Один из ветеранов, которого в последнее время донимала пресса, утверждавшая, будто он миновал пик спортивной формы и теперь катится вниз, бросил на Скотта свирепый взгляд и во всеуслышание произнес:
– А в первую очередь это касается тех, у кого стоит только на жен братьев. Чем вы занимаетесь по ночам, Эллис? Возносите Господу молитвы, чтобы какой-нибудь косоглазый вьетконговец побыстрее проделал дырку в башке старшего братца?
Кулак Скотта свалил остряка на пол, прежде чем слово «братец» слетело с его губ. Вслед за этим в раздевалке началась потасовка, равной которой не мог припомнить никто.
После того как их наконец разняли и взбешенный тренер пригрозил, что, если это повторится, зачинщиков драки на неделю отстранят от игр и оштрафуют, Скотт ворвался в бар, где его дожидалась Эббра, и без лишних слов заявил:
– Пойдем отсюда. Мы уезжаем.
– В чем дело? Что у тебя с лицом? Что случилось?..
– Мы уезжаем, – повторил Скотт и, схватив Эббру за руку, потащил ее к выходу. Через несколько секунд в баре поползут противоречивые слухи, которые будет объединять фраза, положившая начало драке. Скотту становилось дурно при одном воспоминании об этих словах, а мысль о том, что Эббра могла ненароком услышать их, приводила его в ярость.
Нежелание Скотта говорить о случившемся было столь очевидным, что Эббра не стала допытываться. В конце недели она должна была отправиться на Гавайи на встречу с Льюисом, и ейне хотелось обсуждать что-либо еще.
Скотт почти не слышал ее. За три месяца, миновавших с той поры, когда он впервые встретился с ней, он не назначал свиданий ни одной из своих старых подруг и не знакомился с новыми. В это было трудно поверить, но последние четыре месяца он провел без женщин. Однако и причина тому была веская.
Эббра радостно щебетала, рассказывая, какие подарки она купила Льюису, и в душе Скотта поднималась черная, мучительная ревность. Он не встречался с девушками, потому что с Эбброй ему было лучше, чем с кем бы то ни было. Он не спал с женщинами, поскольку единственной, с кем он хотел спать, была Эббра. Жена его брата. Руки Скотта, лежавшие на рулевом колесе, сжались так, что побелели костяшки пальцев. Господи! Как он мог не замечать этого прежде? Только отвратительная подначка товарища по команде, позавидовавшего его спортивным успехам, открыла ему глаза. И что ему делать теперь?
– Мне казалось, я не дождусь встречи с Льюисом, – говорила тем временем Эббра. Глаза ее сияли. – Через три дня мы снова будем вместе. Случались ли в твоей жизни такие потрясающие события, что ты не мог в них поверить?
– Да, – мрачно отозвался Скотт, сворачивая на Вествудский проезд и чувствуя, как разрывается его сердце, словно от удара ножом. – Случались, Эббра. И еще какие.
Глава 5
Следующие двое суток Эббра была не в силах думать ни о ком, кроме Льюиса. В то утро, когда она должна была вылететь ему навстречу, у нее перехватывало дух от возбуждения.
– Тебе принесли почту, дорогая, – сказала мать, когда семья уселась за завтрак. – Я оставила ее на столе в вестибюле.
– Спасибо, мама. – Эббра отодвинула тарелку с яичницей, к которой едва притронулась, и вскочила из- за стола. – Мне пора идти, иначе опоздаю на автобус в аэропорт! – выпалила она.
– Автобусы ходят каждые четверть часа, – заметил отец. – Почему бы мне не отвезти тебя в аэропорт? Что такого особенного в поездке на автобусе?
– Ничего, папа. – Эббра обняла его и чмокнула в щеку. – Так проще, и все тут.
– Вдобавок это послужит лишним подтверждением твоей независимости. – Мать произнесла эти слова любезным тоном, в котором тем не менее явственно угадывалось раздражение.
Эббра промолчала, не желая ввязываться в очередную перепалку с матерью относительно образа жизни, который она теперь вела. Подобные столкновения возникали все чаще. Эббра понимала, что истинная причина тому заключается в полной неспособности матери осознать, что ее дочь уже не ребенок. Мать так и не смирилась с теми переменами, которые произошли в Эббре после замужества. Это случилось столь быстро, что мать не сумела приспособиться к новым реалиям, и уже не в первый раз Эббра пожалела, что Льюиса отправили за океан сразу после свадьбы. Если бы они начали семейную жизнь в Штатах, все было бы иначе.
– Что ж, тогда в путь, – сказал отец, берясь за чемодан Эббры. – Уже пятнадцать минут девятого. Если хочешь успеть на автобус, отходящий в восемь тридцать, нам пора пошевеливаться.
– До свидания, мама. – Эббра поцеловала мать в щеку и следом за отцом вышла в прихожую, захватив по пути почту и сунув ее в наплечную сумку.
Чтобы добраться до аэропорта и зарегистрировать билет, требовалось около часа. Путешествие до Гонолулу должно было продлиться еще пять с половиной часов, а местный перелет из Гонолулу до Лихуэ на острове Кауаи, где Эббра должна была встретиться с Льюисом, занимал двадцать – тридцать минут. Через семь часов они снова будут вместе. Эта перспектива все еще казалась Эббре слишком прекрасной, чтобы быть правдой.
Отец высадил ее на автовокзале на углу улиц О'Фаррел и Тейлор, неподалеку от площади Юнион-сквер, и поцеловал на прощание.
– Передавай привет Льюису, – сказал он, вынимая чемодан из багажника «кадиллака». – Напомни ему, что через шесть месяцев он должен вернуться домой целым и невредимым.
– Обязательно, папа! – возбужденно воскликнула Эб-бра. При мысли о том, что Льюису сейчас ничто не грозит, что в эту минуту он летит над Тихим океаном в «Боинге -707», у нее едва не закружилась голова. Пять ближайших дней ему можно будет ничего не бояться. Он не погибнет от пули или бомбы. Он будет в полной безопасности.
Эббра вошла в уже заполненный салон автобуса. Итак, она отправляется в путь. Каждая прошедшая
