следовало учить его общаться и владеть собой, образовался замкнутый круг: очередная вспышка влекла за собой усиление контроля и воспитательных мер, что порождало еще более сильный срыв.
Она взглянула на миленький уютный замок с другой точки зрения — глазами Дианта: несмотря на разительное отличие Шпассенринка от Анкарионских подвалов, для него это тоже была самая настоящая тюрьма, а вокруг не слуги с воспитателями — враги и надзиратели. И отец в роли начальника!
Вот так, — оказывается совсем рядом среди всей этой идиллической обстановки разыгрывалась настоящая трагедия. Из самых лучших побуждений мальчишке искалечили и без того неустойчивую психику.
— Именно поэтому, я позвала вас, — грустно улыбнулась Лизелла, тревога за мальчика странным образом снова сблизила их, но отвлекала от собственных переживаний, побуждая сосредоточиться на другом, — Я не знаю, кто еще смог бы взяться за эту проблему.
— Я согласен, — Дамир ответил ей такой же улыбкой, — Если вы готовы предоставить мне полную свободу действий!
Лизелла обернулась к королю, и тот нехотя кивнул.
— Тогда, вы не могли бы повторить поиск сейчас? Может быть, вдвоем мы увидим больше.
Пока волшебница занималась подготовкой, Дамир потянулся к выложенным ею листам с рисунками. Он вел над бумагой ладонью, и Лизелла мимоходом отметила: так вот оказывается как он читает… Да, подобный способ должен быть удобнее чем через Хагена.
— Очень интересно! — обратился Дамир к королю Ансгару, — Что же вы говорите, что ваш сын ничему не желает учиться? Быть может, следовало бы занять его этим? Разумеется, черный на троне — слишком вызывающе, и не стоит дразнить Совет, но возможно, если бы Диант почувствовал, что сможет добиться признания иным способом, благодаря самому себе и своему труду, он не воспринимал бы свое положение настолько болезненно? Способности у него есть, следовало бы их развивать и поощрять. Что говорили учителя?
Ансгар молчал, рассматривая эскиз парусника. Во-первых, доводы темного были весьма разумны, и безусловно развивать следовало любые мирные наклонности Дианта. Возможно, в свете увлечения изобразительным искусством он не заинтересовался бы короной, гордясь тем, что создал своими руками, а не получил по наследству…
Во-вторых, было стыдно признаться, — но король впервые узнал о том, что его сын рисует и отнюдь неплохо.
Лизелла приподняла брови и махнула ресницами, украдкой посылая ворону многозначительный взгляд. Дамир вздохнул: волшебница была права, и похоже, что принц не испытывает к отцу и подобия доверия.
— И не так уж он неуравновешен, как видно, — голос молодого мага прозвучал резче, чем хотелось бы, — Для такого занятия требуется наблюдательность, внимание, усидчивость и терпение. Ваш сын умеет работать над собой, когда захочет: каким бы самородком ребенок не был, но всему требуется учиться. Здесь видна уверенная рука, хотя, как понимаю, подсказать ему было некому!
Изумление, щедро сдобренное сознанием вины, вытеснило гнев: оказавшийся не таким уж варваром Черный принц, без всякого пиетета к королевской особе обвинил его в небрежении родительским долгом, отсутствии внимания к сыну, и кажется, даже не видя мальчика, счел, что лучше разбирается в ситуации, и был готов защищать его интересы, так как он их понимал. В том числе от отца.
— Не слишком ли вы молоды, что бы рассуждать о воспитании детей?
— Кажется, десять минут назад, вы предоставили мне полную свободу методов. Если вам нужен лишь очередной охранник для этого… Шпассенринка, только обладающий магическим даром, а под свободой понималось разрешение на хорошую порку — жаль, но я не могу на это согласиться!
— А как вы себе представляете дальнейшее развитие событий? Увезти Дианта в степь?
Одна особенность в темном маге Ансгара раздражала более всего: его манера не смотреть на собеседника, либо же, как будто сквозь него.
— Что в этом такого страшного? Там его примут!
Лизелла едва не вздрогнула: в степь… К его чернокосой жаркой подружке?!
— По-моему мнению, — решительно вмешалась она, — Диант, прежде всего, должен занять достойное его положение и не чувствовать, что им пренебрегают! И никаких уединенных замков! Если правильно все организовать и продумать, то проблем возникнуть не должно…
Чудо! — Дамир согласился с ней, задумчиво кивнув.
— Готово. Можно приступать, — довольная девушка посторонилась, пропуская его к столу.
Ему пришлось взять ее за руку для более полного контакта, и Лизелле вдруг почему-то стало очень трудно сосредоточиться вообще и думать о пропавшем принце. Да и Дамир что-то медлил.
«Похоже, что как раз вдвоем мы ничего и не увидим! Или увидим, но совсем не принца…»— Лизелла прикусила губу, что бы нервно не захихикать. Было бы забавно, если бы зеркало вдруг продемонстрировало, о чем они сейчас думают.
Наконец у них все же что-то стало получаться, и зеркало послушно выдало изображение: тоже поле без единой детали, за которую мог уцепиться глаз. Она почувствовала, как внезапно напрягся Дамир, а потом содрогнулась сама: в первый момент ей показалось, что мальчик мертв, хотя прекрасно знала, что тогда зеркало бы его не показало.
Диант полулежал на земле между двумя волками и в окружении еще с десятка. Ничего себе!
Дамир первый сообразил, что нужно делать, тем более, что у Лизеллы и не получилось бы вот так сходу разобраться в положении еще видных на небе над странной компанией звезд.
— Ха! Принц Диант отправился в Степь сам! — бросил он, ожидавшему результатов затаив дыхание королю, резко обрывая транс и отходя, что бы открыть тонкие пути, — Ждите, я сообщу…
Радужный всплеск немедленно поглотил фигуру мага и его ворона, прежде, чем его успели попросить о пояснениях.
Глава 3
О том, что с ним что-то не так, — Диант начал понимать очень рано. Нет, детство у него было самое счастливое, — благодаря матери, души не чаявшей в единственном сыне, и все свое время отдававшей ему. А в свободном времени у королевы Авы недостатка не было, наоборот, — не каждая, даже знатная дама, не обремененная ни деревенским хозяйством, ни работой, ни городским домом, может позволить полностью посвятить себя ребенку даже на первых порах. Тем более, когда речь идет о королеве.
Да и не каждая захочет, так что маленькому принцу редкостно повезло. Тем более, что материнская любовь и забота не легли удушающим бременем, как порой тоже случается, не обернулась умильным сюсюканием, сочетая в себе разумную строгость с лаской и нежностью. Как и положено принцу, у Дианта не было недостатка в игрушках и красивых костюмчиках, у него были и качели, и качалки, и даже небольшая карусель в саду и пони — все для детского счастья. Разумеется, ему не приходилось страдать от небрежения, или того пуще голода. Быть может, его даже можно было назвать несколько избалованным, потому что долго сердиться на сына Ава не могла. Хотя надо признать, истерик у него не случалось, и слезами принц не злоупотреблял, а без капризов и шалостей не обходится у любого ребенка. Тихим Дианта назвать было трудно, но сочетая любознательность с самостоятельностью он мог занять себя сам, не требуя что бы ему ежеминутно вытирали нос, водили на помочах и развлекали.
Скорое всего дело было в том, что воспитанием его занималась сама Ава, а не многочисленные няньки, и к тому же принц не был окружен льстивой придворной шоблой, за которой не уследишь. Молодую женщину так напугала мысль о том, что она может лишиться сына, что она даже не подпустила к нему кормилицу: случай вопиющий для благородной дамы. Она не отдавала его на чужие руки, не давала уносить со своих глаз, а через день-два после приговора Орелла Аву застали бурно рыдающей с младенцем на руках, невнятно причитающей что-то по поводу костра… Сына она не желала отдавать даже отцу.
Тогда же и было принято решение об отъезде обоих, а о кормлении, королева заявила, что телесно не отличается от любой крестьянки, которой в этом счастье не отказано, потеряет же ее грудь форму или нет
