Ужин во Дворце Извращений

позволено покидать город?

– Ну... ты же сам знаешь, Грег. До колоколов. Пока не показался неприятель. А потом никому уже не выйти.

– Значит, у меня есть еще время на стакан пива.

– Всегда с радостью, Грег, – откликнулся Моджо, покосившись на него с легким удивлением. – Эй, нынче за счет заведения. Я хочу сказать, по-другому некрасиво получилось бы, верно?

Шуршание его швабры и стук сметаемых обломков возобновились, а чуть позже к ним добавилось «клац-клац», когда Ривас покачал ручкой насоса. Следующим звуком были гулкие шаги, приближающиеся со стороны конторы.

Улыбка Стива Спинка сделалась менее натянутой при виде сидевшего нога на ногу на барной стойке Риваса. Он подошел, вежливо кивнул Барбаре и снова повернулся к Ривасу.

– Как дела, Грег?

– Привет, Стив, – отозвался Ривас, опуская стакан и смахивая пивную пену с усов. – Жаль, что твое заведение так погромили.

– Переживем. Две недели назад мы остались без венецианского пеликаниста, зато теперь у нас есть по крайней мере настоящие венецианские сумасшедшие тетки. – Он перевел взгляд с Ривасова футляра с пеликаном на его исхудавшее, заросшее лицо. – Да, кстати, я выяснил, что это за старикан заходил сюда тогда, помнишь? Ну, тот тип, который сказал мне, что ты совсем оцыпляченный. А теперь до меня дошли слухи, что ему вернули дочку, отбив у этой шайки.

Ривас кивнул, глядя на него сквозь стакан.

– Так вот... если исходить, конечно, что бердусцы нас не захватят... захочешь вернуться на работу – добро пожаловать в любой момент. Только скажи. – Он повернулся и пошел обратно к себе в контору.

– Спасибо, Стив! – крикнул Ривас ему вслед. Спинк махнул рукой, не оглядываясь.

Ривас допил свое пиво и сполз со стойки.

– Ты знаешь, почему мне надо двигать дальше, – сказал он Барбаре. – Хорошо еще, банк спиртного к югу отсюда. Сниму-ка я, пожалуй, все, что у меня на счету, а там посмотрю, насколько далеко распространяется уважение к эллейским деньгам. Лошадь, немного еды, спиртного, оружие – я смогу выехать из города через час. Пойдем со мной в банк, я одолжу тебе денег обустроиться на первое время, а потом, когда у тебя все наладится, оставишь свой адрес, скажем, у Моджо, вот здесь, так что когда я смогу...

– Ты все еще считаешь бегство единственным выходом? – спросила Барбара, вытягивая длинные ноги, прежде чем встать. – Это ведь всего лишь шайка сумасшедших теток.

– Во главе с достопамятной сестрой Сью. – Он поднырнул под доску в дверях, и она последовала за ним. – Нет, Барбара, я не могу пережидать осаду, запертый с ними в одних стенах. Уж лучше удариться в бега, чем стрелять из рогатки всех встречных теток с цыплячьим взглядом... ну и конечно, если одна из них отловит меня и проглотит вот это... – Он дотронулся до неровного серого медальона. – Сойер вернется. И потом, черт возьми, эта шайка подобралась к нам совсем уж близко. Если я останусь здесь, они тоже будут ошиваться в городе, и ведь даже после того, как бердусцы отступят, никто не осмелится открывать ворота.

– Ты уверен, что не можешь уничтожить кристалл? Они энергично шагали на юг по Большому. Ривас напрягал все силы, чтобы не отставать.

– Совершенно уверен. Помнишь, что было, когда ты положила его на мостовую и ударила по нему молотком? Мостовая раскрошилась. И если уж на то пошло, мне известно, что тепло ему тоже не вредит... если только не выстрелить им в центр солнца. Если бы мне удалось найти по-настоящему глубокий, по-настоящему холодный колодец, я бы, может, и рискнул бы сбросить его туда, а потом провел бы остаток жизни, заваливая его самыми тяжелыми камнями, какие найду... И даже так мне не было бы покоя. Он явно не был готов к такому... ну, когда он... Понимаешь, десять лет назад он чудовищным образом ослаб, потратил слишком много энергии, которую копил целую вечность – ну, типа, как миллионер, который враз может стать нищим, если ревизию вовремя подгадать. Поэтому он не может больше проделать этот свой коронный финт, улетев в открытый космос, но, боюсь, потрудившись несколько десятков лет, груду камней он подвинуть сможет. – Они свернули за угол, и перед ними ярко засияли на солнце белые колонны банка спиртного. – Нет, я думаю, мне придется таскать его с собой и стараться держать его в холоде, и если у меня когда-нибудь будут дети, завещать этот долг им.

Барбара схватила его за руку и остановила.

– Хочешь компанию? Он нахмурился.

– Компанию? Уж не хочешь ли ты сказать, что ты...

– Хочу пойти с тобой. Да. Он положил руку ей на плечо.

– Нет, – мягко произнес он. – Спасибо, я очень признателен тебе за это, Барбара, но нет. Найди себе уютное жилье и хорошую работу и держи на всякий случай пару запасных одеял и чего-нибудь выпить на случай, если я загляну, ладно? Черт возьми, девочка, ты ведь и так уже прошла сквозь ад!

– А ты что, нет? И потом, думаешь, остаться здесь безопаснее?

– Лучше, чем то, что светит мне. До тех пор, пока не умрет последняя покалокас, мне придется прятаться, убегать, охотиться, голодать... время от времени возвращаться в цивилизацию, но каждый раз на бегу, с оглядкой. И даже когда они все помрут, у меня все еще останется он. – Он снова дотронулся до медальона.

– Чтобы завещать его детям? – не без ехидства спросила Барбара. – И где, интересно, ты их собираешься искать? Разве что спутаешься с кем-нибудь из покалокас, а?

Ривас зажмурился. В груди царила пустота, и хотя солнце светило как прежде, ему показалось, что он только что шагнул из темной, душной комнаты на свежий воздух. Он открыл рот, чтобы сказать что- то...

И тут на восточной стене ударил колокол, а секундой спустя колокола били повсюду: церковные, на фургонах, просто гонги... Солдаты на стене выкрикивали команды, а люди на улицах просто визжали. Ривас