приказ расстреливать пленных солдат, будь то бандиты или иностранные инструкторы. Хотя скажи сейчас кто-либо Дентену об этом, всё равно ничего не изменилось бы в его отношении к судьбе нашего друга Димки Сокольникова. Злоба переполняла сердце полковника, злоба и ярость. Перед ним находился распластанный на земле избитый и униженный человек, с которым он мог сделать всё, что заблагорассудиться. Но тот молчал, вернее он не молил о пощаде, не просил о снисхождении, не проявлял трусости и малодушия, не предавал своих товарищей, но смеялся и издевался над командиром группы «Дельта», полковником Чадом Дентенем, причём, издевался в присутствии его подчинённых, для которых он был, можно сказать, наместником Божьим на земле.
Такой выходки от Димки Дентен стерпеть не мог. Захлёбываясь в собственной злобе, полковник хотел сразу пристрелить обидчика, но вдруг ощутил неожиданный прилив радости. Эта радость была свидетельством того, что он всегда ждал, в тайне души надеясь на встречу с давним своим врагом. Дентен желал мести, жестокого отмщения тому, из-за кого он претерпел страхи, переживания и унижения. Но, особенно, хотел отомстить за собственную слабость, проявленную им во время смертельной опасности, выбирая один из двух имевшихся выходов. Никто на свете не знал, что будучи инструктором, Дентен попросту бросил свой отряд на произвол судьбы. Никто на свете не должен был узнать, что именно разгром всей банды, гибель мятежников предопределили срыв планируемого наступления на центр провинции и далее на столицу страны, ибо Кабул не удалось оставить без света и воды.
Полковник Дентен мечтал о встрече не обязательно именно с тем русским, что связывал его и тащил на себе, но хотя бы с кем-нибудь из них. Командир группы «Дельта» даже втайне от своего руководства выучил русский язык, неимоверно сложный и трудный, надеясь отомстить обидчикам. Но такого везения, что произошло сегодня, он не ожидал. Дентен благодарил Бога, без помощи которого он не смог бы встретиться с русским, именно тем солдатом, что когда-то пленил его, а вернее было бы сказать, которому он, Дентен, сдался в плен. Этот момент в его жизни, службе и карьере считался самым большим секретом полковника группы специального назначения из элитного отряда «Дельта Форс».
Дентен наклонился над Димкой и тихо, чтобы никто не услышал из окружавших их людей, сказал, как прошипел: «Я узнал тебя! Теперь узнал! И как старому знакомому обещаю тебя расстрелять, а не линчевать, но сначала ты расскажешь всё о своих товарищах».
― А чего это ты, полковник, по-русски заговорил? Опять готовишься сдаваться в плен, так я не собираюсь тебя брать и тащить на себе. Сам пойдёшь! Вернее побежишь впереди! А вообще, ничего-то полковник я тебе не скажу, ― ответил Димка по-английски. ― А бить связанного человека дело не хитрое. Ты, сучий потрох и твои подонки делать это умеют. Мне много раз приходилось встречаться с такими как вы, мерзавцами и тварями!
Последнюю фразу прапорщик Сокольников сказал нарочито громко и почти по складам, дабы дошла она до ушей сержанта, который со своими товарищами так мастерски избивал его, связанного и со скрученными за спиной руками. Естественно сержант Скотт, двухметровый гигант, эдакий, чернокожий Геркулес, услышав слова пленного, чуть не лопнул от злости. «Этот щуплый русский недоумок смеётся над ним? Он посмел ему, лучшему бойцу рукопашного боя в отряде, бросить вызов?» ― размышлял сержант про себя, с каждой секундой свирепея ещё больше от своих мыслей.
― Сэр! ― кипя от злобы и ярости, обратился сержант к полковнику, ― разрешите проучить этого русского ублюдка. У него, видимо, осталось ещё немного зубов, чтобы молоть глупости.
― Дэвид! Но если ты выбьешь ему их, то, как же он будет нам говорить о своих напарниках?
― Не беспокойтесь, сэр, я оставлю ему одну руку, и он ею всё напишет! ― хохотнул своей же шутке чернокожий верзила.
― Сержант, только не затягивайте! Мне через пять-десять минут надо быть в штабе у военных и проконтролировать их десантирование на горных проходах.
― Не извольте беспокоиться, сэр! Я закончу за пару минут, больше мне не понадобиться. Такого хлипкого заморыша я вижу впервые. Разве это спецназ? Я сейчас высморкаюсь, сэр, и начну! Для чего высморкаюсь? Да только для того, сэр, что мне не остаётся ничего другого, кроме как перешибить его одной своей соплёй! ― заявил сержант под громкой, почти гомерический гогот всех присутствовавших на берегу солдат.
― Соплей не хватит, говнюк! ― сказал тихо, себе под нос, Сокольников. С прапорщика тем временем сняли наручники и помогли подняться на ноги. К нему тут же направился, размахивая руками и делая приседания, сержант Скотт. Чернокожий гигант приблизился к прапорщику и, посмотрев пристально в глаза Дмитрию, зло проговорил: «Я тебя сейчас порву на две половины! Готовься к смерти, краснопузый! Мне твой зад проглотить, что яблочный пирог съесть на завтрак».
― Подавишься, нигер! И соплями не брызгай раньше времени. Подбери, пригодятся ещё! ― Ответил ему прапорщик и начал разминать затёкшие запястья, как вдруг получил сильнейший удар в живот. Димыч не ожидал этого, но на ногах устоял. «Поделом, надо сразу готовиться, а не разминки устраивать!» ― мысленно отругал он себя за допущенную оплошность. Димка не успел сгруппироваться, он согнулся пополам. Сержант Скотт сумел сбить прапорщика с нормального дыхания, заставив какое-то время восстанавливать его. Хотя второго удара в лицо прапорщику всё-таки удалось избежать. Димка каким-то чудом увернулся от летевшего точно ему в челюсть тяжёлого ботинка американского спецназовца. «Хорошо ножками размахиваешь, прямо как танцор на сцене! Ничего не мешает?» ― приколол сержанта Димыч. Он специально говорил обидные слова американцу, ибо видел, как тот начал распыляться и нервничать, потому, как ему не удалось с одного удара уложить русского, а, значит, и сдержать своё слово, данное Дентену. К тому же с другие солдаты стали чуть подсмеиваться над сержантом Скоттом. Сокольников понимал, что горячность и злоба, но не злость, плохие союзники при драке на смерть, в том, что схватка была смертельной, Димка не сомневался.
Прапорщик пока только увертывался от ударов американца. Нужно сказать, что делал это Димка мастерски. Сержант молол кулакам воздух, ни разу больше не попав в прапорщика. Такой поворот в рукопашном поединке выводил сержанта из себя и одновременно заводил того и распылял, заставляя горячиться. Американец ещё сильнее махал руками, но всё впустую. Наконец, тому удалось вновь попасть Сокольникову в живот. Димка отлетел далеко назад, но не упал. Ему удалось быстро восстановить дыхание. И здесь Димка проявил обычную хитрость. Он не показал вида, что пришёл в себя, а наоборот, всем демонстрировал, что ему очень тяжело, что ещё чуть-чуть и он будет окончательно побит. Почему? Да просто прапорщик Сокольников решил завалить сержанта, то есть убить его, причём убить одним, максимум двумя ударами. Он не собирался устраивать из поединка цирк, а посему затягивание драки не входило в Димкины планы, да и силы лишние тратить не хотелось. Трудно их потом восстанавливать. Американец тем временем подскочил к Димычу, когда тот стоял, нагнувшись, и постарался достать русского прапорщика несколькими ударами, сначала своим коронным хуком, а потом завершающим в пах. Только сделать это ему не удалось, ибо Димка увернулся и запрыгал по земле свеженьким таким огурчиком. Сержант удивился такому исходу своей атаки и жутко рассвирепел, ибо никто не мог противостоять ему. Именно этой серий ударов он обычно завершал свои поединки. Правой рукой сержант Скотт собирался деморализовать русского, сломав тому челюсть. Затем ударом в пах он хотел обездвижить прапорщика и уже третьим, как говорится завершающим и окончательным, нанеся левой, размозжить тому переносицу. Только на удивление всех наблюдавших за этим захватывающим поединком задуманное получилось, но с точностью до наоборот. Некоторые солдаты даже зааплодировали, вначале было, Димкиной победе, правда, это вначале, а потом…?!
Когда сержант наносил свой первый коронный удар, Димыч увернулся ловко от него. Сокольников, немного присев, отскочил чуть назад и влево, затем он сделал короткий выпад вперёд, напоминавший движение фехтовальщика. Это был фирменный приём прапорщика Сокольникова. Только вместо шпаги, Димка выбросил навстречу шагнувшему американцу кулак. Пожалуй, это был самый страшный удар, который сержант Скотт когда-либо ощущал на себе. Его мощь усиливало движение самого сержанта и встречный удар прапорщика. Эффект финала превзошёл все ожидания. Удар был столь силён, что сержант Скотт от дикой боли в солнечное сплетение согнулся в три погибели, зашатался, хватая открытым ртом воздух, как бы не в силах надышаться, и остановился как вкопанный. Вот именно в этот миг Дмитрий Сокольников, прапорщик из армейского спецназа, спокойно подошёл к американскому сержанту из подразделения «Дельта Форм» и, не мудрствуя лукаво, врезал тому со всего размаха, словно мужик на деревенской драке, открытым
