Монхе не требовалось спрашивать, кто такой этот «общий друг», и он сразу же согласился помочь. Тогда Фидель добавил: «Слушай, что касается твоих собственных планов, то делай, что считаешь нужным. Если тебе нужна наша помощь в подготовке людей, присылай их к нам… Мы не собираемся вмешиваться в твои дела». Монхе поблагодарил Кастро и еще раз повторил, что с радостью поможет организовать «транзит» их общему другу.
Затем Фидель произнес: «Я хочу, чтобы ты выбрал людей, которые его встретят, сопроводят и доставят к границе», — и попросил Монхе порекомендовать ему нескольких человек. Монхе назвал тех четверых, кому он дал разрешение пройти обучение на Кубе: Коко Передо, Лоро Васкеса Вьянью, Хулио «Ньято» Мендеса и Родольфо Сальданью. Фидель записал фамилии и сказал Монхе: «Всё». На этом разговор был окончен.
Монхе почувствовал огромное облегчение: беспокоиться им не о чем, у кубинцев другие планы, и, выходит, он зря волновался, — но партии тем не менее надо было обо всем сообщить.
В июне курс обучения Монхе подошел к концу. Он отправил вышеупомянутую четверку в Боливию, а «студентам» велел остаться и продолжать подготовку на Кубе, пока партия не решит, что с ними делать. А сам Монхе, прежде чем уехать в Боливию, решил нанести краткий визит в Москву.
Перед отъездом кубинцы предложили ему сделать остановку в Праге, потому что «кое-кто» хотел бы его там увидеть. Но Монхе не захотел ехать в Прагу, заподозрив, что кубинцы хотят устроить ему ловушку.
Монхе не раскрывает, зачем он ездил в Москву и с кем он там встречался, но можно предположить, что в Кремле он рассказал о просьбе Фиделя и поведал, куда направляется Че. Раздражение Кремля действиями кубинских «поджигателей» все нарастало, поэтому нетрудно догадаться, какова была реакция. Без сомнения, Монхе посоветовали постоять за себя — ведь он был как-никак главой боливийской компартии — и не позволять Че и Фиделю себя запугивать. Как выяснится позже, именно это Монхе и попытается сделать.
С помощью Фиделя Че начал готовить почву для нового «предприятия ради общего дела». Он надеялся в конце концов оказаться в Аргентине, но условия для этого нужно было подготовить в Боливии. Там, как предполагал Че, к борьбе присоединятся партизаны из соседних стран, а потом они создадут союзнические партизанские армии в своих странах. Когда восстание в Аргентине пойдет полным ходом, он покинет Боливию и примет на себя командование.
Именно ради этой конечной цели, по словам кубинцев, Че и направил в Ла-Пас Таню. Некоторое время она могла предоставлять им ценные разведданные о режиме и политической ситуации в Боливии, а также служить связующим звеном с партизанами в соседних странах, в первую очередь в Аргентине.
Пока что этот выбор полностью себя оправдывал. Таня прибыла в Ла-Пас под именем Лауры Гутьеррес Баэур и за два месяца обзавелась ценными знакомствами среди политиков и дипломатов, получила разрешение на жительство и работу и даже устроилась волонтером в Комитет по исследованию фольклора при Министерстве образования. Помимо того, она преподавала немецкий.
Одним из наиболее полезных знакомых, которыми она обзавелась, был Гонсало Лопес Муньос, пресс-секретарь президента Баррьентоса. Он дал Тане удостоверение сотрудника еженедельного журнала, который издавал. К концу 1965 г. она нашла себе подходящего «жениха», молодого боливийского студента- инженера, и вышла замуж. Это позволило Тане получить боливийское гражданство, а от мужа можно было отделаться, выделив ему стипендию и отправив учиться за границу — эту идею она заранее внушила своему простодушному «избраннику».
В январе 1966 г. к Тане наведался один из агентов Пиньейро, приехавший под видом бизнесмена. Он привез Тане спрятанное в каблуке ботинка письмо, в котором сообщалось, что она удостоена членства в Коммунистической партии Кубы. В апреле Таня отправилась в Мексику, где от другого агента получила новый аргентинский паспорт. В Ла-Пас она вернулась в начале мая с указанием затаиться, пока с ней не свяжутся снова.
Чтобы исключить риск раскрытия Тани, Че приказал Папи свести общение с ней к минимуму. Также он запретил Тане участвовать в начальной стадии партизанской войны. Она была слишком ценна как глубоко внедрившийся агент, и нельзя было ею рисковать. К тому же Че Таня требовалась в качестве курьера, который беспрепятственно сможет перемещаться в Аргентину, Перу и другие страны, где Гевара собирался вербовать бойцов.
Однако Папи уже с мая поддерживал регулярные контакты с Таней, а Помбо и Тума прибыли с приказами от Че лишь в конце июля. Папи не только ввел ее в курс дела относительно плана партизанской войны, но и представил агенту, направленному для осуществления связи с Гаваной, Ренану Монтеро, также известному как Иван.
Аргентина, как всегда, занимала огромное место в мыслях Че, и, когда до приезда в Боливию оставалось лишь несколько месяцев, он стал работать и в этом направлении. В мае 1966 г. Пиньейро вызвал в Гавану Сиро Бустоса.
Бустос предположил, что его ждет встреча с Че. Но вместо этого его в одиночестве поселили на конспиративной квартире. Туда регулярно приезжала специальная машина, доставлявшая ему еду и пиво в банках. В ожидании Бустос провел там несколько недель, не имея абсолютно никакой информации о том, сколько еще придется ждать и зачем его вообще сюда привезли. В конце концов, не вынеся томительного ожидания и узнав, что его друг по прозвищу Волосатый теперь является командующим войсками в Орьенте, Бустос вылетел в Сантьяго. Волосатого он нашел на военной базе в Майяри.
Бустос рассказал ему о своем положении, и Волосатый сразу связался с кем-то по радио. Состоялся долгий разговор, перемежаемый руганью (Бустос предполагает, что говорил он с Пиньейро). Волосатый требовал, чтобы с Бустосом обращались «как полагается» и устроили ему встречу с «этим человеком» (предположительно Че).
Когда Бустос вернулся на конспиративную квартиру, все изменилось. Ему сообщили, что Че ждет от него отчета, и как можно скорее. К нему прислали стенографистку. «Я надиктовал отчет о нашей работе и политической ситуации в Аргентине, сообщив о возможном военном перевороте, который потом действительно произошел, еще до моего возвращения в страну». В конце концов Бустосу сказали, что на этот раз он не сможет увидеться с Че и что в Кордове ему нужно ждать связного, однако когда именно его ждать и кто это будет, не сообщили.
Прежде чем вернуться в Аргентину, Бустос пережил весьма странное и загадочное приключение. По приглашению правительства Мао он отправился в Китай, где провел три недели. Там ему оказывали почести как главному аргентинскому соратнику Че. В ходе нескольких встреч китайские правительственные чиновники предлагали провести военное обучение «людей Че» и обеспечить их материальной и финансовой поддержкой. Но, как выяснил Бустос во время встречи в Пекине с заместителем председателя Всекитайского собрания народных представителей, у этого соблазнительнейшего предложения был один «нюанс»: его попросили публично отречься от Фиделя Кастро, «вступившего в союз с империализмом». Пораженный, Бустос немедленно отказался, и «поездка доброй воли» вскоре закончилась. Когда впоследствии Бустос встретился с Че в Боливии и рассказал ему об этих неприятных событиях, Гевара рассмеялся и сказал: «Тебе повезло. Там уже начиналась так называемая культурная революция, запросто могли и яйца открутить». Че так и не открыл Бустосу, не он ли сам устроил эту поездку.
Не рассказал Гевара и о том, какие дела были у него самого с китайцами. Далее события развивались столь стремительно, что больше возможности обсудить это у них не возникло.
К концу лета будущие участники боливийской операции Че были отобраны, всех их доставили в секретный лагерь в восточной кубинской провинции Пинар-дель-Рио. Он находился в районе под названием Виньялес, главной природной особенностью которого являются
Для нового предприятия Че отобрал разномастную компанию. В нее входили несколько его
