называем магией. Да-да, и не глядите на меня так, Уотсон. Поверьте, мне было очень непросто: чтобы прийти к подобному заключению, понадобилось переломить себя, пересмотреть весь свой предыдущий опыт, все знания об окружающем мире. Но сделать это пришлось — выбоpa просто не было.
Так как мои познания в оккультных науках были близки к нулю, пришлось искать специалиста. К счастью, дедушка моего поставщика кокаина оказался большим знатоком восточной магии и непререкаемым авторитетом для всего китайского квартала. Когда я описал ему происходящее, он немного подумал, заглянул в какие-то фолианты, а потом уверенно заявил, что все эти особы — и не люди вовсе, а лу-чжень, «отпечатки людей». По его словам, их созданием и размещением в известных нам местах занимается какой- то очень сильный местный маг. Причем создает он их именно для того, чтобы они совершали свои преступления. Этот маг якобы нашел способ обращаться к духу одной из стихий, предположительно воды, и его поддержка дает чародею невиданные возможности. Почти неделю я добывал личные вещи лу-чженей, чтобы старый китаец смог прочесть их магические метки и передать мне данные, необходимые для встречи с создателем «отпечатков». Весь вчерашний вечер, как вы видели, я обрабатывал полученные цифры и, похоже, добился успеха. Теперь при обращении к стихийному духу нас притянет к месту нахождения нашего умельца — достаточно будет лишь встать на карту.
— А что ж он сам не занялся расчетами, ваш китайский колдун? — скептически прищурился я. — Если он не может сложить два и два — так ли уж он хорош?
— Поверьте, достаточно хорош, — сухо проронил Холмс. — Во время нашей первой встречи он предоставил тому более чем убедительные доказательства. Дело в том, что я со своим арифмометром проделал все эти расчеты не за неделю, а всего за несколько часов. Время сейчас слишком дорого, задержка даже в день может стоить жизни человеку, а то и не одному. Но если бы китаец сам все просчитал, результат у него получился бы не менее точным, в своем деле он смыслит великолепно. Вот, возьмите, это его работа, — Холмс протянул мне пригоршню патронов с серебристыми пулями. — Я сам видел, на что способны эти заговоренные пули, и лучше вам не интересоваться результатом. Этот амулет, — в мою ладонь перекочевала небольшая костяная бляшка в виде закрытого глаза, — защитит вас от одной атаки враждебной магии, если таковая последует; наденьте его прямо сейчас, вот так. Ваша задача на этот раз — во все глаза смотреть по сторонам и предупреждать меня о возможных опасностях. Но прошу вас самому в пекло не бросаться. Меня обеспечили средствами для нейтрализации даже очень сильного противника, так что предоставьте опасности мне и не геройствуйте.
Мне оставалось лишь дать обещание быть осторожным и набраться терпения.
Весь день мы с Холмсом провели в боевой готовности, сидя в креслах за закрытыми, несмотря на жару, окнами и дверями. Мой друг всегда был интересным собеседником, но сегодня он превзошел себя, щедро делясь полученными эзотерическими знаниями; он даже заставил меня заучить на всякий случай пару простых заклинаний, исправляя по ходу дела ошибки в произношении. В обеденное время мы решились немного перекусить; уже близился вечер, как вдруг одно из зеркал вспыхнуло, и из него ударил тонкий зеленый лучик. В один миг между зеркальцами протянулась светящаяся линия, окружившая карту изумрудными перилами. В следующее мгновенье Холмс уже был на ногах:
— За мной, Уотсон! Прыгайте в середину карты и не заденьте случайно луч, собьете настройку!
Подхватив с пола ранец, он оттолкнулся от пола, перелетел над потоком света, приземлился в середину карты… и тут же исчез! Я остолбенел и попятился, отказываясь верить своим глазам. Одно дело — слушать историю, похожую на сказку, и совсем другое — самому оказаться ее участником. Однако вера в гений моего друга была настолько сильна, что я пришел в себя довольно быстро. Поспешно сняв револьвер с предохранителя, я шагнул к карте, остановился у края, помедлил еще секунду и прыгнул.
В тот момент я не думал над тем, каким окажется результат моего безрассудного поступка — то ли это будет скольжение через светящуюся трубу, то ли бесплотное парение над мрачным замком, то ли падение в черную пропасть, как описывается в готических романах. Но чего я в любом случае не ожидал, так это приземления на роскошную клумбу посередине ухоженного дворика. По краям площадки росли молодые ясени, аллея из кустов боярышника вела к симпатичному двухэтажному особняку со входом-портиком; вокруг не было ни души. Увязнув в рыхлой земле, я растерянно оглядывался по сторонам, когда услышал приглушенный свист. У стены дома, почти незаметный на фоне разросшегося плюща, стоял Холмс и яростно жестикулировал. У его ноги прямо на земле лежал брошенный ранец. Я стряхнул с себя оцепенение и быстро присоединился к другу. Он приложил к губам палец и вытащил из нагрудного кармана небольшой брелок — спящую медную жабу. Холмс медленно повертел ее цепочку между пальцами — и вдруг глаза животного чуть приоткрылись! Я нервно сглотнул и уставился на жабу с опаской, но Холмс нетерпеливо покачал головой и медленно направился ко входу в дом, стараясь держаться стены; брелок он держал перед собой в полусогнутой руке. Тут я вспомнил о своем задании и двинулся вслед за Холмсом, по пути напряженно вглядываясь в окружающую зелень, где таились неведомые опасности. Однако деревья и кусты вели себя вполне мирно и дружелюбно: по крайней мере, крыльца мы достигли целыми и невредимыми.
Внимательно осмотревшись, Холмс скользнул внутрь дома; при этом я заметил, что глаза жабы открыты уже наполовину. Разнообразные чудеса к этому времени меня уже порядком утомили, так что я решил ничему не удивляться и осторожно ступил на порог таинственного особняка. Внутри царила тишина; ее нарушало лишь негромкое журчание воды, к которому примешивались легкий стук и позвякивание. Следуя за Холмсом к источнику звуков, я заглянул в приоткрытую дверь одной из комнат. Обстановка была самой обычной, традиционной для коттеджей такого типа: большой шкаф у стены, посередине — летний столик и три плетеных стула, в углу кадка с фикусом. Ничто не указывало на то, что здесь обитает чернокнижник. То же можно было сказать и о другой комнате, размером побольше, по виду — гостиной. Дойдя до дверей, из-за которых доносился шум воды, Холмс на секунду замер и протянул брелок к дверям. Жаба, глаза которой к этому времени уже были широко открыты, выгнула спинку и еле слышно квакнула. Мой друг спрятал фигурку в карман, и мы с ним приникли к узкой щели между дверью и косяком.
Перед мойкой, полной грязной посуды, стояла кудрявая женщина средних лет со сковородкой и кухонной щеткой в руках. Ее можно было бы принять за кухарку или посудомойку, если бы не массивная золотая цепочка с кулоном на шее и отсутствие чепчика. С отстраненным выражением лица женщина соскребала с ребристого дна остатки пищи; было заметно, что мысли ее сейчас витают где-то очень далеко.
Тем временем в руке у Холмса появилась небольшая стеклянная палочка. Он направил ее в сторону хозяйки и стал напряженно вглядываться в стекло. Внутри цилиндрика начала разгораться белая искорка. С каждой секундой сверкание становилось все ярче и ярче, пока вся палочка не засияла ровным молочным светом.
Только теперь стало заметно, в каком напряжении все это время находился Холмс. Он медленно расслабился, вытер со лба испарину, спрятал цилиндрик, постучал о кухонный косяк и негромко заговорил:
— Не пугайтесь, миледи, сразу хочу предупредить, что у нас нет злых намерений. Мы — частные детективы.
За дверью звякнуло, и шум воды стих.
— Просим прощения за непрошеное вторжение, — продолжал Холмс, открывая дверь и приветствуя встревоженную хозяйку изысканным поклоном, — и обязуемся незамедлительно предоставить все необходимые разъяснения. Только, если позволите, я предпочел бы поговорить с вами не на кухне, здесь обстановка не располагает к плодотворной беседе.
Продолжая говорить неторопливо и размеренно, он жестом пригласил все еще взволнованную женщину пройти в гостиную. Наконец мы разместились за столом, и Холмс приступил к делу.
— Прежде всего позвольте еще раз принести свои извинения: и за то, что мы явились в ваш дом без приглашения, и за то, что из соображений собственной безопасности мы сохраним наши имена в тайне. Думаю, как человек, интересующийся оккультизмом, вы поймете наши мотивы и не оскорбитесь.
— Но я совсем не интересуюсь оккультизмом, — с недоумением сообщила хозяйка.
Мы с Холмсом переглянулись.
— Вы хотите сказать, что такая концентрация магии, которая наблюдается в вашем доме, не является следствием ваших увлечений? — осторожно уточнил мой друг.
Женщина испуганно ссутулилась и поглядела на нас, как на умалишенных, однако все же нашла в
