канала, откуда он только что приплыл. Затем, одновременно, только что отчалившая гондола блеснула вдали отраженной золотой вспышкой, а в двери на причале позади него громко лязгнул отворяемый засов.
Дверь отворил английский слуга Байрона, Флетчер, который знал Шелли как частого гостя на вилле Диодати в Швейцарии; его хозяин, сказал он Шелли, только что проснулся и сейчас принимал ванну, но, безусловно, будет рад его увидеть, когда закончит. Он пошире отворил дверь, приглашая Шелли войти.
Первый этаж дворца был сырым и необжитым. Здесь пахло морем и «ароматами» несущимися из множества внушительного размера клеток, составленных у дальней стены. Обойдя вокруг пары бесполезных в данном месте карет, вынырнувших из полумрака, Флетчер повел его к уходящей вверх мраморной лестнице, и в солнечных лучах, косо пробивающихся сверху, Шелли разглядел сидящих в клетках животных… обезьян, птиц и лис. Он подумал, что если бы захватил с собой Клэр, она бы тут же устроила спектакль с поиском Аллегры в этих клетках.
Наверху, на втором этаже, Флетчер оставил его в просторной бильярдной и пошел доложить о нем Байрону. Не успел Шелли прислониться к бильярдному столу, как в комнату забрела маленькая девочка, появившись с той стороны, куда удалился Флетчер.
Шелли сразу же узнал Аллегру, хотя она заметно подросла за прошедшие четыре месяца, и у нее начинали проявляться темные волосы Байрона и его пристальный взгляд ? и когда он взял несколько бильярдных шаров со стола и, улыбаясь, присел на корточки и катнул ей их один за другим по изношенному ковру, она улыбнулась в ответ, очевидно узнав своего старого товарища по играм. Нескольких минут они увлеченно катали друг другу шары.
Клэр родила ее, когда они снова жили в Англии, как раз когда отечество начало давить на Шелли: всего лишь за месяц до ее рождения он узнал о самоубийстве Харриет, его первой жены; а за два года до этого его первый ребенок от Мэри умер сотрясаемый непонятными судорогами близ Лондона. Новорожденная Аллегра на какое-то время стала для него более близкой, чем Мэри или Клэр, а потом он утратил ее на последние четыре месяца.
? Шелли! ? донесся обрадованный голос из соседней комнаты, и когда он поднял взгляд, он увидел Байрона, спешащего ему навстречу из сводчатого прохода ведущего вглубь дома. Байрон был одет в яркий шелковый халат, а брошь прикрывавшая горло и кольца на пальцах искрились драгоценными камнями.
Шелли поднялся, не позволяя удивлению проступить в ответной улыбке ? так как Байрон прибавил в весе за два года прошедшие с тех пор, как Шелли видел его в Швейцарии, а его волосы стали длиннее и в них поблескивала седина. Он выглядел, подумал Шелли, словно стареющий денди[207], навёрстывающий в пышных нарядах все то, что оставил в юности.
Байрон, казалось, видел его насквозь. ? Ты бы видел меня в прошлом году, ? радостно сказал он, ? до того как я встретил эту девушку Когни, теперь она моя ? эмм… экономка, и скажу тебе быстро сгоняет с меня лишний вес. Он заглянул за спину Шелли. ? Клэр надеюсь не с тобой?
? Нет, нет! ? заверил его Шелли. ? Я просто…
В это миг в проходе появилась высокая женщина, и Шелли запнулся. Женщина с подозрением уставилась на него, и он моргнул и отступил назад, но спустя мгновение она, по-видимому, составила о нем благоприятное впечатление и улыбнулась.
? А вот и Маргарита, ? немного неуверенно сказал Байрон. Он повернулся к ней и на беглом венецианском итальянском объяснил, что Шелли его друг и что на него не надо спускать собак или выбрасывать его в канал.
Она кивнула и сказала Шелли, ?
? Э-э…
Маленькая Аллегра стояла теперь возле его ноги, вцепившись так сильно, что причиняла ему боль, и спустя мгновение он посмотрел вниз и заметил, как широко распахнуты ее глаза, и как она бледна.
Ее хватка ослабла, когда Маргарита повернулась и снова исчезла в глубинах дома.
? А где Мэри? ? спросил Байрон. ? Вас всех прибило к этому берегу? Последнее, что я слышал, вы гостили на курорте, недалеко от Ливорно.
? Мэри все еще там. Нет, я прибыл сюда поговорить с тобой о… ? он погладил темные локоны Аллегры… ? о наших детях. Ты написал мне, что…
Байрон вскинул пухлую руку. ? Э-э, ? сказал он, ? подожди. Он повернулся и подошел к занавешенному окну, и когда он повернулся обратно, Шелли увидел, что он хмурится и грызет костяшки пальцев. ? Я помню что написал. Не думаю, что все еще верю ? вернее все еще нахожу несколько занятным, так как вообще-то я никогда
? Да, конечно. Собственно, я здесь только потому, что ты запретил тебе об этом писать. Впрочем, не важно, веришь ты в это или нет, моя дочь Клара больна, и если эти армянские…
? Тс! ? прервал его Байрон, настороженно глянув в сторону прохода. Шелли показалось, что в его взгляде мелькнуло не только раздражение, но и легкий испуг. Улыбка, которой он одарил Шелли мгновение спустя, казалась натянутой. ? У меня на Лидо конюшня с лошадьми, и я часто выбираюсь на верховую прогулку после обеда. Не желаешь составить компанию?
? Конечно, ? помедлив мгновенье, ответил Шелли. ? Захватим Аллегру?
? Нет, ? раздраженно ответил Байрон. ? Она… ей здесь нечего бояться.
Шелли снова взглянул на Аллегру; она выглядела несчастной, но не чересчур. ? Как скажешь, ? ответил он.
Теплый утренний ветерок дул с материка, и на залитой солнцем вершине холма латинское песнопение священника казалось Шелли низким прерывистым рокотом, словно гудение пчел на далеком лугу.
Мэри смотрела на него вверх по склону, и даже с этого расстояния он видел гнев, проступающий в ее взгляде.
«Только не вини меня, ? несчастно подумал он. ? Я сделал все что мог, чтобы этого избежать, все, разве что не пожертвовал жизнью».
«Хотя, думаю, надо было. Думаю, надо. Но все же, я сделал очень много ? столько, что даже ты, женщина, написавшая
Большой канал раздался в стороны, после того как слился с более широким каналом делла Джудекка[209], и, когда по правому борту поплыли величественные купола церкви Санта Мария делла Салюте[210], заслоняя от глаз океанские просторы, Байрон приказал гондольеру причалить к левому берегу, посреди шеренги гондол, пришвартованных перед Пьяцетта[211]. Похожий на клинок нос гондолы глухо ударился в каменную ступень причала, вспугнув стаю голубей, которые с шумом вспорхнули в залитое солнечным светом небо.
Дворец Дожей[212] угрожающе высился справа от Шелли. Два его нижних этажа с готическими колоннами создавали впечатление, что венецианский квартал поднялся из морской пучины, и теперь скрытые некогда под водой могучие каменные сваи беззащитно белели на воздухе.
Байрон велел гондольеру подождать, и, когда они выбрались на причал и поднялись по полудюжине каменных ступеней, он повел Шелли дальше, через выщербленную мощеную мозаикой площадь. Шелли
