Гнёт ее заботы

детях.

? Соболезную, ? промолвил Кроуфорд, стыдясь того, как глупо это звучит.

? Ты знал, что я отдал ее в женский монастырь? ? продолжил Байрон, все еще не глядя на него и приводя в порядок столбы. Его тон был легким и непринужденным. Я обзавелся определенными средствами защиты для себя и Терезы, но они не надежны, и я подумал… что в освященном месте, вдали от меня и любого, кто знаком с этими созданиями… но этого оказалось… Его плечи были неподвижны, и Кроуфорд не мог понять плачет он или нет, но голос его, когда он заговорил снова, был все также спокоен. ? Бедные наши дети.

Кроуфорд подумал о том, как сам он мучительно противился искушению пригласить ламию вернуться ? что в его случае, кроме всего прочего, означало отказ от немыслимого долголетия ? и подумал также о той цене, которую пришлось заплатить Китсу, чтобы спасти свою младшую сестру.

? Твоя, ? начал Кроуфорд, спрашивая себя, не вызовет ли Байрон его на дуэль за то, что он собирался сказать, ? твоя поэзия столько для тебя значит?

Байрон гибко выпрямился и захромал обратно к лошадям, по-прежнему не глядя на Кроуфорда. Одним мгновенным рывком он вытащил два пистолета и крутанулся к Кроуфорду и деревьям; и в растянувшемся мгновении паники, Кроуфорд успел подумать, что умрет прямо здесь, и заметить, что руки Байрона сильно тряслись, а глаза блестели от слез.

Два выстрела слились в один оглушительный гром, но Кроуфорд уловил короткий, звонкий памм, с которым, по крайней мере, одна из монет улетела в поле.

Мало-помалу, Кроуфорд расслабился, смутно осознавая сквозь стоящий в ушах звон, что Байрон вернул пистолеты в кобуру и направился обратно к дереву; и сквозь яркие искры, плавающие перед глазами, увидел, как Байрон прохромал мимо дерева и углубился в заросли травы. Байрон смотрел вниз; по- видимому, искал монеты, которые пропали, обе.

? Она на самом деле, ? ответил Байрон, когда Кроуфорд приблизился к дереву и оперся о него спиной. ? Столько для меня значит, ? добавил он. Он ворошил ногой траву в нескольких ярдах от Кроуфорда, пристально вглядываясь в землю. ? Я… полагаю, я самого начала знал, кто такой лорд Грэй, по крайней мере, что он за существо, когда открыл перед ним дверь в мою спальню в 1803. Конечно, к тому времени, когда я осознал, что обрек на смерть мать и подверг опасности сестру, было уже слишком поздно. И все равно, я не хотел верить, что это он несет ответственность за… дело всей моей жизни, мою способность писать, то, что я… то, что сделало меня мной, ? ты же понимаешь, что я хочу сказать?

? Да, ? только и сумел ответить Кроуфорд.

? Я подозревал это ? именно этим объясняется моя неуемная тяга к физическим достижениями ? плаванье, стрельба, фехтование, похоть. Но ничто из этого не могло оправдать все те смерти, всю ненависть и… измены, которые сопутствовали моей жизни. Он остановился и поднял комок серебра, затем показал его со слабой улыбкой. ? Не плохо, а? Завернул пулю в монету. Он хромая направился назад к дереву.

Все еще помня, на что пошел Китс, Кроуфорд сказал: ? Но зачем же ты пригласил его обратно? После того, как тебе удалось избавиться от него в Альпах?

? Я не мог больше писать! ? Байрон тряхнул головой и выбросил монету. ? Оказалось… я не могу без этого. Да, конечно, я написал Манфреда, но почти все по памяти. Мысленно я слагал эти строки еще до того, как мы взобрались на Венгерн; а затем в Венеции я начал четвертую Песнь Чайлда Гарольда, но все это было рутиной… пока я не встретил Маргариту Когни ? и тогда я заставил себя поверить, что она не Лорд Грэй, в этот раз в облике соблазнительной девушки, что внезапное возвращение жизни в мои стихи случилось само собой. Он повернул к лошадям. ? Что-то я сегодня не особо расположен стрелять ? а ты как?

? К дьяволу стрельбу, ? согласился смущенный Кроуфорд.

? И вот Аллегра мертва, ? сказал Байрон, отвязывая лошадь и запрыгивая в седло. Глаза его были затуманены. ? Но прежде, чем эта… тварь доберется до моей сестры и второй дочери, я собираюсь снова ее бросить, а затем отправлюсь куда-нибудь, где я смогу совершить хоть что-то ? что-то, что будут помнить ? что-то более значимое, чем марание бумаги.

Кроуфорд забрался в седло. ? Например?

? Например… например, буду биться за свободу ? за людей, которые ее лишены. Байрон смущенно нахмурился. ? Это кажется наилучшим способом искупить мои грехи.

Кроуфорд подумал о фамильном гербе, красующемся на двери Байроновской кареты, и о многокомнатном дворце, который он делил с обезьянами, собаками и птицами. ? Звучит весьма демократично, ? снисходительно заметил он.

Байрон одарил его колким взглядом. ? Насмехаешься, да? Ты, похоже, не в курсе, что моя первая речь в Палате Лордов была в защиту луддитов, английских рабочих, которых заключали в тюрьму и даже убивали за то, что они ломали машины, которые лишали их работы. И ты знаешь, как тесно я был связан с Карбонариями, пытаясь помочь им сбросить Австрийское ярмо. Это было… Он пожал плечами и покачал головой. ? Этого было недостаточно. В последнее время я подумываю о Греции.

«Греция. Греция сейчас боролась за освобождение от Турции», ? подумал Кроуфорд; но все это было так далеко, столь мелочно в сравнении с дошедшими до нас античными сказаниями и поэмами Гомера, что он отверг саму эту идею, как следствие чрезмерного романтизма Байрона.

? Ты хочешь снова вернуться в Альпы? ? спросил Кроуфорд.

? Может быть. Или в Венецию. Спешить особенно некуда… пока же я могу противиться ухаживаниям этих существ, как делал это до сих пор. Карбонарии противостоят им уже столетия, а семейство Терезы весьма сведуще в тайных знаниях Карбонариев. Думаю, ты уже заметил, что Тереза… что на нее не распространяется известное тебе недомогание.

Байрон казался сердитым, так что Кроуфорд больше не задавал вопросов ? хотя теперь ему очень хотелось узнать, возникло ли увлечение Байрона Терезой до или после того, как он открыл ограждающие от вампиров познания ее семейства.

Они поехали обратно и несколько минут двигались к заброшенным столетия назад стенам города, когда Байрон заметил впереди фигуру, вырисовывающуюся на фоне серого неба, где идущая через болото дорога взбиралась на холм. Кроуфорд сощурившись, посмотрел в указанном направлении и увидел, что фигура сломя голову несется ? им навстречу ? а затем похолодел, узнав ее.

? Это Джозефина, ? сдавленно сказал он, пришпоривая своего коня.

Она начала махать им, когда увидела лошадей. Ее руки, словно метроном, двигались туда и обратно и остановились, только когда Кроуфорд доскакал до нее, натянул поводья и спрыгнул на землю, а затем схватил ее за руки, и силой заставил их опуститься. Она так отчаянно задыхалась, что он заставил ее сесть. Глаза ее были широко раскрыты, и стеклянный глаз сумасшедшее уставился вверх в серое небо.

Байрон тоже спешился и держал поводья лошадей, с живым интересом поглядывая на Джозефину. Кроуфорд надеялся, что у нее имелась веская причина вот так примчаться сюда; он никогда и никому не позволял потешаться над ее странным поведением, но право же, было просто поразительно, как часто она давала людям такой повод.

Минуту спустя Джозефина наконец отдышалась. ? Солдаты из гарнизона, ? выдохнула она, ? у нас в доме. Я спряталась, когда они ворвались, а затем выбралась через кухонное окно, пока они были в гостиной.

Байрон процедил проклятье. ? Вас двоих даже поблизости не было от этих чертовых ворот, когда Тито проткнул того драгуна! И они вот так просто вломились? Я этого так не оставлю, они не могут безнаказанно докучать моим знакомым…

? Я… я не думаю, что это было из-за того драгуна, ? сказала она, испытующе глядя на Кроуфорда своим единственным глазом.

? Ну и? ? нетерпеливо потребовал Кроуфорд после затянувшегося молчания. ? Зачем они приходили? Можешь говорить при Байроне, ? добавил он, видя ее колебания.

? Они говорили о трех мужчинах, которые были убиты в прошлом году в Риме.

Внутри у Кроуфорда внезапно все оборвалось, и он пустым взглядом посмотрел мимо нее на городские стены. ? Ох.