— Мы не можем навещать друг друга пешком! Между нашими домами нет реальности.
— Не поняла.
— Так ты не знала…
— Конечно, не знала. Объясни. Как это — нет реальности?
— Но…
— Не мнись, объясняй. По порядку и с самого начала.
Я, видимо, выбрала правильный тон, потому что девчонка вздохнула и покорно принялась рассказывать:
— Мы живём в ненастоящем мире. Когда-то давным-давно из соседней реальности выгнали… то есть сами ушли самые активные люди. Все другие миры были заняты, поэтому они кое-как создали этот. Но создавать миры очень сложно, им удалось только материализовать в пустоте дома и некоторые общие места: главный парк, площадь и т. д. поэтому мы можем перемещаться только телепортацией. Ей владели все основатели и они не сразу заметили неудобства такого способа. Потом некоторые стали обращаться к соседним реальностям, просили права селиться в нормальных мирах. У нас, например, дача в соседнем мире, там сейчас живут папа с мамой, а городской дом оставили Хону, ему тут удобней.
— То есть у вас нет улиц и нельзя выйти из дома? — поразилась я.
— Ну да.
— Ну, дела… Тогда расскажи о нападениях.
— Я ничего не знаю.
— Неправда.
— Не изображай из себя Хона!
— Я никого не изображаю. Просто прошу рассказать всё, что знаешь. Вы ведь наверняка можете не только перемещаться, но и передавать информацию на расстоянии.
— Откуда ты знаешь?!
Ну, вот. То удивление о том, что мне неизвестны элементарные вещи, то испуг, когда я высказываю сделанные наобум догадки. Не объяснять же ей, что в моём мире люди общаются на расстоянии при помощи приборов и что откуда-то же она должна была узнать о ночных нападениях. А если есть информация, то как-то же она пришла. Мало кто будет рисковать собой лишь бы сообщить другим об опасности.
— Знаю. Ну?
— Можем, — неохотно признала Сува.
— Тогда рассказывай.
— Я всё уже сказала!
— Вряд ли. Никогда не поверю, что никто не высказал хоть каких-нибудь предположений, что не возникли слухи, что…
— Ладно. Ты права. Слухи есть. Все говорят, это из-за тебя.
— Меня?!
— Что появились хозяева сокровищницы, которую ты охраняла. То ли ищут тебя, то ли мстят за твою смерть. Или за грабёж.
— Дела-а… — протянула я. — А что говорит Хон?
— Он молчит. Только встал с утра пораньше, велел никуда не ходить, никого не принимать, заблокировать все порталы и охранять тебя, пока он к вечеру не вернётся.
— Меня?
— Ну да. Мол, вдруг тебя ищут и сюда заявятся.
— Поздновато спохватились. С чего бы?
— Я откуда знаю?
— Нет, ну если бы искали меня, могли бы нагрянуть в первый же день, а не на третью ночь.
Сува пожала плечами.
— Мне они не докладываются, — надулась она.
— Расскажи тогда о Совете.
— Что — о Совете? — не поняла девочка.
— Что такое Совет, как он действует, какова его власть, какова власть дожа и при чём тут Хон?
— А зачем тебе?
Пришла моя очередь пожимать плечами.
— Интересно. Да и время потратим. Так будешь говорить?
— Ладно.
И я узнала, что их общество управляется в первую очередь Советом, который принимает решение за всех. Что в Совет входят представители почти всех знатных семейств. Что есть дож, который, по идее, должен стоять над Советом, но на самом деле давно отошёл от дел. Что дож посылает в Совет своих наблюдателей, вроде Хона. Что сам Холодный Огонь в своё время наотрез отказался от места в Совете, но охотно принял предложение дожа, став одновременно его наблюдателем и консультантом Совета по боевым вопросам, потому что ни в этой реальности, ни в соседних нет воина, равного ему. Эти слова Сува произнесла с законной сестринской гордостью.
Общество в этой ненастоящей реальности делилось на знать, обладающую огромными привилегиями, в частности, держать дома пленников-рабов, «вторых людей», несколько ущемлённых в правах и немногочисленных ремесленников. В основном ремесленники были не нужны, все ценности добывались в соседних мирах с помощью примитивного воровства и реже — торговли.
Девочка, кажется, говорила что-то ещё, потому что в какой-то момент она резко меня окликнула:
— Эй! Ты слушаешь?
— А? Что? Прости, я задумалась.
— О чём?
— О многом.
— Не поделишься? — Кажется, девчонка пыталась скопировать мой колкий тон. Не сказать, что это у неё вообще не получилось.
— Если ты так настаиваешь… Вот, например, а что взяли из той сокровищницы?
— Какой сокровищницы?
— Которую я охраняла.
Сува растерялась.
— А ты не знаешь?
— Нет, я стояла в дверях, — начала раздражаться я. — Так что?
— Я тоже не знаю… Хон внутрь не заходил, да ему и не говорили, зачем это… просто сказали, что там ты… то есть непобедимый меч.
— А другие что говорили?
— Другие?
— Хорошо, спрошу иначе. Когда ваши люди грабят чужие сокровищницы, куда идёт добыча?
— Членам Совета, разумеется… может, заслуженным знатным людям… иногда «вторых» награждают… редко.
— Отлично. А на этот раз?
— Не знаю.
— Никто ничего не говорил? А в других случаях?
— Нет, никто… а обычно — конечно, хвастаются… гостей приглашают, показывают… Ну и что?
— Сама не догадываешься?
— Ну и что, что никто ничего не рассказывал?! Может, это строго секретно!
— Угу. А у членов Совета нет детей, младших братьев, племянников? Нет никого, кто может нарушить запрет старших?
— Всё не можешь забыть? Я же извинилась!
— А если бы я не успела убежать, проку было б с твоих извинений?
— Чеда!
— Но я-то не об этом. Просто спросила, разве раньше не было секретных операций, после которых члены Совета или их родные хвастались добычей?
