— Тогда вечером вернемся на городище и пройдем между столбов. А дальше видно будет, — сказал Серапионыч уже в дверях.
— Ну что же, Васятка, приберем со стола, — предложила Надя.
С этими словами она пустила воду и стала машинально споласкивать посуду, отдавая ее вытирать Васятке. При этом мысли ее текли куда быстрее, чем вода из крана:
«Легко сказать — вернемся и пройдем. А где уверенность, что мы не попадем, например, во времена царя Степана? А вернувшись в „свою“ реальность, не окажемся в эпохе Наполеона или Ивана Грозного. Или, того хлеще, угодим в какое-нибудь далекое будущее? А домой так и не вернемся…»
Однако делиться этими тревожными мыслями ни с Васяткой, ни с Серапионычем Надя, разумеется, не стала.
Как обычно по вечерам, Михаил Федорович принимал доклад о событиях дня от своего ближайшего подчиненного Глеба Святославовича.
Михаил Федорович и Глеб Святославович чем-то неуловимо походили друг на друга — и внешность, и одежда, и повадки у обоих были таковы, что в любом обществе, при любых обстоятельствах они всегда выглядели совершенно естественно и, если можно так выразиться, умели заставить окружающих не обращать на себя внимания. Такому нельзя было выучиться — это приобреталось только многолетним опытом.
Михаил Федорович начал с того, что крепко пожал руку Глебу Святославичу и торжественно вручил ему золотой кубок и небольшой, но увесистый мешочек золотых монет:
— Извините, Глеб Святославич, что приходится поздравлять вас частным порядком, без огласки. Но Государь знает о вашем усердии и обещал не оставить в дальнейшем.
— Служу Царю и Отечеству! — вскочив со стула, отчеканил Глеб Святославич.
— Да садитесь, садитесь, — с улыбкой проговорил Михаил Федорович. — Не буду допытываться, как вам удалось справиться с заданием — но сделано было на высшем уровне.
— Надо отдать должное Петровичу, — улыбнулся и Глеб Святославич. — Он-то свое дело выполнил отменно — все время отвлекал на себя господина Дубова и прочих, а у меня руки были настолько развязаны, что я даже мог себе позволить такое, на что при других обстоятельствах никогда не решился бы.
— Скажите, а Петрович знал о той роли, которую ему приходилось играть? — осторожно полюбопытствовал Михаил Федорович.
— Разумеется, нет, — хмыкнул Глеб Святославович. — И сыграл как нельзя лучше. Именно потому все поверили, будто он блюдет царское добро, что он действительно совершенно искренне блюл царское добро!
— Петрович-то блюл, за что ему честь и хвала, — задумчиво произнес Михаил Федорович. — А вот наши дорогие гости проявили, прямо скажем, неблагонадежие. Мало того что сокровища пытались скрыть, так еще и решили вывезти Мангазейские иконы.
— Да, так точно, — кивнул Глеб Сваятославич. — Но и эту попытку мы пресекли.
— За что вам дополнительная благодарность от наших духовных властей, — отметил Михаил Федорович. — Надеюсь, иноземцы не покинули Царь-Город?
Глеб Святославич привычно заглянул в бумаги:
— Василий Дубов, будучи в Господской слободке, посетил дом боярина Андрея, только что отпущенного из-под стражи. — И добавил уже от себя: — И не удивительно — один другого стоят… Затем он ненадолго зашел в терем князя Святославского, а потом гулял по городу, заглядывая в разные лавки и покупая всякие мелочи, после чего возвратился в терем Рыжего.
— А остальные?
— Госпожа Чаликова все время находилась и сейчас находится там же. Лекарь Серапионыч вернулся туда чуть позже, после того как пользовал захворавшую княгиню Длиннорукую, — зачитал Глеб Святославич.
— А вы уверены, что они не улизнули?
— Наблюдение за теремом Рыжего ведется очень плотное. Последним, кто его покинул, был настоятель Храма Всех Святых отец Александр.
При имени отца Александра Михаил Федорович непроизвольно вздрогнул, и это обстоятельство не укрылось от внимания его подчиненного. Да и вообще, Глеб Святославич видел, что Михаил Федорович нынче как-то не по-всегдашнему возбужден, и хотя пытается свое возбуждение скрыть, это ему не очень удается.
Терпеливо выслушав отчет, Михаил Федорович не выдержал:
— Глеб Святославич, неужели вы ничего не слышали — ну, такого?..
— Нет, ничего. А что?
— Да так, ничего особеного. Ну ладно, ступайте, Глеб Святославович, вам после вчерашнего нужно хорошенько отдохнуть. Выспитесь как следует, никуда не спешите, в общем — возьмите себе настоящий полноценный выходной, вы его заслужили. А послезавтра — снова в бой…
Когда Глеб Святославович покидал обиталище своего начальника, в дверях его чуть не сбил с ног Лаврентий Иваныч. Он находился в необычайном возбуждении, но, в отличие от Михаила Федоровича, даже не пытался с ним совладать.
Михаил Федорович понял, что произошло нечто непредвиденное, однако виду не подал:
— Добрый вечер, Лаврентий Иваныч. Вообще-то я вас не ждал, но раз уж явились, то присаживайтесь.
Лаврентий Иваныч плюхнулся на стул:
— Ты еще не слышал?..
— И что я, по-твоему, должен был слышать? У меня здесь такая звукоизоляция, что вообще ничего не слышно. А коли ты чего услышал, то доложи. Но четко, спокойно, без лишних чувств.
Отдышавшись, Лаврентий Иваныч заговорил медленно, тщательно подбирая слова, так как Глеб Святославович по-прежнему торчал в дверях:
— То, что должно было, не случилось. И все осталось, как было.
— Ничего не понял, — проворчал Михаил Федорович. — Уважаемый Глеб Святославич, кажется, я вас уже отпустил домой?
— До свидания, — вежливо попрощался Глеб Святославич и нехотя вышел, медленно затворив за собою дверь.
— Ну, в чем дело? — с тревогой спросил Михаил Федорович. — Говори скорее!
— В чем, в чем, — почти выкрикнул Лаврентий Иваныч. — Механизм не сработал, вот в чем! А теперь туда и не подобраться, там весь Сыскной приказ, да еще и боярин Павел в придачу!
— М-да, опять произошел сбой, — совершенно спокойно проговорил Михаил Федорович. — Пожалуй, ты был прав — в таких делах на технику лучше не полагаться.
— Какой сбой?! — вскочил Лаврентий Иваныч, будто ошпаренный. — Какая, к дьяволу, техника? Ты понимаешь, что это уже провал?!!
— Молчать! — вдруг гаркнул Михаил Федорович во весь голос, а для пущей убедительности еще и грохнул кулаком по столу. — Смирно! Истерику тут, понимаешь ли, устраиваете. — И, убедившись, что Лаврентий Иваныч понемногу приходит в себя, начальник продолжал уже обычным голосом: — Причитаниями делу не поможешь. Что случилось, то случилось. И надо не пороть горячку, а думать о том, как использовать имеющиеся обстоятельства на пользу дела. На пользу нашего дела, — подчеркнул Михаил Федорович. — Так что ступай домой и…
— И жди ареста? — перебил Лаврентий Иваныч.
— Какого ареста? — искренне удивился Михаил Федорович. И добавил с нескрываемым пренебрежением: — Да кому ты нужен? Ладно, иди и спи спокойно.
Оставшись один, Михаил Федорович заглянул было в отчет, который оставил ему Глеб Святославич. Но вскоре с досадой отодвинул бумаги в сторону и, подперев голову руками, крепко задумался. Конечно, последнее сообщение его не обрадовало, но и впадать в панику следом за Лаврентием Иванычем он вовсе не собирался. Аналитический мозг Михаила Федоровича уже «прокручивал» как минимум три варианта
