не было ядовитым! Верхняя часть проклятого щупальца все еще обвивается вокруг ноги, у самого пореза. Это-то и раздражает рану. У кого из вас есть перочинный ножик, господа? Дайте-ка его поскорей, да добавьте мне полотна. Платков мало будет, мне надо бинты подлиннее. Разорвите кто-нибудь рубашку, нам тут не перед кем стесняться!
В одну минуту мы все стали раздеваться и, конечно, оказались бы скоро в костюмах Адама, если бы Долли не умерил нашего рвения. С удивительной ловкостью юноша отделил, с помощью перочинного ножика, закоченевший обрубок громадного щупальца, впившегося в ногу доктора, и с отвращением швырнул в сторону этот окровавленный кусок зловонного рыбьего мяса. Затем он нежно и осторожно промыл рану водой из моей походной фляжки, которую я, к счастью, догадался наполнить еще в пещере старого Оклера, соединил края глубокого пореза и крепко забинтовал их полосами из рубашки Питера Блэя, успевшего первым приготовить нужные куски полотна. Все это заняло не более десяти минут, в продолжение которых мы обменялись только несколькими негромкими словами. Немедленно по окончании перевязки доктор Грэй слегка вздохнул.
— Помогите ему приподняться, капитан! — распорядился наш доморощенный хирург. — Я уверен, что через пять минут он придет в полное сознание!
Долли Вендт осторожно зажег лампу и осветил бледное лицо американского ученого, все еще недвижимо сидящего, прислонившись к стене пещеры...
Его глаза были открыты, но сознание еще не вполне к нему возвратилось. Осторожно приподнял Долли бессильно наклоненную голову ученого и, приложив к его губам мою фляжку с водой, прошептал едва слышно:
— Постарайтесь проглотить глоток воды, доктор! Это сразу оживит вас!
Понял ли больной справедливость этого совета или последовал ему машинально, но только он сделал два-три глотка, как взор его начал терять свою мутную неподвижность, а лицо — принимать выражение удивления.
— Что за странное место? — прошептал он, очевидно, не соображая, где находится. — Скажите, как мы сюда попали, капитан Бэгг?
Обрадованный тем, что наш больной узнал меня, я горячо пожал его бессильную руку.
— Слава Богу, что вы очнулись, доктор! Если бы вы знали, как напугали нас своим обмороком! Мы все до того растерялись, что, не будь Долли опытнее и благоразумнее нас, старых моряков, вы и до сих пор, пожалуй, лежали бы без чувств!
Наш раненый начал припоминать все случившееся. Не без труда вытянул он перевязанную ногу и, морщась от боли, но все же довольно бодро, проговорил:
— Помню, все помню! Скалы, и «морского черта», и мое падение. А теперь мы на другом берегу подземного озера и у дверей дома мистера Кчерни, не так ли, капитан?
— Так, дорогой друг! — отвечал я осторожным шепотом.
Разделив скудные съестные припасы по-братски, мы уселись в глубокой темноте и принялись закусывать, запивая скромную пищу из моей фляжки, сдобренной коньяком доктора.
Положение наше было далеко не завидно. Это мы понимали без дальнейших размышлений. Лишенные не только пищи, но и питья, так как подземное озеро было наполнено морской водой, мы не могли долго оставаться в этой пещере, даже если бы нас и не нашли здесь разбойники. Оставалось идти напролом и смело просить гостеприимства у хозяина подводного замка.
— Я бы сам отправился к нему, — объявил мистер Грэй, после подробного обсуждения нашего положения, — если бы раненая нога не мешала свободе моих движений. Кто знает, что ожидает нас за этим железным трапом? Быть может, придется скрываться более или менее продолжительное время, а для этого хромой калека не годится!
— Да мы и не позволим вам рисковать собой! — решительно объявил я. — Вы единственный человек, знающий подробности о подземной дороге, как и о многом другом. Вы один можете спасти моих товарищей, в случае, если со мной что-нибудь случится. Я же никому не уступлю обязанности первому подвергаться опасности. Быть может, мне удастся мирно объясниться с мистером Кчерни, тогда я сообщу ему о вашем местопребывании. Но если бы я не явился к вам по прошествии 24 часов, то тогда вам придется самим позаботиться о своем, а, может быть, и о моем спасении. В таком случае я вполне рассчитываю на вас, дорогой доктор!
— Ладно! — просто и спокойно отвечал мне ученый. — К чему лишние слова между нами? Делайте свое дело, а я сделаю свое. Можете быть спокойны капитан. Даст Бог, еще все устроится к лучшему. Но, конечно, вы должны отложить попытку пробраться наверх, пока сторожащие там разбойники не разойдутся или не напьются до бесчувствия!
В каком-то тупом оцепенении провели мы несколько часов в глубокой темноте, то засыпая, то просыпаясь и только изредка обмениваясь несколькими осторожными словами. Над нами слышались голоса, иногда превращаясь в грубые крики, иногда перемешиваясь со звуками нестройного и дикого пения. Настало время расставания с товарищами моих приключений.
Осторожно поднявшись по ступенькам железной лестницы, я ощупал трап руками, боясь встретить замок или запоры. К счастью, ничего подобного не оказалось. Опускная дверь поднялась легко и без шума, я очутился наверху, на кухне или в людской подземного жилища, как я предполагал сначала. Однако мое предположение оказалось ошибочным. Освещенная большим электрическим фонарем, пещера, очевидно, не служила жилым помещением, так как была совершенно пуста. Несколько отверстий, завешенных толстыми коврами, вели в другие подземные комнаты. Изобилие этих выходов поставило меня в немалое затруднение. Я остановился, раздумывая, куда идти, как вдруг услышал голоса где-то вблизи, хотя и не мог разобрать, за какой именно занавеской. Простояв несколько минут в нерешительности, я осторожно приподнял ближайшую портьеру и тотчас же снова опустил ее, оставив только крошечную скважину для наблюдения. Сквозь нее я увидел, что в соседней, очень большой пещере работало несколько человек около ярко пылающего огня, отражение которого придавало их мрачным фигурам вид каких-то окровавленных демонов. Широкие приводные ремни и толстые резиновые рукава какой-то большой машины, стоящей посреди пещеры, ровно как своеобразные рычаги, которыми она приводилась в движение, позволили мне угадать род занятий этих полуобнаженных людей. Они накачивали воздух в глубокое подземное помещение.
Я так быстро отскочил от занавеса и так осторожно опустил его, что никто из работающих у воздушного насоса не заметил моего внезапного появления и не прекратил своего занятия. Еще раз на цыпочках обошел я вокруг пустой подземной залы, заглядывая за все занавесы и не находя ничего, кроме совершенно темных или слабо освещенных пещер, очевидно, необитаемых. Я уже начинал отчаиваться, как вдруг заметил узкую щель, не прикрытую ковром. Осторожно заглянув в нее, я увидел рот темного коридора, круто поднимающегося кверху. Вдали слабо мерцал свет. Во мне родилось подозрение: не этот ли коридор ведет в верхние этажи подводного жилища, занимаемого мистером Кчерни и его приближенными? Быстро решившись, я смело пошел длинным и извилистым ходом, не обращая внимания на бесконечное количество отверстий в его стенах, постоянно встречаемых мной то справа, то слева. Сквозь полуопущенные занавесы или ковры, закрывавшие эти отверстия, взор мой беспрепятственно проникал в подземные залы различных форм и убранств, то совершенно пустые и темные, то освещенные и наполненные людьми в разнообразнейших костюмах, среди которых, впрочем, преобладали морские блузы. Одни крепко спали на подвешенных к потолку койках, другие играли в карты или в кости, третьи громко кричали, сидя за столами, покрытыми бутылками и стаканами. Никто не обращал на меня внимания даже тогда, когда я не успевал укрыться в каком-нибудь темном углу от идущих мне навстречу. Я понял, что нахожусь в безопасности, благодаря моему костюму, ничем не отличающемуся от одежды большинства подчиненных мистера Кчерни. Понятно, что среди сотни моряков нелегко было знать каждого в лицо в отдельности. Мне стало ясно, что я мог сравнительно спокойно разыскать самого губернатора или старого француза, который, наверно, находится в этом подземном лабиринте и укажет мне, как добраться до его таинственного хозяина.
Так как самый длинный коридор когда-нибудь да кончается, то и я дошел до конца своего коридора и остановился с новым недоумением на площадке, на которую выходило несколько тяжелых, старательно запертых железных дверей. Взломать подобные двери даже обладая всеми нужными инструментами, не было бы возможности, не наделав страшного шума. Стучаться было более чем рискованно. Звать же кого- либо из пьющих внизу матросов я не решался, возвращаться ни с чем я тоже ни за что не хотел, а между
