безграничная любовь к детям — две прекрасные черты, которыми уместно закончить рассмотрение детолюбивых плакуш.
Несколько слов о творческих и вокальных возможностях этих русалок.
Надо сразу признать, что добросердечность детолюбивых плакуш значительно превосходит их музыкальные (как и другие) таланты, то же явление часто наблюдается и у людей. Но мы все же не должны проявлять отрицательное отношение к существам, которые из-за своей добросердечности могут производить впечатление несколько глуповатых и часто льют слезы, оплакивая несовершенство мира. Лев Толстой, великий моралист и зеркало русской революции, сказал об одном крестьянине, что тот был «великолепный, просто святой человек — мало ли что немножко тронутый…». И эта оценка дана в одобрительном тоне.
Практика показывает, что детолюбивые плакуши в вокальном мастерстве уступают не только писклявым нимфоманкам, но и плакушам-лесбиюшкам. Честно говоря, они не слишком придерживаются мотива. Об этом есть сообщение в «Книге о русалках» (см. № 32):
«Однажды в летний день живущие близ одной реки крестьяне услышали, что у реки кто-то плачет странным голосом. По сведениям жителей, никто туда сроду не ходил. Подошли на голос поближе — голос изменился. Когда совсем приблизились, услышали плеск воды, и потом все стало тихо и спокойно».
В приведенном сообщении говорится, что голос упомянутой плакуши несколько «странный» и «изменился». В соответствии с музыкальной терминологией это свидетельствует о неспособности певицы долго «держаться в одной тональности». Народ же говорит проще и жестче: «Небось ей еще в детстве медведь на ухо наступил». Наверное, и среди наших читателей есть люди, которым, как и русалке, из-за этого дефекта приходилось в школьные годы проливать слезы. А ведь, сказать по чести, правильное ведение мотива — отнюдь не самое важное в жизни!
Однако неверно было бы утверждать, что плакуши совершенно немузыкальны; короткие фразы, особенно в форме хроматической гаммы, они иногда вполне способны пропеть. И история показала, что в общем этого достаточно. Приятно сознавать, что именно не слишком музыкальные плакуши нашей Республики, кажется, оставили в мировой музыкальной культуре более глубокий след, чем любой из наших профессиональных композиторов. Чтобы убедиться в этом, следует съездить не далее чем в Хаапсалу. А там постоять возле мемориальной скамьи великого русского композитора Чайковского и прочитать выбитые на камне ноты.
Не нужно быть музыкантом, чтобы распознать в этих нотных знаках одну из важных тем всемирно известной Шестой симфонии. Композитор нашел эту тему в Хаапсалу, и мы с полным основанием можем утверждать: слушая русалок. В наших фондах есть записанная до приезда Чайковского в Хаапсалу песня русалок на слова: «Милый Юри, ты далеко…» Комментатор отмечает, что голос певицы слегка детонировал и она немного фальшивила. Однако здесь налицо, нота в ноту, тот же мотив. (Много позже эту мелодию записали также собиратели народной музыки. Текст к тому времени несколько изменился и звучит у них так: «Милая Мари, ты далеко…»)
Факт не требует комментариев.
Этим приятным и, возможно, сенсационным экскурсом мы хотели бы закончить рассмотрение добросердечных и гуманных детолюбивых плакуш. Чувствуется, что заключительный аккорд получился торжественный и мажорный!
ПЛАКУШКА — ЛЕСБИЮШКА
РУСАЛКА В ИВАНОВУ НОЧЬ (№ 36)
Л. Лепп-Вийкманн из Хальяла.
В старину из озера Мустъярв в один из четвергов середины лета, обычно ночью, выходила красивая дева небольшого роста, примерно с полфута. Выходила она из озера обычно перед тем, как угаснет вечерняя заря, недолгое время сидела на берегу, иной раз немного в стороне, в кустарнике. Швыряла гальку и камушки в воду и пела что-то жалобное, а слов никто разобрать не мог, потому что она ни одну человеческую душу близко к себе не подпускала.
Но как только занималась утренняя заря, она быстро исчезала в озере. Однажды, когда канун Иванова дня пришелся на четверг, девушка появилась немного раньше и дошла до деревни, постояла кое- где против домов на улице и под окнами банек, где женщины парились…
Далее следует подробное описание того, как мужики скопом стали ловить крошечную деву-русалку, но не поймали. Русалка будто бы убежала и бросилась в воду. Мужики остановились на берегу, почесали в затылке и «поклялись ни в жисть больше такими делами не заниматься». Но это обещание было запоздалым, ибо после того девушку больше не видел ни один смертный.
Конечно, грустно читать о таком жестоком преследовании, эту крошечную робкую русалку позже в самом деле видели очень редко. (Правда, что касается роста русалки, мы придерживаемся другого мнения. Позже встречались примерно метровые особи — вероятно, народная молва со временем все уменьшала рост крошечной русалки. Теперь, основываясь на так называемых русалкоуравнениях Руссалкина, мы знаем совершенно точно, что русалки ростом менее 87,5 см неустойчивы и распадаются — по аналогии с некоторыми ядерными частицами — за долю секунды.) Страшно подумать, что произошло бы, если бы мужикам удалось поймать русалку. В «Книге о русалках» (№ 103) есть рассказ о жестоком избиении русалки неким заезжим субчиком (о русалкопогромах имеются сведения и в других источниках). Судя по этому описанию, и в вышеприведенном случае могла бы разыграться достаточно дикая сцена. Робкое поведение лесбиюшек позволяет предположить, что, возможно, ранее с кем-либо из них произошло нечто подобное, отвратившее их от мужского пола и, по примеру Сафо, привлекшее к более нежному женскому обществу. Хрупкая плакушечка, самая малорослая из русалок Эстонии, уже исходя из своего телосложения может бояться мужчин. Грубое обращение с женщиной часто ведет к фригидности (см.: Палохеймо М., Роухункоски М., Рутанен М. Откровенно о браке), что затем может привести в объятия своего пола. Будучи серьезными учеными, мы, естественно, не относимся к таким явлениям как несгибаемые моралисты — в этом читатель мог уже убедиться на основе изложенных соображений по поводу головочесок, — и все же жаль прекрасную русалку. С грустью поглядывает она в окно банек за женщинами, но не осмеливается войти. Отсюда, по всей вероятности, и происходят минорное ламентозо ее песен и хроматически нисходящий мелодический узор, который она повторяет как свободную секвенцию. У плакуши-лесбиюшки записано следующее соло:
Исполнив этот небольшой минорно-романтический отрывок, русалка обычно разражается плачем. Продолжительность плача составляет 25–40 секунд. Затем плакуша повторяет свою песню снова, уже на полтона ниже; в данном случае, следовательно, в до-диез миноре.
Но все же плакуша-лесбиюшка — не всегда мирящаяся со своей судьбой слабовольная слезоточильщица. В подтверждение этого можно привести сокращенное описание встречи уважаемого исследователя колошматников доктора Карла Роозиокса (о котором упоминалось в главе «С чего начинать?») с представительницей рассматриваемого вида.
Однажды в четверг вечером доктор почувствовал себя нездоровым: голова и шейные мышцы болели, давал о себе знать и ревматизм, который ученый «честно заслужил» (собственные слова К. Роозиокса) многолетней работой в полевых условиях.
В подобных случаях он, по его словам, получал помощь от одной выдающейся самки, представительницы вида веселый шерстеног (Pilapes hilaris) из отряда колошматников. Эту симпатичную особь, которую ученый наблюдает уже почти полвека и которую ласкательно называет Лонни, он считает самой лучшей из встречавшихся ему массажисток.
