003 223 068 003
009 068 008 204
И еще другие цифры.
Тринадцатая страница романа «Граф Монте-Кристо» начиналась следующей строкой: «Будь в Париже улица Каннебьер, Париж был бы маленьким Марселем».
Десятой была буква «ж», третьей буква «д», девятой «и»...
«Жди...» И далее, таким же методом: «Яхту тридцатого косого мыса два часа ночи сигнал круги красным огнем».
Мужчина взял книгу, письмо, конверт. Подошел к печке. Открыл заслонку. И бросил письмо и конверт в пламя. Затем он по два, по три листка вырывал из книги и тоже клал их в огонь, свертывая в трубочки...
После он разворошил пепел кочергой. И вышел из дому. Небо было облачным. Солнце не показывалось. Было прохладно.
На улице, в конце которой высилось, мутнея стеклянной крышей, здание рынка, женщины торговали последними георгинами. На углу, возле рыбного магазина, мужчина остановился. Среди десятка объявлений, написанных на обрывках бумаги («Ищу няню», «Продаю шкаф», «Учу игре на баяне»), мужчина отыскал одно, видимо заинтересовавшее его:
Таблетка акрихина была горькой на вкус и очень приятной, светло-желтой на цвет. Каиров поморщился, запивая таблетку водой, и выругался в душе: опять подобралась лихорадка, нашла ключик. И всему причиной два последних происшествия: ночное — с Розой Карловной и утреннее — с механиком судна «Сатурн».
В голове гудело. И его немного знобило. И пот, который выступал на лбу и под мышками, был очень холодным, как вода из-под крана.
Пришел Граф Бокалов:
— Здравствуйте, Мирзо Иванович.
— Здравствуй, Володя. Садись!
Граф подвинул стул поближе к столу.
— Ты не интересовался, Володя, почему в тебя стреляли?
Граф рассудительно ответил:
— Можно допустить один из двух вариантов: или меня с кем-то перепутали, или кому-то известно, что я на... — Он хотел сказать «на вас», но тут же поправился: — Что я у вас работаю.
— У нас много людей работает. Но без причины в наших сотрудников не стреляют.
— Разве я сотрудник?
— Внештатный... Но при желании и старании... Ладно, мы еще вернемся к этому разговору в более подходящий момент. А сейчас, Володя, к тебе еще один вопрос. Ты мне обо всем рассказываешь?
— Мирзо Иванович, как вы можете сомневаться?! Все, что представляет маломальский интерес, вам известно.
— А то, что не представляет маломальского интереса?
— Разве я имею право отнимать у вас время на всякую чепуху?
— Дорогой, если в человека стреляют, это не чепуха. Иди к Нелли, возьми у нее чистой бумаги. И опиши все, день за днем, до того вечера. Пиши, с кем встречался, о чем говорил, что делал. Факты, мне известные, можешь не описывать.
Как только Граф ушел, принесли заключение медицинской экспертизы. Оно подтвердило предположение Каирова: Роза Карловна умерла не своей смертью — ее задушили.
Оставалось последнее. Объявление.
— Нелли, разбудите Золотухина.
Золотухин вначале умылся. И лишь потом пошел к начальнику.
— Георгец раскололся? — спросил Золотухин.
— Нет.
— Вы его допрашивали?
— Нет. — Каиров говорил, как всегда, когда он был раздражен: «Нэт».
Но Золотухин никогда не отличался особым тактом и, казалось, не замечал плохого настроения начальника.
— Не успели?
— Как ты угадал? Не успел.
— Может, допросим?
— Этого нельзя сделать. Сегодня утром, за завтраком, Георгец принял яд.
Золотухин присвистнул от удивления.
— Не знаю, где уж он хранил цианистый калий. Не могли же его подбросить здесь, у нас! В моем учреждении! Но он принял яд с чаем, предварительно аппетитно позавтракав. Эта деталь настораживает.
— Нужно проверить отпечатки пальцев на посуде, — решительно предложил Золотухин.
Каиров махнул рукой:
— А... Чтобы подбросить яд в чай, не обязательно касаться кружки. Дошкольники такими делами не занимаются. Вот что, дорогой мой Золотухин, пиши объявление.
В те времена членский билет Общества Красного Креста и Красного Полумесяца являлся документом, вполне остаточным для того, чтобы, взглянув в него, вам выдали корреспонденцию «до востребования».
Два дня спустя, после того как объявление появилось на углу, возле рыбного магазина, что стоит возле колхозного рынка, Золотухин показал девушке с почты, сидящей за широким расколотым стеклом, членский билет Лазарева Юрия Михайловича и вежливо осведомился, не поступало ли что-нибудь на это имя.
Признаться, Золотухин был не в состоянии скрыть удивления, когда девушка приветливо положила перед ним пять писем. Достаточно было одного беглого взгляда, чтобы понять — письма писали разные люди.
Однако вежливость — прежде всего. Золотухин ответил улыбкой на улыбку девушки с почты. И поспешил к Каирову.
Итак, писем было пять.
Распечатали первое:
«Мы, члены краеведческого кружка школы № 8, прочитав ваше объявление, решили установить с вами контакт, но не на предмет купли и продажи старинных монет и медалей. А для взаимного обмена медалями и монетами... С пионерским приветом...»
Второе:
