Он воровато зыркнул по сторонам – удостовериться, что никто не подслушивает.
– Я просто смотрел телевизор. Какой-то документальный фильм про леденцы, которые продаются в кинотеатрах. Потом я как-то устал и решил выключить «ящик». Но не успел я нажать кнопку, как весь свет из экрана как бы выстрелил в меня. Вроде электричества. Понимаешь, я чувствовал, как все эти малюсенькие штучки у меня в крови задвигались… Как они называются, кровяная пыльца?
– Кровяные тельца.
– Ara, вот они. Ненавижу это слово. Помнишь ту серию «Звездного пути», где пришельцы высасывали отовсюду соль? По-моему, это их нужно бы назвать «кровяные тельца». Когда произносишь это слово, во рту кисло делается, будто лимон съел…
– Шэй, ты говорил о свете.
– Да-да. Так вот, я весь как будто закипел внутри, и глаза как будто растаяли, и я хотел закричать, но челюсти не разжимались. А потом я пришел в себя уже здесь. Из меня как будто всю кровь выпили. Наверное, это работа какого-то
– Медсестра говорит, что это был апоплексический удар. Ты еще что-нибудь помнишь?
– Я помню, о чем я думал, – сказал Шэй. – Что вот так оно, наверное, и происходит.
– Что?
– Когда умираешь.
Я сделал глубокий вдох.
– Помнишь, как ты засыпал в детстве в машине? И кто-то нес тебя на руках и клал в постель, а потом ты просыпался утром и автоматически понимал, что снова дома. Помнишь? Мне кажется, смерть – это нечто похожее.
– Было бы неплохо, – сказал Шэй, и я по голосу понял, что он вот-вот заснет. – Я бы хотел узнать, как выглядит дом.
Фраза, прочитанная около часа назад, застряла в моем мозгу, точно заноза: «Но царствие Отца распространяется по земле, и люди не видят его». Хотя я понимал, что сейчас не самое подходящее время и что я должен помогать Шэю, а не просить помощи от него, я все же наклонился еще ближе, пока мои слова не скатились, словно капли, прямо в его ухо.
– Где ты нашел Евангелие от Фомы? – прошептал я.
Шэй непонимающе уставился на меня.
– Какого еще Фомы?… – только и успел вымолвить он, прежде чем погрузиться в глубокий сон.
По дороге домой я слышал лишь безумолчный голос отца Уолтера: «Он и тебя провел». Но когда я упомянул Евангелие от Фомы, в глазах Шэя не мелькнуло и искры узнавания. А под наркотиком лицемерить довольно тяжело.
Может быть, так чувствовали себя иудеи, повстречавшие Иисуса и осознавшие, что он не просто одаренный раввин? Сравнивать мне было не с чем. Меня воспитывали в католическом духе, я стал священником. Я вообще не помню, чтобы когда-либо сомневался в божественном предназначении Иисуса.
Но я знал одного такого человека.
Своего храма у ребе Блума не было: его сожгли, – и теперь он арендовал офис неподалеку от школы, где проходили непосредственно службы. Я ждал его у запертой двери почти до восьми часов утра.
– Вот так сюрприз! – сказал он, оценив обстановку: у двери его кабинета топтался красноглазый, измятый священник с мотоциклетным шлемом в одной руке и апокрифами Наг Хаммади в другой. – Не обязательно было возвращать их так быстро.
– Почему иудеи не верят, что Иисус был Мессией?
Он открыл свой офис.
– Для этого разговора мне понадобится, по крайней мере, полторы чашки кофе, – заметил Блум. – Входите же.
Он включил кофеварку и предложил присесть. Кабинет его во многом напоминал кабинет отца Уолтера – такой же уютный, удобный и гостеприимный. Такое место сразу настраивает на приятную беседу. Вот только растения у ребе Блума были настоящие, а у отца Уолтера – пластмассовые: подарок от Женского общества, уставшего наблюдать, как он губит все живое – что фикус, что фиалку.
– Этот цветок называется Вечный Жид, – сказал раввин, поймав мой взгляд. – Мэгги подшутила.
– Я только что из тюрьмы. Шэя Борна опять хватил удар.
– Мэгги вы уже сообщили?
– Еще нет. А вы не ответили на мой вопрос.
– А я еще не выпил кофе. – Он встал и налил нам обоим по чашечке, добавив в мою молоко и сахар без спроса. – Иудеи не считают Иисуса Мессией, потому что он не подпадает под критерии еврейского Мессии. Они перечислены у Маймонида, ничего сложного в этом нет. Еврейский
– Как это случилось с Иисусом.
– Лично я всегда воспринимал Иисуса как выдающегося патриота израильской земли. Он был набожным иудеем, носил, наверное, ермолку и послушно выполнял заповеди Торы, а о новой религии даже и не думал. Римлян
– Но Иисус ведь
– Но самые ли важные? – задался вопросом ребе Блум. – Предположим, вы меня не знаете, и я приглашаю вас на встречу. Я говорю, что буду ждать вас в десять часов у супермаркета в гавайской рубашке, что у меня рыжие кудрявые волосы, а в плеере играет Outkast.[23] И вот вы приходите в десять часов к супермаркету и видите там человека с кудрявыми рыжими волосами, в гавайской рубашке и с плеером… но это женщина. Вы все равно решите, что это я?
Он встал за новой чашкой кофе.
– Знаете, что я услышал по радио по пути сюда? Что в Израиле опять взорвали автобус. Что в Ираке погибли еще трое ребят из Нью-Хэмпшира. А в Манчестере арестовали мужчину, который застрелил свою бывшую жену на глазах у детей. Если Иисус действительно провозгласил начало мессианской эры, эры миролюбия и спасения… знаете, я лучше подожду другого
Я встал и принялся нервно шагать по комнате.
– Книга, которую вы мне дали… Она навела меня на размышления.
– И что в этом плохого?
– Шэй Борн слово в слово цитировал мне Евангелие от Фомы.
– Борн? Он читал Фому? А Мэгги говорила, что…
– …никакого религиозного образования у него нет, да и просто образования, считай, тоже.
– «Гедеоны» вроде бы не оставляют Евангелие от Фомы в гостиничных номерах, – пошутил ребе Блум. – Откуда же он…
– Вот именно.
Он задумчиво потер ладони.
Я положил книгу на стол.
