сейчас тем, что творим историю здесь, на Люцифере. И эта задача для нас имеет первостепенную важность.
РАЙТ: У нас даже книг нет! Капитан, когда вы водили нас по кораблю, мне было очень трудно удержаться от того, чтобы не украсть линзу и пригоршню этих микротекстов…
СЛЕЙД: Друг мой! Почему же вы сразу не сказали? Все, что вы захотите. Библиотека поступает в полное распоряжение ваших здешних друзей. Какой смысл везти ее обратно на Землю, если они могут ей воспользоваться?
РАЙТ: Я… простите… Я просто не знаю, что сказать.
СЛЕЙД: И, кстати сказать, доктор — пока я снова не забыл. Уже после вашего отлета, году примерно в 2060, было усовершенствованно новое лекарство, которое дает возможность вполне сносно переносить ускорение. Я не знаю подробностей, но Нора может рассказать вам точнее. Что-то, связанное с расслаблением мышц. Я так понимаю, что даже для людей, которые уже старше оптимального возраста…
РАЙТ: Минутку, прошу прощения… Я не могу вернуться на Землю, капитан Слейд. Ваше предложение очень великодушно, но я не могу его принять.
СЛЕЙД: О, простите меня, я считал это само собой разумеющимся…
РАЙТ: Мое место здесь. Здесь моя работа и мой народ.
ТЕЙРОН: Я знала. Я знала!
РАЙТ: Что, дорогая? Я не понимаю.
ТЕЙРОН: Ох, мне нужно было промолчать. Ты должен был решить сам, док. Но ты сам сказал, что не покинешь нас!
РАЙТ: Нет, конечно. Конечно, я вас не оставлю. Мой дом здесь.
СЛЕЙД: Но…
СПИРМЕН: Бесполезно спорить с эмигрантами. На новой родине трава всегда зеленее.
ПОЛ: Иначе и быть не может, капитан. По крайней мере, для доктора Райта и для меня. И я уверен, что моя жена, когда вернется, скажет то же самое.
РАЙТ: В некоторых аспектах, капитан, расстояние между Землей и Люцифером больше, чем количестве световых лет между нашими солнцами.
СЛЕЙД: Прошу меня извинить. Я просто не ожидал такого поворота, только и всего. Я должен привыкнуть.
СПИРМЕН: Меня можете считать нейтральным, капитан Слейд. У меня на Люцифере нет своего места. Еще одна утопия. Идеализм вопреки очевидным фактам. Красивая выдумка, которая рано или поздно потерпит крах из-за отсутствия серьезного руководства.
ПОЛ: Если только не найдется сильный лидер, который возьмет власть и сделает на этой основе империю?..
РАЙТ: Пол, не надо.
СПИРМЕН: Комментировать не стану.
ШТЕРН: Позвольте не согласиться с вами, мистер Спирмен. После того, как я увидела этот прекрасный остров; домашний скот и замечательных белых олифантов: плантации и дома; самое главное — великолепную школу… И услышала безупречный английский, на котором наши люциферианские друзья излагают свои, вполне зрелые, рассуждения… Теперь я считаю, что доктор Райт и его друзья самые настоящие реалисты. Конечно, у меня предвзятое мнение. Я сильно настроена в их пользу, потому что… ну, во время двенадцати лет полета я не раз мечтала о том, чтобы самой совершить что-то подобное. Поэтому я чувствую себя здесь так, словно вернулась домой. Я врач, мистер Спирмен. До того, как меня избрали для участия в экспедиции, я заведовала клиникой. Во время интернатуры я работала в службе скорой помощи одной из главных больниц Мельбурна. Я видела более чем достаточно назовем их так: очевидных фактов. И вот здесь я увидела мир и спокойствие, здоровых и хорошо развитых детей, ухоженные сады. Увидела, как дорожат эти люди друг другом, какую огромную работу они проделали, разработав законы и заложив фундамент будущего общества… Это все тоже очевидные факты, не так ли?
РАЙТ: Человек ни хорош, ни плох. Он и хорошо, и плох одновременно. Но в его силах склонить чаши весов в одну из сторон.
ШТЕРН: Вы совершенно правы, доктор. Даже слишком правы. Мне кажется, я поняла, почему вы хотите остаться здесь. Очень хорошо поняла.
СЛЕЙД: Я не стану вас уговаривать. Я просто считал само собой разумеющейся совсем другую точку зрения. Это было глупо с моей стороны. Позвольте мне быть только слушателем в вашем разговоре.
ЭЛИС: И позвольте мне наполнить вашу чашу, капитан. Вы от нас отстаете, капитан.
МИНЙААН: Большой кувшин пуст. И когда это мы успели?
МЬЮЗОН: Портрет толстой леди, спешащей прочь с другим большим кувшином в руках.
ПОЛ: Мы вам заранее чрезвычайно признательны, леди.
МЬЮЗОН: По-моему, это ты допила последние капли.
НИЗАНА: Нет, не я. Не может такого быть…
ШТЕРН: Существуют ли существенные физиологические отличия?
РАЙТ: Ничего особо существенного. Небольшая разница в химическом составе крови, в форме ступней и кистей рук. У наших друзей есть задний мозг в позвоночнике — возможно, именно этим объясняется их лучшая мышечная координация. И, знаете, доктор, мне часто хотелось, чтобы человеческая раса Земли, которую мы здесь называем черинской, имела больше места в черепе для возможного роста лобных долей мозга.
ЭЛИС: Я очень высокого мнения о ваших лобных долях, доктор Кристофер Райт. Я имел случай заметить, что иногда большой череп занят совершенно никчемными мыслями.
ШТЕРН: Как бы то ни было, вопрос интересный.
ПОЛ: Давайте назовем это комбинацией мозгов как таковых и мыслей, которыми они заняты.
ПЭКРИАА: Почему вы не хотите подождать, пока Мьюзон вернется?
САЛЛИ МАРИНО: Это, наверное, глупый вопрос… Разве вам не пришлось тяжко трудиться? Ну, у вас же практически не было технических средств. Все это… масляные светильники, например… Конечно, у вас не было другого выхода, кроме как вернуться к примитивным приспособлениям. Вы и так совершили чудеса, начав по сути с нуля. Вот что я пытаюсь спросить: не отнимают ли усилия, направленные на выживание, столько сил и времени, что это… ну… совершенно изматывает вас?
ПОЛ: У нас есть крыша над головой, одежда, вдоволь пищи…
МИНЙААН: И выпивки.
ПОЛ: То, что мы называем семьей, Салли, есть группа, состоящая из людей всех трех рас. В ней может быть семь-восемь, или даже больше взрослых. Кров и еда — базовые потребности — каждая семья обеспечивают себе сама, распределяя трудовые обязанности внутри своих членов. Если же семью постигнет какая-либо неприятность (чего до сих пор не случалось), остальные придут ей на помощь без лишних слов. Ну вот, у нас есть ткаческое производство в начальной стадии, производство сахара…
МИНЙААН: Виноделие!
ЭБАРА: Леди слегка наклюкалась.
МИНЙААН: Леди не наклюкалась! У нее просто хорошее настроение. Хотя Вестойя теперь — мертвый город, и маленькие иллуама будут вить гнезда там, где прежде… Ох, Эбара, почтенный старец Эбара, как я тебя люблю…
ЭБАРА: Только не здесь! Не на виду у всех этих воспитанных леди и джентльменов…
МЬЮКЕРДЖИ: Прекрасный образ жизни! Ага, вот и Мьюзон. Послушайте, мы точно выпили за здоровье каждого? По-моему, кого-то пропустили.
НИЗАНА: А по-моему, нет. Мы выпили за всех. Давайте теперь выпьем за наших олифантов.
РАЙТ: И за семерых маленьких детенышей олифантов…
ПОЛ: Возьмем, например, то же ткачество. Низана не участвует в работе по дому, потому что ее рабочее место — ткацкий станок. Каждый дом посылает кого-то из своих работать на заозерных плантациях сахара и растения, из волокон которого делается ткань. Система работает, Салли. По крайней мере, в нашей маленькой общине, где все знают и уважают всех, где все законы и обычаи направлены на устранение различий еще до того, как они станут существенными. И до сих пор работа никогда не казалась нам
