Чак накренил машину влево, занимая место в строю, и бросил на Кайла полный сожаления взгляд.
– Через несколько недель ты запоешь по-другому, – мрачно предрек он. – Особенно после того, как пару раз слетаешь пылесосом.
– Почему эвакуационные мероприятия получили название «пылесос»? – с любопытством спросил Кайл.
– По слухам, это был позывной первого погибшего во Вьетнаме пилота санитарной авиации, – ответил Чак, выравнивая машину и занимая достаточно высокий эшелон, чтобы уберечься от шального огня с земли, и вместе с тем достаточно низкий, чтобы мгновенно опуститься в безопасной зоне, к которой быстро приближалась эскадрилья.
После недолгого ожидания по радио передали приказ возвращаться за десантниками. Теперь машину повел Чак. Как только вертолет окружили следы трассирующих пуль, Кайл тоже взялся за ручку, а бортовые стрелки открыли огонь, словно рой хищных стрекоз.
Подбирать десант оказалось куда опаснее, чем высаживать. На сей раз «Хью» приземлился, жестко ударившись о землю и продолжая рассекать воздух лопастями винтов, и по открытому пространству к нему побежали солдаты, торопясь подняться на борт.
Кайл увидел, как упал один, за ним другой десантник, и уцелевшие солдаты подхватили тела и наполовину понесли, наполовину поволокли их по земле к открытым люкам вертолета.
По радио велели прибавить обороты. Чак открыл дроссельные заслонки, наблюдая за приборами. Наконец поступило распоряжение приготовиться к подъему, и Кайл заметил, как из кустов вынырнул человек в черной одежде и бросился к машине с гранатой в руках. В тот же миг поступил приказ взлетать.
Пока «Хью» поднимался в воздух и набирал скорость, бортовому стрелку удалось попасть во вьетнамца, бежавшего следом. Вертолет перевалил через кроны обступивших прогалину деревьев, и черная фигура исчезла из виду. Кайл успел лишь заметить клочья черной одежды, которые разметал нисходящий поток воздуха от винтов.
Когда Кайлу впервые довелось возвращаться на базу с грузом окровавленных упаковок с трупами, его едва не вырвало. Невидимые окоченевшие руки и ноги причудливо распирали мешки. Еще хуже выглядели упаковки, казавшиеся полупустыми, – в них лежали части тел, которые предстояло переправить с базы на родину. Кайл припомнил хвастливые заявления высших офицеров, обещавших, что каждый раненый будет эвакуирован вертолетом не позже чем через двадцать минут, а тяжелораненым гарантировалась доставка в Японию в течение двенадцати часов. От запаха, исходившего от мешков, к горлу Кайла подступала тошнота. Армейские чины забыли добавить, что все убитые будут доставлены в Штаты не позднее чем через неделю.
Отслужив месяц, Кайл наконец получил заветную трехдневную командировку в Сайгон. Подошло время технического обслуживания, и Кайлу приказали доставить «Хью» в ремонтные ангары авиабазы Тансонхата, где вертолет должны были перебрать по винтику. Вместе с Кайлом полетел Чак Уилсон.
– Сдается мне, наши командиры хотят, чтобы я не спускал с тебя глаз, – с напускным неудовольствием заявил Чак.
– Быть может, они опасаются, что ты слишком стар, чтобы бродить в одиночку по большому городу, – парировал Кайл, испытывая неодолимое желание побыстрее забраться в кабину вертолета и отправиться на юг.
– Либо полагают, что ты недолго останешься в живых, если не научишься почтению к старшим, – немедленно отозвался Чак.
Лететь в Сайгон было одно удовольствие. Маршрут пролегал в основном над территориями Вьетконга, поэтому они забрались на безопасную высоту пять тысяч футов.
– Зачем ты остался на второй срок? – с любопытством спросил Кайл по внутренней связи. Впереди уже показалось побережье, и город становился все ближе.
Кайл не сомневался, что Чак вызвался добровольцем. Имея три «пурпурных сердца», он мог навсегда забыть о Вьетнаме.
Уголки губ Чака приподнялись в едва заметной улыбке. Ему хотелось узнать, чем вызван интерес Кайла.
– Затем, что нормальный человек ненавидит эту страну каждой клеточкой своего существа, а ненормальный прикипает к ней всей душой...
Они уже летели над городом, и, судя по виду, Сайгон оправдывал все имена, которые ему давали в прошлом, – «Жемчужина Востока», «Азиатский Париж». Под ними раскинулась панорама длинных широких улиц в обрамлении апельсиновых и лаймовых деревьев, обширных сочно-зеленых садов, изящных домов, отделанных розовой штукатуркой. По центру города томно несла свои воды река Сайгон.
Улыбка Чака стала еще шире.
– Так вот, я помешался на Вьетнаме.
По мере приближения к Тансонхату Кайл начал уменьшать скорость, и свист винта сменился басовитым рокотом.
– Понимаю тебя! – крикнул он, наслаждаясь покорностью машины, мягко отзывавшейся на каждое его движение. – Я и сам помешался!
– На редкость удачное слово, – произнес Чак, но он уже не улыбался. От звука его голоса Кайл насторожился. – В нем есть нечто патологическое.
С земли Сайгон уже не казался таким безупречно-элегантным, как с воздуха. И сейчас еще можно было представить, каким по-французски изящным он был прежде, до той поры, когда открылись бесчисленные бары, кафе и стриптиз-клубы. Однако, похоже, былое очарование и свежесть исчезли навсегда.
– Тебе придется взять на себя обязанности гида, – жизнерадостно произнес Кайл, смакуя ощущение свободы после месячного заточения. – С чего начнем?
Они оставили вертолет в ангаре ремонтной базы и приехали в такси на центральную площадь города, что в двух кварталах от улицы Тюдо.
