Примерно за месяц до того, как Ленин познакомился с книгой Бернштейна, сестра Анна прислала ему документ, который вызвал у него большую тревогу. «Кредо „молодых“» — назвала этот документ Анна, поскольку заглавие как таковое отсутствовало. Написано «Кредо…» было членом заграничного «Союза русских социал-демократов» Екатериной Кусковой. Это была разумная, хорошо обоснованная критика, направленная против крайнего левого крыла российской социал-демократии; Кускова считала, что рабочие должны бороться за увеличение заработной платы, повышение жизненного уровня, за социальное обеспечение, но политическими методами, а не революционным путем. Она упорно проводила мысль, что проблемы, о которых идет речь, по сути своей прежде всего экономического характера, и потому решать их следует с помощью стачек и усиления роли профсоюзов. Революционные идеи Маркса представлялись ей непригодными, примитивными, проникнутыми духом нетерпимости. По ее мнению, вместо того чтобы бороться с обществом, рабочий класс должен стремиться стать частью этого общества. Он еще слишком слаб, неорганизован и неграмотен, чтобы бороться в одиночку. Из этих рассуждений вытекало, что русские марксисты позаимствовали и стараются внедрить в России неприемлемые для этой страны идеи и, отвергая либеральные реформы, доказывают свою неспособность проникнуться нуждами русских тружеников; их подводит собственная «политическая невинность», говорила Кускова, а пора бы уж на деле помочь рабочим добиваться более высокого жизненного уровня.
Нетрудно было предположить, что «Кредо „молодых“» было создано под влиянием идей Бернштейна, но одновременно оно сохраняло почтительное отношение к «Коммунистическому манифесту». Его автор, молодая женщина, владела даром убеждения и знала историю, во всяком случае ту часть ее, которая имела отношение к поднятой ею проблеме. В ее тоне не было ни обидного пренебрежения, ни резких слов в адрес представителей левого крыла революционеров; она пыталась урезонить их, русских марксистов, как подростков, слишком увлеченных романтическими идеями и забывающих о простых жизненных фактах, а именно — что рабочие живут, получая нищенское жалованье, они слабо организованы и не способны к самостоятельным выступлениям. Рабочих следует организовать, определить для них четкие цели и задачи, разъяснить, что они являются частью общества и должны добиваться своих прав законными методами; их следует учить и вдохновлять на сознательные действия — только так можно рассчитывать на ответные уступки со стороны правительства. И наоборот, подстрекая рабочих к вооруженному восстанию против правительства, можно довести дело до того, что они вообще лишатся завоеваний, которых им уже удалось добиться.
Ленин прочел «Кредо…», и его охватила холодная ярость. Он всегда воспринимал критику своих взглядов как умышленный акт вероломства, предательства по отношению к нему самому; так было и на этот раз. Екатерина Кускова использовала в полемике, в сущности, те же приемы, что и он, — иронизировала, высмеивала незадачливого противника; атаковав, умела сделать вид, что уступает, соглашается, чтобы затем нанести противнику еще более сокрушительный удар. Ее программа предполагала коренное изменение политической платформы «в сторону более энергичного ведения экономической борьбы, упрочения экономических организаций, но также, и это самое существенное, в сторону изменения отношения партии к остальным оппозиционным партиям». То есть она настаивала на том, что социал- демократы должны действовать рука об руку с либералами.
О первой реакции Ленина на «Кредо…» можно судить по его отзыву о нем в письме к сестре Анне, в котором он писал: «„Credo“ интересно, но настолько же и возмутительно». Сознавая, что в творении Кусковой таится огромная опасность для будущего социал-демократической партии, он стал обдумывать, как противостоять этой напасти. Прежде всего он решил созвать тайную конференцию ссыльных революционеров и ознакомить их с подготовленным им текстом опровержения программы «молодых». В случае, если его ответ Кусковой будет одобрен, думал он, то следует напечатать его как официальный протест членов социал-демократической партии, выработанный ими на чрезвычайном заседании. Встреча ссыльных состоялась в селе Ермаковском. На ней присутствовали семнадцать человек. Умирающего от чахотки Ванеева внесли в избу на койке; несколькими днями позже он скончался. Ленин прочел свой разносный текст, уничтожавший программу, изложенную в «Кредо…». Как он и ожидал, разногласий не было. Текст его речи был тайно вывезен за границу и напечатан Плехановым в журнале «Рабочее Дело» под заголовком «Протест российских социал-демократов».
«Протест…» был написан таким образом, что основные положения Кусковой оставались без ответа. Ленина меньше всего занимала суть разногласий; открытого спора он избегал. Главным для него было — еще раз категорически заявить о незыблемости своей собственной платформы. Он с воодушевлением цитирует строки из манифеста социал-демократической партии, принятого на съезде в Минске: «На своих крепких плечах русский рабочий класс должен вынести и вынесет дело завоевания политической свободы». Он признает тот факт, что усилиями тайной полиции деятельность партии практически приостановлена, официальный орган партии перестал выходить. Екатерина Кускова в «Кредо…» воздает хвалу «Народной воле». Ленин тонко развивает эту тему и еще пуще превозносит предтечу социал-демократической партии, заявляя следующее: «Если деятели старой „Народной воли“ сумели сыграть громадную роль в русской истории, несмотря на узость тех общественных слоев, которые поддерживали немногих героев, несмотря на то, что знаменем движения служила вовсе не революционная теория, то социал-демократия, опираясь на классовую борьбу пролетариата, сумеет стать непобедимой». Прежде он утверждал, что социал-демократы должны вести неустанную борьбу с другими партиями; теперь же, возможно, признавая силу доводов Кусковой, он вынужден заявить, что пролетариат не должен пренебрегать сотрудничеством с другими партиями. «…Напротив, он должен участвовать во всей политической и общественной жизни, поддерживать прогрессивные классы и партии против реакционных, поддерживать всякое революционное движение против существующего строя, являться защитником всякой угнетенной народности или расы, всякого преследуемого вероучения, бесправного пола и т. д.». Одной рукой давая, другой рукой он отнимал. Буквально тут же он пишет: «Рассуждения на эту тему авторов „Credo“ свидетельствуют лишь о стремлении затушевать классовый характер борьбы пролетариата, обессилить эту борьбу каким-то бессмысленным „признанием общества“, сузить революционный марксизм до дюжинного реформаторского течения». Что касается экономической борьбы рабочих за свои права, он особо не распространяется на эту тему, замечая лишь вскользь: «Убеждение в том, что единая классовая борьба пролетариата необходимо должна соединять политическую и экономическую борьбу, перешло в плоть и кровь международной социал- демократии».
В целом его отповедь «молодым» получилась слабоватой. Ленин был уязвлен и злился, потому что не знал, что делать дальше. Находясь за тысячи верст от очага политической жизни, он уже предвидел, что мысли, заложенные в «Кредо…», найдут благодатную почву и что ему еще предстоит долгая борьба. По определению Екатерины Кусковой русское рабочее движение находилось в амебовидном состоянии, ему не хватало организации. Итак, слово найдено: организация. Отныне Ленин возьмет его на вооружение.
Книга Бернштейна, а затем и «Кредо…» подрывали уверенность Ленина, пусть даже не очень твердую, в незыблемость его политической платформы. Последние месяцы ссылки его словно подменили. И куда делся смуглый здоровяк и хохотун? Он стал мрачным, нетерпимым, постоянно раздражался, плохо спал; жирок, накопленный за период ссылки, с него сошел. Мучаясь бессонницей, он просиживал ночи напролет, строил планы будущей революционной борьбы, придумывая все новые и новые аргументы против позиции «экономистов», которых он намеревался разбить в пух и прах. Как они смели не понять, а возможно, наоборот, слишком хорошо понимали, что они пренебрегли основными принципами марксизма? Партия распалась, но ничего, он ее снова соберет. Он будет издавать свою газету за границей и тайно переправлять в Россию. Ему помогут и этом сотни надежных, преданных подпольщиков. Этот орган будет выходить для избранных, кто пойдет за ним, Лениным, для тех, кто ему полностью подчинится; ведь только в себе самом он видел вождя, способного вести за собой партию; с другими партиями и их последователями ему не по дороге, разве только в порядке исключения, — если они будут покорны его воле.
Похудевший, измученный, терзаемый неотвязными мыслями, он то целыми днями мерил шагами комнату, то бесцельно бродил по лесам. Срок его ссылки заканчивался в феврале 1900 года, а у Крупской годом позже. Это время она могла бы оставаться в Шушенском, если бы он был с ней. В противном случае ей пришлось бы отбыть в Уфу. Он избрал второе, настолько ему не терпелось окунуться в борьбу. Для него тут выбора не было.
Наконец он получил официальное разрешение вернуться на жительство в европейскую часть России. Пришло время расставаться. Все свои нехитрые «сокровища» они поделили между Минькой и Пашей. Оскар
