—
— Я беспокоилась за него. И за тебя, а тебе, похоже, было безразлично.
Это разозлило его еще сильнее.
— Разумеется, мне не безразлично! Как мне может быть безразличен Волк?
За спиной Фин-Кединна Волк прижал уши и неуверенно вильнул хвостом.
Торак почувствовал угрызения совести. Что с ним случилось?
Волк так радостно прибежал в их стоянку, гордо сообщил Тораку, как покинул след Укушенного, едва заслышав его зов. Он был сбит с толку, когда Торак рассердился. Он не мог понять, что сделал не так.
Торак опустился на колени и хрипло заскулил. Волк бросился к нему. Торак спрятал лицо в шерсти у него на загривке:
Волк лизнул его в ухо:
— Что со мной случилось? — пробормотал Торак.
Не обращая внимания на его смятение, Фин-Кединн велел ему сходить за водой. Ренн просто сердито смотрела.
Торак взял мех для воды и побежал к мелководью.
Всю ночь и следующее утро они шли вверх по течению вдоль Лосиной Реки, делая лишь краткие остановки на отдых, и теперь были уже близко к стремнине, где Широкая Вода и Черная Вода сливались воедино. Дважды они встречали охотников, которые видели большого мужчину, плывущего вверх по реке.
«Он уйдет», — подумал Торак. Тяжело опустившись на бревно, он хмуро смотрел на реку.
День выдался неважный, Лес был сам с собой не в ладах. Брошенный лось печально мычал. В сухом тростнике по другую сторону реки два зайца молотили друг друга передними лапами.
Торак уловил запах древесного дыма и аппетитное шкворчание лепешек. Он был голоден, но не хотел возвращаться к остальным. Он чувствовал себя отрезанным от них, словно был отгорожен от них стеной, невидимой, но непробиваемой, словно лед посреди зимы. Пророчество Саеунн о его приемном отце преследовало его. Что, если Ренн была права и Тиацци уготовил им ловушку? Что, если он, Торак, ведет Фин-Кединна навстречу смерти?
И все же другого выбора у него не было, ему оставалось только продолжать путь.
Волк неслышно ступал вдоль берега и положил к ногам Торака палку — в подарок.
Торак подобрал ее и покрутил в руках.
Волк потерся о плечо Торака, и юноша облокотился на него, ощущая его надежное, пушистое тепло.
Волк наблюдал, как стрекоза скользит над водой.
Волк наклонил голову и посмотрел на Торака, в его янтарных глазах читалось недоумение:
«Потому, — хотелось ответить Тораку, — что я должен отомстить за Бейла». Но он не знал, как сказать это по-волчьи, и, даже если бы знал, не был уверен, что Волк поймет. Возможно, дело было в том, что волки не мстительны.
Так, сидя бок о бок, они наблюдали, как мальки взлетают над бурыми водами. Торак заметил блестящую чешую форели и проследил, как она уходит на глубину.
Он всегда знал, что они с Волком кое в чем различаются, но, казалось, Волк этого не понимал. Временами Волка это расстраивало, особенно когда Торак не мог сделать что-то, доступное настоящему волку. От этих мыслей Тораку стало грустно, он ощутил какую-то смутную неловкость.
Он огляделся, пытаясь понять, куда подевался Волк. Небо потемнело от набежавших туч. В тростнике по другую сторону реки кто-то стоял и смотрел прямо на него.
Это был Бейл.
По его безрукавке беззвучно стекала вода. Водоросли запутались в длинных волосах. Его бледное лицо имело зеленоватый оттенок, словно его было видно из-под толщи воды, глаза смотрели на него темными кругами. В них был гнев. И упрек.
Торак попытался закричать, но не смог. Его язык присох к небу.
Бейл поднял руку, с которой каплями стекала вода, и указал на него. Его губы зашевелились. Он не слышал ни звука, но смысл был ясен и без этого.
— Торак?
Наваждение рассеялось. Торак резко обернулся.
— Я звала тебя! — сказала Ренн.
Она стояла прямо у него за спиной с сердитым выражением лица.
Бейл исчез. Лишь сухой тростник потрескивал на ветру по другую сторону реки.
— Что с тобой? — спросила Ренн.
— Н-ничего, — сказал он, запинаясь.
—
Он потряс головой. Он не мог заставить себя рассказать ей.
Она едва заметно обиженно пожала плечами.
— Что ж. Я приберегла тебе лепешку. — Она протянула ему ее, завернутую в лист щавеля, чтобы не остыла. — Можешь съесть по дороге.
Сидя в лодке, Ренн наблюдала, как Волк бежит среди деревьев: то поднимая морду, чтобы уловить запах, то разнюхивая что-то в кустах.
Не раз он находил места, где Повелитель Дубов останавливался перекусить или отдохнуть. Казалось, Тиацци торопится оказаться в Сердце Леса, и это беспокоило Ренн, хотя она и не высказывала своих опасений остальным. Фин-Кединн был поглощен заботами, а Торак…
Она хотела бы, чтобы он обернулся и поговорил с ней. Он сидел спереди, выпрямив спину, неустанно вглядываясь в берега в поисках следов Тиацци.
Она со злостью налегла на весло. Сейчас, кроме погони за Повелителем Дубов, его ничто не интересовало.
Его даже не волновало то, что Фин-Кединн подвергает свою жизнь опасности.
Наконец они достигли стремнины и пристали к берегу, чтобы перенести лодки по суше. Волк уже целенаправленно бежал вверх вдоль Черной Воды.
— Далеко еще до Сердца Леса? — спросил Торак, когда они спускали на воду вторую лодку.
— Около дня пути, — ответил вождь племени Ворона, — может, больше.
Торак стиснул зубы.
— Если он доберется туда, мы никогда его не найдем.
— Может, и найдем, — сказал Фин-Кединн. — Он не слишком торопится.
— Хотела бы я знать почему, — сказала Ренн. — Возможно, это ловушка. И даже если нет, скоро он поймет, что его преследуют.
Фин-Кединн кивнул, но ничего не ответил. Весь день он казался отрешенным и был неразговорчив, время от времени прищуриваясь, словно Черная Вода вызывала в его памяти какие-то болезненные воспоминания.
Это тоже не нравилось Ренн. Она не знала эту реку, ведь Фин-Кединн никогда не водил племя Ворона
