чтобы в один прекрасный день выйти за него замуж. Зачем только он сказал ей, что она вольна везти детей куда хочет, что он не возражает! Не пришлось бы мучиться без нее все лето в Ньюпорте. Но оставалось еще одно, что он хотел выяснить у Мауры.
– Надеюсь, не ты дала этому мерзавцу Беннету материал, который он сегодня напечатал? Ты читала эту чушь в сегодняшней газете? Видела, как он пользуется твоим именем? Конечно, мы можем подать на него в суд. Потребовать возмещения морального ущерба…
– Нет, не можем, – ответила Маура, кружась в вальсе вокруг фонтана с изысканными ароматами. – Не можем, потому что весь материал он получил от меня, и я об этом нисколько не жалею.
От изумления Александр даже наступил ей на ногу.
– Ты сама дала материал этому мерзавцу?! Ты знаешь, что он собирается делать дальше? Он хочет напечатать список всех земле– и домовладельцев в городе. И не просто напечатать, а указать размеры состояний каждого, по собственным прикидкам!
– Что ж, будет очень занятно, – ответила Маура, мучаясь от того, что даже сейчас их с Александром разделяет пропасть. – Интересно, как он составит список – в алфавитном порядке или по размерам состояния?
Александр уже забыл о примирении, к которому так стремился. Он пришел в бешенство.
– Ты хоть понимаешь, что наделала? – прошипел он, когда вальс закончился. – Ты же превратила меня в посмешище! Когда Асторы, Ренселеры и Стейвесанты поймут, что Беннет составил список с твоей помощью, они перестанут со мной разговаривать, ты это понимаешь? – Он повернулся и пошел прочь.
С побледневшим лицом Маура устремилась в противоположную сторону и несколько минут спустя отправилась домой. Конечно, она с самого начала понимала, что сотрудничество с Беннетом только ухудшит и без того плохие отношения с Александром, но она давно дала себе слово слушаться голоса совести, и изменять свое решение не собиралась.
Ha следующее утро пришло письмо от Изабел. «Я узнала от Августы Астор, что ты считаешь, будто я поступила в высшей степени безответственно, когда позволила Александру взять Феликса на „Росетту“ и сама поехала с ними. Я чувствую, ты приняла близко к сердцу все случившееся, поэтому не хочу ставить нас обеих в неловкое положение, вернувшись к вам в дом. Бесси говорит, что мое общество доставляет ей удовольствие и будет рада принять меня, когда я вернусь в Нью-Йорк в конце недели. Я остановлюсь у нее. Изабел». Хотя Маура и понимала, что Изабел написала это письмо, обидевшись на ее собственное послание, она пришла в ужас от случившегося. Она отдалилась от Александра, а теперь еще и от Изабел. Боль кольнула ее, словно ножом. Кирон уехал далеко на запад, теперь Маура потеряла всех, кого любила. Что же до Александра, о примирении с ним не могло быть и речи, особенно после второй публикации Беннета. «Кто те люди, что навлекают такой позор на наш город? – спрашивал Беннет в своей обычной задиристой манере. – Кто те люди, чья жадность заставляет маленьких детей жить в грязи, кишмя кишащей паразитами? Кто те люди, в чьих домах в нечеловеческих условиях, без света, воздуха и элементарных удобств живут рабочие, болея холерой, тифом и оспой?» Беннет перечислил их всех: Каролис. Астор. Райнландер. Фиш. Шермехон. Когда обещанный список был напечатан, не осталось ни одного не проданного номера. Как Маура и ожидала, первым в списке стояло имя Александра Каролиса. Крупный заголовок кричал: «Шестьдесят миллионов долларов!» Далее следовало описание особняка Каролисов из ста комнат в Ньюпорте, золотой утвари на яхте «Джезебел», бесценных произведений европейских художников, которые мог лицезреть только сам Александр Каролис. Весь тот день у Мауры было тяжело на сердце – имя ее мужа склоняли во всех барах и салунах города. Она навестила Фредерика Лансдоуна и обсудила с ним план помощи ирландским детям.
– Их надо вывозить из города на лето хотя бы на две недели. Мистер Генри Шермехои любезно позволил нам использовать для этой цели его ферму. В период спаривания лошадей он не рекомендует возить туда детей, но в остальное время – пожалуйста. При должном присмотре, разумеется.
– Миссис Каролис, может быть, поручить это вам?
– Да, я могу взять это на себя, – согласилась Маура. От Фредерика Лансдоуна Маура отправилась домой и почти сразу же уехала снова, на этот раз с Феликсом.
– К Дельмонико, – велела она кучеру, укрывая Феликса теплой полостью.
– Можно мне мороженое? – попросил мальчик. – Хоть сейчас и осень, мне очень хочется мороженого.
Ему было почти три года, и это был смышленый веселый малыш.
– Сегодня утром приходил дядя Чарли, мы играли с ним в мою новую железную дорогу. Он говорит, что лучше дороги не видел…
Они проезжали конец оживленной улицы. Стоял октябрь, было довольно прохладно. Они ехали в закрытой карете. Маура увлеклась разговором с сыном и не заметила, как от толпы отделились двое мужчин и женщина и побежали к карете.
– Дядя Чарли взял зеленый паровоз, а я – желтый… Карета резко качнулась, кучер осадил лошадей.
– Что случилось?.. – начала было Маура, придерживая рукой мальчика, чтобы он не соскользнул с сиденья.
Дверца кареты распахнулась. Маура никогда раньше не видела мужчину, который появился перед ней. Она сразу подумала, что это грабители, и быстро сняла жемчужные серьги, собираясь отдать их разбойникам, чтобы они не напугали Феликса.
Но к ее удивлению и ужасу, мужчина забрался в коляску. Маура заметила у него в руке грязную, пахнущую эфиром тряпку. Он пригнулся к перепуганному Феликсу, и Маура поняла, что это не ограбление, а нечто гораздо худшее. Она вскочила на ноги и набросилась на мужчину, стараясь попасть ногтями ему в глаза.
– Беги, Феликс! Беги! – крикнула она. – Беги! Беги!
Вывалившись из кареты, Феликс побежал что было духу. Маура не могла последовать за ним. Тряпка с эфиром оказалась у ее лица, последняя мысль была о том, что эти люди хотели похитить Феликса.
Записку с требованием выкупа, адресованную Александру Каролису, получил Джеймс Гордон Бсннет. Кто-то принес ее в редакцию газеты в большом конверте, внутри которого лежал конверт поменьше с надписью «Срочно. Вручить мистеру Каролису. Мы похитили его сына». Слово «сын» было зачеркнуто и
