— А кто ты такой, что нападаешь на мирных людей? — прошепелявил доктор — звучало как: «А кфо фы факой, фто нападаеф на мирныф люфей?»
Я толкнул его в кресло — тот так и рухнул.
— Что за глупость! — сказал ему. — Это ты говоришь о нападении? А три вырезанных села?
— Селяне, — скривился презрительно. — Кому какое дело до селян? У меня есть знание, человече! Идея, за которую стоило заплатить жизнью тех людей…
— Ты инквизитор? — зыркнул на меня исподлобья. — Очень хорошо. Возможно, мне понадобится помощь твоего господина.
Смотрел на него, и, признаюсь, на миг, на короткий миг, не хватило мне слов. А уж верьте, милые мои, что с вашим нижайшим слугой такое случается редко. Вот ведь: передо мной сидел убийца или, скорее, предводитель банды убийц, совершенно не обращая внимания на гибель своих людей и на присутствие инквизитора, и рассчитывал при этом на скорую встречу с епископом. Был настолько глуп или настолько безумен?
— Я подумывал, сразу ли разводить костер или лучше приготовить петлю, — сказал я. — Но вижу, разговор на некоторое время затянется. Лейтенант, — повернулся к Ронсу, — окажите любезность, передайте моим людям — пусть разогревают инструменты.
— Не будь идиотом, инквизитор. — Доктор Корнелиус пытался выглядеть уверенно, но я видел, что он перепугался. — Поверь, у меня есть информация и знание, которые заинтересуют Его Преосвященство. И поверь также, — выставил в мою сторону худой костистый палец, — что и тебе от этого будет польза.
— Слушаю, — сказал я. — У тебя немного времени, да и я — не слишком терпеливый человек. Впрочем, мне и вправду интересно, сумеешь ли выкупить жизнь…
— Не могу говорить об этом тебе! — крикнул, будто кто-то царапнул железом по мрамору. — Хочу увидеться с епископом!
— Конечно, — сердечно ответил я. — Мне уже готовить повозку или можно чуть-чуть обождать?
Стукнула дверь, и внутрь заглянул Курнос. Я смотрел на доктора Корнелиуса, оттого увидел, как его лицо помертвело. Ох, этот мой Курнос всегда производит впечатление!
— Греются, — сказал. — Приготовить стол или просто подвесим?
— Хорошо, — заверещал Корнелиус. — Я все расскажу!
Я подтянул табурет, уселся и дал Курносу знак, чтобы нас оставил. Лейтенант Ронс встал у стены.
— Весь внимание, — сказал я вежливо.
— Я доктор медицины, — начал Корнелиус. — И я ученый. Погрузился в таинства алхимии, пусть даже мой труд не был оценен людьми. Но я упорно и в поте лица своего работал над идеей, которая может изменить лик мира…
— Доктор, — сказал я. — Мое терпение имеет свои границы.
Он сплюнул кровью на пол, потрогал пальцами обломки зубов.
— Чего не хватает королям и князьям?
— Золота, — ответил, поскольку он явно ждал ответа, а я, в конце концов, мог позволить себе развлечение. По крайней мере, на какое-то время.
— Золота тоже. Но философский камень суть миф. Фантасмагория. Превратить свинец в золото не удастся.
— Не удастся, — согласился я, поскольку в этом случае доктор Корнелиус, кажется, мыслил здраво.
— Властителям не хватает войск, инквизитор. Людей, готовых умереть по их приказу. Армии, которая не разбежится в панике, солдат, которые нападут на более сильного противника и будут сражаться до смерти или до победы. Солдат, что не чувствуют боли и страха, яростных, будто дикие звери. Солдат, которых нет нужды годами муштровать и учить дисциплине. И я дам таких солдат тому, кто хорошо заплатит.
— То есть те люди… — взмахнул рукою.
— Именно! Я нашел рецепт тинктуры, что превращает простого человека в не знающую жалости машину для убийства. Испытал рецепт на жителях одного из сел…
— Тех, что пропали, — покивал я.
— Точно! — хлопнул в ладони. — Тинктура приводит также к абсолютной зависимости. Если не дать ее людям вовремя, станут выть от боли, молить… Сделают все за следующую порцию! Именно таким образом ты получаешь над ними полную власть…
— Очень умно, доктор. Удивляюсь вашим успехам.
Он просиял и удобней устроился в кресле:
— Экстракт действует лишь несколько часов, а потом вызывает слабость и потерю сознания, но полагаю, что еще его доработаю. — Тут он задумался и забормотал что-то самому себе, а потом поднял взгляд. Глаза блестели как у сумасшедшего. — Можете ли охватить это своим разумом, господин инквизитор? Тысячи селян, превращенных в верных и безжалостных воителей? В приступе ярости раздирающих врага? Они не заменят дисциплинированной армии, не победят обученных наемников, но откроют новую страницу военного искусства…
— Эти ваши совершенные солдаты, — засмеялся я. — Мои люди как раз топят в болоте их трупы.
— Человече! Я нынче успел дать экстракт лишь двоим из моих людей. Остальные отдыхали после проведенного эксперимента…
Да уж, интересно этот мерзавец называет уничтожение целого села. Я всегда говорил, что ученые не грешат излишней любовью к ближнему, но Корнелиус превосходил все ожидания.
— Бегающие в безумии идиоты — это и есть твое непобедимое войско, доктор?
— Вообрази себе тысячи, десятки тысяч таких людей… — прикрыл мечтательно глаза, — как опустошают селения врага… питаются останками, не чувствуют боли и страха, а может, даже не нуждаются в отдыхе, поскольку, думаю, удастся подправить рецепт. Да идет ли речь только о преимуществе в сражениях? Нет, инквизитор! Речь идет об устрашении врага, о том, чтобы тот обессилел от страха перед кошмаром, что придет на его землю! Эти люди, измененные силой моей тинктуры, станут сеятелями ужаса. Ужаса, которого еще не видывал мир!
Я поразмыслил над его словами и кивнул. Были в них как полное безумие, так и беспощадная логика.
— И где рецепт? — спросил я, а он закусил губу и отвернулся. — Доктор, если понадобится, я получу от тебя ответ с помощью огня и железа. Где рецепт? Где образцы?
Неохотно поднялся и пошел к стене. Дернул, отворяя, дверки малого шкафчика. Внутри была шкатулка. Я отодвинул его в сторону и сам ее вынул. Поднял металлическое «веко» и внутри увидел несколько баночек темного стекла да сложенный вчетверо лист пергамента. Жестом приказал доктору, чтобы снова уселся в кресло, и развернул пергамент.
— Вы ничего из этого не поймете, — буркнул он. — Нужно быть алхимиком, чтобы уразуметь, о чем там речь. Я работал над этим всю жизнь! Я, доктор Корнелиус Альтенферг! Мое имя переживет века!
Распалялся от собственных слов, но я решил не обращать на него внимания. Вынул пробку, затыкавшую одну из баночек, и заглянул внутрь. Густая, коричневая и смердящая гнилью мазь наполняла ее по самое горлышко.
— И они это ели? — спросил я.
— Нет, — засопел он раздраженно, ибо я прервал его выступление. — Экстракт следует растворить в алкоголе, а потом в воде и принимать внутрь. Влей его в городской колодезь — и узришь чудесный эффект, — усмехнулся окровавленными деснами.
— Ага, — ответил я.
Вложил пергамент и баночку назад в шкатулку и открыл двери.
— Курнос, — позвал, а когда тот подошел, шепнул на ухо приказ.
Тот заколебался и попросил, чтобы я повторил. Такое с ним редко случалось, но сейчас я мог его понять. Боюсь, милые мои, что и сам, получив такой приказ, поначалу решил бы, что ослышался.
