В конце апреля 1916 года в небольшой швейцарской деревне Кинталь заседала II конференция социалистов-интернационалистов. На конференции сильно ощущалось влияние «Циммервальдской левой», а также тот факт, что среди делегатов преобладала левая тенденция. К левым принадлежали 12 делегатов из 43-х, но в ряде голосований за левыми шла почти половина делегатов.
Резолюция относительно Международного социалистического бюро — руководящего органа II Интернационала — представляла собой компромисс между различными течениями на конференции, а в некоторых положениях имела тональность, предложенную левыми. Резолюция оставляла открытым вопрос о созыве Бюро, но призывала членов Циммервальдской группы готовить совместное выступление в Бюро против националистического социализма. Что касается главного пункта — вопроса о мире, — левая группа внесла специальный проект резолюции (как и в Циммервальде), включающий прямое обращение к пролетариям: «Сложите оружие, обратите его против общего врага — капиталистических правительств».
Проект не приняли; как и в Циммервальде, была одобрена декларация, содержащая обращение с призывом к миру без аннексий и контрибуций.
Тем не менее, Ленин был удовлетворен исходом Кинтальской конференции в целом. Он отмечал, что она показала усиление недовольства пролетарских масс и, как следствие, подъем революционных настроений.
Еще до этой конференции Ленин начал писать книгу с намерением заложить основы теории международного коммунизма. Работа называлась «Империализм, как высшая стадия капитализма». Ленин собирался публиковать ее в легальном русском издании. Книга была готова в июле 1916 года. Позже она стала основой интернационального ленинизма. Согласно ее доводам, мир вступил в эпоху господства финансовых монополий; это новый этап экономического развития, отличный от эпохи промышленного капитализма, при котором жил Карл Маркс. Развитие финансового капитализма заставляет главные капиталистические государства обеспечить себе экономические позиции в колониальных странах. В свою очередь, это означает, что мир вступил в период военных конфликтов между великими капиталистическими державами за захват колоний. Эпоха войн может кончиться только после свержения капиталистической системы и основания на ее месте коммунизма.
Перед приближающейся революцией Ленин готовил и теоретический фундамент и организационные связи между социалистическими группами. Но для более широкой деятельности Коммунистического интернационала существовало одно трудно преодолимое препятствие — отсутствие средств. Несмотря на умеренность и аскетический образ жизни, будущий глава Коммунистического интернационала осенью 1916 года использовал уже все деньги из партийной казны. В сентябре (или в самом начале октября) этого года Ленин написал Шляпникову в Копенгаген: «О себе лично скажу, что заработок нужен. Иначе прямо поколевать, ей-ей!! Дороговизна дьявольская, а жить нечем».
Вместе с генеральным лозунгом превращения империалистической войны в войну гражданскую Ленин, как уже отмечалось, выдвигал и частную задачу: желательность военного поражения России. Эту войну Россия вела против Центральных европейских держав. Таким образом, поражение России могло означать только победу Германии. Следовательно, ленинский интернационализм, на словах осуждая германскую буржуазию (равно как и буржуазии других стран), на практике играл на руку германским «социал-патриотам» и в целом германской буржуазии и кайзерскому режиму.
С реалистической точки зрения, ленинская доктрина была выгодна Германии. С самого начала войны он оказался агентом Германии, именно в этом обвиняли его лидеры левых оппозиционных группировок непосредственно перед подписанием мирного соглашения в Брест-Литовске.
Ленин и Людендорф практически имели одну задачу. Этот факт вовсе не подразумевает, что между ними существовало какое-либо оформленное соглашение. Это означало только то, что «их линии в политике пересекаются» (как отметил Троцкий).
Трудно, однако, отмести предположение, что мысль о возможности формального соглашения никогда не возникала. Как уже отмечалось, в самом начале войны лидер австрийских социал-демократов Виктор Адлер говорил австрийскому министру внутренних дел, что «Ленин мог бы при существующих обстоятельствах оказать важную услугу».
Осенью 1915 года немецко-русский социал-демократ Парвус (участвовавший в русской революции 1905 года) объявил в своей, издаваемой в Берлине газете «Die Glocke» («Колокол»), что он призван «служить интеллектуальным барометром отношений между вооруженной Германией и революционным российским пролетариатом». Парвус намекал своим читателям на то, что Германский генеральный штаб добивается революции в России. Следует отметить, что он употреблял в основном абстрактные фразы из резолюций Ленина. Но для Ленина Россия была только одной из составляющих генеральной политики интернационализма. Он не испытывал сожаления, что согласно его концепции, Россия потерпит поражение.
Но в своей газете «Социал-демократ» Ленин подверг Парвуса острой критике, обвиняя того в различном подходе при оценке политики Антанты и Центральных держав, в защите пацифистов и интернационалистов Англии и одновременно националистов и ярых патриотов Германии. Далее он упрекал Парвуса в том, что тот «лижет сапоги Гинденбургу… печатая хамские гимны этому «воплощению немецкой народной души»».
Вполне естественно, что Ленин обрушился на Парвуса: Парвус слишком откровенно толковал ленинскую точку зрения, показывал, что она служит интересам германского генерального штаба и немецких социал-патриотов. Но с ними Ленин не хотел иметь ничего общего, относился к ним еще хуже, чем к кадетам. Одно время он даже был готов на практике примириться со Столыпиным, но он никогда не прекращал ожесточенных нападок на кадетов. Это было вполне в его духе. Суровые обвинения Парвуса в социал-патриотизме вовсе не исключали для Ленина возможности использовать его (как это станет ясно впоследствии) для связи с Людендорфом. Деловое соглашение с «империалистами» никогда не представлялось Ленину предательством своих идеалов.
Так, в январе 1918 года, накануне заключения сепаратного мира с Германией, он заявлял, что «изменяют социализму лишь те, кто обменивает выгоды для части рабочих на выгоды для капиталистов, лишь такие соглашения в принципе недопустимы».
В своих январских тезисах, касаясь заключения сепаратного мира в 1918 году, Ленин писал, что разница между компромиссом советского правительства с Германией и компромиссом рабочего класса с буржуазией очень велика.
Кроме того, когда, еще до подписания Брест-Литовского договора, Германия продолжала наступление, Ленин, не задумываясь, принял военную помощь от «империалистов» Антанты, которые, с его точки зрения, были более опасными врагами, чем «империалисты» Германии.
Итак, Ленин в определенных обстоятельствах был готов прийти к взаимопониманию с «империалистами», в которых видел практическую пользу для коммунизма.
Но приходил ли он к каким-нибудь деловым соглашениям с германским империализмом, имело ли место что-либо подобное до революции в России?
Джин Генри Бинт, директор французского детективного бюро «Бинт и Самбин», которое вело наблюдение по поручению зарубежного представительства российского Департамента полиции, 30 декабря 1916 года направил управляющему этого представительства А. А. Красильникову рапорт. В нем говорилось, что, по сообщению детективов, 28 декабря русский революционер Ульянов (Ленин) покинул место своего проживания в Цюрихе и поехал в Берн, где вошел в здание германского посольства и оставался там до следующего дня, после чего вернулся в Цюрих.
Вопрос, соответствовало ли это сообщение фактам, может быть предметом дискуссии. Однако, нужно согласиться с тем, что в соответствии со взглядами Ленина и осуществлявшейся им в ряде случаев тактикой, в принципе его переговоры с германским правительством во время войны не казались ему невозможными. Позже, перед подписанием Брест-Литовского мира, Ленин сказал, что это была для него ничего не значившая «сделка с империалистами».
