значения для детишек из мегаполисов она разыскала в англоязычных работах 80-х годов118. Результаты Манфреда Хайнемана, полученные в 1996 г., нашли окончательное подтверждение в обширном исследовании Йор-га Долетала и его коллег на материалах обследований 1641 ребенка из детских садов города Бохума — у 25 % из них обнаружились нарушения артикуляции, а у 43 % — недостаточное понимание речи.
Меж тем было проведено множество других исследований. Английское Общество помощи детям с дефектами речи в 1996 г. сообщило, что уже каждый третий ребенок в Англии «заметно отстает в речевом развитии» 120. Проведенные в Болгарии в 1998 г. опросы показали, что от 21 до 27 % дошкольников страдают расстройствами речи121. Объединение немецких логопедов на своей ежегодной конференции, проведенной в Аугсбурге в 1998 г. на тему «Расстройства речи и артикуляции у детей», констатировало, что проблемы с речью отмечаются у 15–30 % всех детей дошкольного возраста122. Вероятно, в ближайшее время цепь сообщений с такими цифрами будет продолжена. Кстати, обнаружилось, что эта проблема не связана с определенными социальными слоями или уровнем образования; одинаково страдают дети профессоров и подсобных рабочих. Значит, причины надо искать много глубже.
Насколько серьезно нарушения развития речи могут сказаться на всем дальнейшем развитии ребенка, выяснилось в ходе так называемых follow-up[19] обследованиях школьников второго — третьего классов (от восьми до девяти лет), у которых нарушения были диагностированы и лечение началось уже за четыре года до этого. Оказалось, что 52 % из них по-прежнему страдают легкими расстройствами артикуляции, 44 — отстают в развитии речи, 36 — сталкиваются с трудностями в овладении инструментарием культуры (прежде всего правописанием). У них была хуже развита и кратковременная память, и им с заметным трудом давалось построение фраз и обращение с другими речевыми структурами123.
Для более глубокого понимания проблемы важно учесть сделанное учеными наблюдение, что нарушения развития речи у малышей проявляются, как правило, не изолированно, а в сочетании с целым рядом других дефицитов, прежде всего в сфере моторных и сенсорных способностей. Это говорит о том, что овладение речью у детей необходимо рассматривать на более широком фоне: дело идет о развитии не одной отдельно взятой способности, а о целом спектре процессов развития, лишь в своей совокупности делающих ребенка способным ориентироваться в окружающем мире всеми органами чувств и действовать в нем. Более подробно мы поговорим об этом ниже.
Тысячелетиями речь была для людей столь же естественной средой, как воздух, а дети овладевали ею совершенно спонтанно, и это казалось природной способностью. Если бы кому-то взбрело в голову поучать родителей, что они должны говорить со своим ребенком не меньше такого-то времени, те сочли бы это шуткой, инструкцией типа «надо дышать». Но то, что некогда само собой разумелось, сегодня уже не таково, и когда недавно одна из ведущих немецких больничных касс решила издать для родителей книгу под названием «Поговори со мной!», призванную побуждать их говорить с ребенком, она вовсе не шутила124. Причина такого поступка очевидна: расходы на обучение каждого третьего или четвертого ребенка в специальной школе для детей с нарушениями речи оказались бы непомерно высокими для страховой больничной кассы, не говоря уж о том, что для обслуживания такого наплыва не хватило бы никаких специалистов. Поэтому все наблюдатели единодушны в мнении: необходима профилактика!
А для этого надо знать, чем вызвано данное явление, и оказывается, что причин тут множество. В интервью для прессы125, а также в приложении к упомянутой книге специалисты, к примеру фониатр Манфред Хайнеман и Тео Борбонус (руководитель школы для детей с нарушениями речи в Вуппертале), настойчиво указывают, что рост нарушений развития речи следует связывать не столько с медицинскими факторами, сколько с изменившимися социокультурными условиями, в которых растут нынешние дети. Нарушения слуха, вызванные медицинскими причинами, конечно, немного возросли, считает Хайнеман, но все же главной причиной врачи единодушно называют растущее молчание в семьях.
У родителей «сегодня все меньше времени для детей: в среднем у матери для нормального разговора с ребенком остается лишь примерно двенадцать минут в день», сообщает Борбонус. «Высокая безработица, усилившееся давление конкуренции и рационализации, болезненные сбои систем социального страхования, — продолжает он, — все это делает человека более подавленным, бессловесным, равнодушным». Учителя и родители, считает и Хайнеман, уже не справляются с внезапными социальными изменениями, со стрессами и конфликтами по поводу разводов, с неполными семьями и профессиональными проблемами.
Но наиболее сильнодействующим фактором, наносящим вред развитию речи у детей, надо считать телевидение, поглощающее все больше времени и у родителей, и у детей. Чистое просмотровое время (которое не надо смешивать с много большим временем работы телевизора) в 1964 г. составляло в среднем по ФРГ 70 минут в день, в 1980 г. для взрослых этот показатель поднялся до двух часов, а в 1998 г. дополз до отметки (опять-таки для взрослых) 201 минута в день126. Это равнозначно примерно трем с половиной часам «радиомолчания» между родителями и ребенком.
И уж совсем невозможными оказываются семейные разговоры, если милых деток одаривают еще и собственным телевизором. Вынужденная изоляция заставляет их заметно увеличивать потребление телевидения, как свидетельствуют статистические данные. У детей в возрасте от трех до тринадцати лет без собственного телевизора просмотровое время составляет 100 минут в день, тогда как у детей с собственным телевизором оно постоянно растет. В 1999 г. уполномоченная радиостанции «Свободный Берлин» по работе с молодежью Инга Мор пришла к выводу: «Дети с собственным телевизором каждый день смотрят передачи более трех с половиной часов» 127. (Заставляет задуматься ее примечание, что эти дети больше всего любят смотреть взрослые передачи в вечерних и ночных программах!)
Особенно ужасно, что в 1998 г. это касалось уже самых маленьких детишек (от трех до пяти лет), — таких, что смотрят телевизор от двух до четырех часов ежедневно, было 10,3 %, а еще 2,4 % смотрели передачи по четыре — шесть часов и больше128. Хайнеман замечает по этому поводу: «Но как раз эти дети, по нашим данным, смотрят дополнительно еще и видеофильмы и играют на карманной электронной игрушке или на компьютере» 129. Следовало бы добавить: и как раз у них возникают нарушения речи, которые надо серьезно лечить.
А между тем ущерб развитию речи у детей наносит отнюдь не только молчание перед телеэкраном. Хайнеман подчеркивает, что в этом отношении телевизор с его «преобладанием визуальной информации» и сам по себе неблагоприятно сказывается на детях. «Даже детские передачи, — сетует он, — часто совершенно далеки от действительности, а быстрые смены кадров не дают ребенку возможности как следует проследить за ходом действия. Передачи нередко построены стереотипно и потому никак не побуждают ребенка развивать собственную фантазию и творческие способности. К тому же именно у частных телевещателей доминируют боевики и показы сцен насилия». Поэтому и речь детей в играх со сверстниками становится скудной — они ограничиваются восклицаниями наподобие тех, что встречаются в комиксах, бессвязными обрывками фраз и нелепыми имитациями шумов, сопровождая их роботоподобными движениями.
Но телеэкран не только препятствует формированию речи и артикуляции. Он блокирует и спонтанные, творческие игры и естественное движение, не давая детям стимулов, столь необходимых им для формирования двигательных навыков и органов чувств. Нехватка многообразия варьирующихся раздражений, идущих от окружающего, может привести к дефициту в формировании функций головного мозга, предупреждает Борбонус, а страдают при этом творческие способности, фантазия и интеллект. Основываясь на многолетнем педагогическом опыте, ученый констатирует, что из-за нехватки первичных стимулирующих раздражений у нынешних детей с все большим трудом формируются функции для восприятия внутренних и внешних состояний — тепла, равновесия, движения, обоняние, осязание и вкус. Этот дефицит только усугубляется недостатком в больших городах пригодных для игр площадок и стимулирующих условий. Поэтому Борбонус призывает создать среду, стимулирующую развитие детей. «Человеческая теплота, игры и движение при этом обязательны», — гласит его вывод.
