хвостами, принялись отвязывать его от дерева. Почувствовав, что руки свободны, командир Алых Стражей резко дернул за оба мохнатых отростка, но живая петля на его шее только затянулась еще туже. Превозмогая подступившую к горлу тошноту, Келкор начал отчаянно бороться. Он осознавал, что силы не равны и ни малейшей надежды на успех нет, но все же стоит попробовать, прежде чем Врата Смерти откроются для него, отправить туда хотя бы одного ненавистного врага. Схватив за поросшие короткой шерстью загривки своих мохнатых противников, Келкор с такой силой столкнул их лбами, что они, глухо взвизгнув, зашатались и начали медленно оседать на землю.
Во второй такой же удар валузийский командир вложил столько ярости, что оба обезьяночеловека без звука рухнули к его ногам. Безжизненные хвосты с тихим шелестом сползли с шеи Келкора, но оставались еще веревки, крепко опутавшие его лодыжки и бедра. Взглянув на человека в меховой безрукавке, который почему-то не двигался с места и спокойно наблюдал за происходящим, лемуриец перевел глаза на стоящих полукругом мохнатых тварей, словно застывших в немом оцепенении.
«Им, видно неинтересно нападать на связанного, — подумал пленник. — Сейчас они дождутся, когда я освобожусь от веревок, и набросятся на меня всем скопом. Нашли развлечение!»
Он принялся распутывать веревки, связывавшие его ноги, изредка бросая быстрые взгляды на по-прежнему не двигавшихся врагов. Наконец путы упали на землю, и Келкор, отскочив в сторону, схватил с земли увесистый длинный сук, который заприметил некоторое время назад. Оглянувшись и не увидев за собой никого из мохнатых, он принял боевую стойку и начал медленно отступать к поросшему густым кустарником холму.
— Неплохо, — произнес вдруг незнакомец в меховой безрукавке. — Очень даже неплохо для таких жалких людишек, как валузийцы. Где это ты научился так драться голыми руками? Ведь вы, несчастные трусы, никогда не расстаетесь с оружием, а без него на вас просто смешно смотреть — вы становитесь беспомощны, как ягнята!
— С чего ты взял? — тяжело дыша, презрительно бросил Келкор. — Видно, тебе никогда не приходилось помериться силой с кем-нибудь из валузийских бойцов, иначе ты бы не сидел тут сейчас, скрестив ножки, словно торговка на южном базаре, и не болтал бы всякие глупости.
В одно мгновение распрямившись, как отпущенная пружина, человек в безрукавке взвился в воздух и приземлился совсем близко от командира Алых Стражей.
— Ты хочешь помериться силой? — слегка усмехнулся он. — Глупый человек, ты не знаешь, о чем просишь.
Вместо ответа Келкор, размахнувшись, обрушил страшный, смертельный удар палки на голову противника, но, к своему изумлению, увидел, что бурус, ухмыляясь, по-прежнему невредимый стоит перед ним, спокойно скрестив руки на груди.
Яростно молотя противника руками и ногами, лемуриец едва не выбился из сил, однако человек в безрукавке, все так же продолжал улыбаться, неподвижно стоя перед разъяренным валузийским командиром и, казалось, даже не чувствовал обрушившихся на него ударов.
— Это колдовство, — задыхаясь, пробормотал Келкор. — Тебе просто помогают темные силы. Я так и знал, что все вы связаны с магией!
— Ошибаешься, — рассмеялся противник. — Не нужна нам никакая волшба. Бурусам помогает сама природа. Мы — дети диких лесов. Природа — наша суровая мать, и она не балует нас, но учит выживать в любых условиях. Наши тела закалены и крепки, нам не страшны ни холод, ни голод, ни когти зверя, ни руки человека, даже если они держат оружие. Так что наши силы неравны. Лучше смирись и прими смерть достойно.
— Ну нет! — Келкор покрепче сжал палку, все еще не решаясь расстаться с единственным, хотя и бесполезным, как он убедился, оружием. — Даже не надейся, что я дешево отдам свою жизнь. Если сомневаешься — попробуй, возьми!
Человек в меховой безрукавке не двигался с места, задумчиво рассматривая стоявшего перед ним с занесенной над головой дубиной лемурийца. Келкор оглянулся и, увидев, что путь к склону холма свободен, резко развернулся и что есть силы помчался к ближайшим густым зарослям колючего кустарника и низких, едва ли не стелющихся по земле, деревьев.
Он надеялся, что бурус не сможет так ловко прыгать среди извилистых ветвей и колючек, и если в поединок не вмешаются обезьянолюди, то побороться еще стоит.
— Далеко собрался? — насмешливо спросил бурус, выросший перед командиром Алых Стражей словно из-под земли.
Не останавливаясь, Келкор с разбегу налетел на перепрыгнувшего через него мгновение назад врага и со страшной силой двинул буруса головой в лицо. Скорость, с которой бежал лемуриец, была так велика, что удар оказался действительно мощным — противник покачнулся и едва не потерял равновесие. Всего доли мгновения хватило валузийскому командиру, чтобы нанести следующий удар и свалить буруса на каменистую почву. Прижав его к земле и давя на горло дубиной, Келкор навалился на человека в безрукавке всем телом, но в этот момент бурус дернулся и, высоко вскинув ноги, сдавил ими с двух сторон голову лемурийца. Ощутив, что у него вот-вот затрещат кости черепа, Келкор перестал давить своей палкой на шею врага и попытался высвободиться из смертельных тисков. Но тут все внезапно поплыло у него перед глазами, и он даже не понял, куда пришелся ответный удар буруса. Лемурийцу показалось, что он потерял способность хоть что-либо чувствовать. Командир Алых Стражей, повалился навзничь, испытывая какое-то странное безразличие ко всему происходящему.
* * *
Тяжелая кавалерия, оставшаяся среди холмов после того, как Кулл и Келкор со своими воинами разъехались в разные стороны, приняла бой почти сразу, едва скрылись из виду последние всадники удалявшихся отрядов. Выскочившие из-за дымовой завесы — словно возникнув прямо из языков пламени — толпы обезьянолюдей беспорядочной ордой повалили на валузийцев, ловко уклоняясь от летящих в них копий и стрел.
Подобравшись поближе, они образовали полукруг, примыкавший почти вплотную к обоим флангам отряда валузийцев. Пришпорив коней, всадники попытались было смять врагов кавалерийской лавой, но обезьянолюди, высоко подпрыгивая в воздух прямо перед копытами лошадей, перелетали через головы животных, выбивая седоков из седел.
Кавалеристы яростно рубились, но враги обвивали хвостами их шеи, сбрасывая воинов на землю, выдергивали мечи из их рук, ловили на лету стрелы — и продолжали сжимать вокруг валузийцев кольцо.
Между тем центральная часть обезьяньего войска незаметно начала отступать, увлекая за собой валузийцев, большей частью уже ставших пешими. В пылу сражения воины не сразу разгадали маневр противника и все ближе и ближе подходили к опасной черте. Когда же путь им преградила дымовая завеса, а полукольцо мохнатых тварей окружило их с тыла, валузийцы поняли, что оказались в ловушке.
С отчаянном упорством обреченных они, окончательно смешав строй, яростно обрушивали на врага бешеные удары своих звенящих мечей, но лишь редкие из них достигали цели. В глазах у воинов рябило от мелькавших повсюду ухмыляющихся и гримасничающих отвратительных морд, уши закладывало от визгливого воя обезьянолюдей, кавалеристы задыхались от едкого дыма, силы их таяли…
Но сражение продолжалось. Черная дымная завеса со всполохами пламени мешала валузийцам видеть врагов; они сражались вслепую, не зная, сколько их товарищей уже полегло на поле битвы, — любой из воинов мог видеть только того, кто бился с ним бок о бок. И каждое мгновение кто-нибудь из них падал на землю, отброшенный мощным ударом обезьяночеловека. Валузийцы были уже практически безоружны — цепкие, как клешни, и длинные, как плети, обезьяньи руки с необыкновенной силой вырывали у них мечи, копья и даже щиты. Сражение перешло в рукопашный бой.
Валузийские воины уже не замечали того, что продвигаются все дальше и дальше в глубь дымовой завесы, за которой виднелась лишь выжженная земля, ступать по которой, наверное, было нестерпимо горячо — но в горячке боя этого никто не чувствовал. Не видели они и узкую пещеру, ко входу в которую отчаявшихся, но не сдающихся бойцов подталкивали прыгающие и размахивающие хвостами враги. И только когда вместо едкого черного дыма валузийцев окружил сырой непроглядный мрак пещеры, они поняли замысел противника и попробовали прорваться обратно наружу.
Но пути назад уже не было. Огромный валун, придвинутый проворными и сильными мохнатыми руками, надежно закрыл узкое отверстие, отрезав выход из пещеры.
* * *
Кулл и сам не ожидал, что природа даровала ему столько мощи. Теперь в его руках было уже два хвоста, и, молотя дико визжащими косматыми тварями по головам их соплеменников, он упорно продолжал прокладывать себе путь к свободе. Огонь, слабые отблески которого он видел, оказался пламенем факела, освещавшим вход в пещеру. Топтавшиеся возле него двое обезьянолюдей одновременно подпрыгнули, пытаясь ударить ногами в широкую грудь атланта, но Кулл, уже изучивший их приемы, отскочил в сторону и, размахнувшись своими пленниками, сбил на лету обоих. Перехватив оба хвоста в правую руку и продолжая с бешеной скоростью вращать мохнатыми телами, король выдернул из кольца на стене горящий факел и ткнул им в бросившегося ему под ноги обезьяночеловека.
Взвизгнув, враг откатился в сторону, пытаясь сбить охватившее его пламя, а Кулл, шмякнув оземь тех, кого он держал за хвосты, ринулся вперед, держа факел перед собой.
О человеке в меховой безрукавке он уже почти забыл, как вдруг, выбежав из пещеры на горную тропу, увидел его стоящим прямо перед собой. Возможно, этот был брат-близнец оставшегося в подземелье, а может
