— Мне бы хотелось знать, кому я должен вручить его, — натянуто произнес Болан.
— Меня зовут Мараско, — серьезно ответил тяжеловес.
— О'кей! — Болан согласно кивнул.
Его рука медленно поднялась к лацкану пиджака.
— Не так! — быстро отреагировал Мараско. — Наклонитесь вперед, руки на стол.
— Об этом не может быть и речи, — на губах Болана заиграла мягкая улыбка. Он указал взглядом на молодого охранника у дверей.
— Я никогда не поворачиваюсь спиной к вооруженному человеку.
Теперь подобие улыбки скользнуло по крупному лицу Мараско.
— Хорошо, но будьте благоразумны. Кладите револьвер на стол.
Болан выполнил команду, а Мараско шагнул к столу, сгреб револьвер и опустил его себе в карман пиджака.
— Вы получите его на выходе, — добавил он.
Мараско направился было к двери, затем обернулся и, испытующе посмотрев на Болана, спросил:
— Вас зовут Ламбретта?
Болан кивнул.
— А вы, часом, не родственник Рокки Ламбретта из Джерси-Сити?
— Это был мой двоюродный брат, — спокойно ответил Болан. — Он умер в 1962 году.
Мараско согласно кивнул головой, снова шагнул к двери, потом обернулся еще раз.
— Значит, вы Фрэнки, а?
Болан расплылся в улыбке.
— К чему столько вопросов, приятель? Вам известно мое имя.
— А вы никогда не работали в Майами или в Сэнт-Пите?
— А может, мне сесть и написать подробную автобиографию?
Мараско пожал широченными плечами и пошел к двери.
— Мистер Диджордже сейчас спустится к вам. Устраивайтесь поудобнее.
— Я чувствовал себя превосходно, пока не пришли вы, — с сарказмом заметил Болан.
Мараско подмигнул ему и вышел. Его напарник — молодой сопляк — улыбнулся Болану и последовал за тяжеловесом, закрывая за собой дверь. Болан с непроницаемым лицом посмотрел им вслед, затем вернулся к бару и плеснул себе в стакан еще немного скотча. Он по-прежнему ощущал на себе чужой взгляд, но больше не боялся, что не сможет убедительно сыграть свою роль. Он вырос в итальянском квартале и понимал своего противника. Время, проведенное в Питтсфилде в семействе Серджио Френчи, позволило Маку приобрести неоценимый опыт. И он продолжал спектакль: попивал скотч и мерил шагами салон. Так прошло минут пять, наконец, дверь открылась и в библиотеку вошел Джулиан Диджордже.
— Что вы делаете в Палм-Спрингс? — вместо приветствия спросил он, сразу же беря быка за рога.
Болан сделал вид, будто начинает нервничать.
— Мне это уже надоело. Послушайте, это была шутка, и я не стал портить ее. У меня никогда не было серьезных намерений относительно вашей дочери. Мы просто немного развлеклись и все. Когда вы появились в доме, я решил несколько сгладить неловкую ситуацию, сложившуюся и по моей вине тоже. Но шутка зашла слишком далеко, и ей пора положить конец.
По лицу Диджордже нельзя было понять, какие эмоции владели им в эту минуту.
— Отвечайте на мой вопрос, — сухо сказал он.
— Вы уже знаете ответ! — взорвался Болан-Ламбретта.
— Почему вы выбрали для своих развлечений мою дочь?
Глаза лже-Ламбретта полезли на лоб.
— Вы что, издеваетесь надо мной? Какой мужчина не хотел бы…
Он вдруг замолчал, порылся в карманах, вытащил сигареты и сунул одну в рот, но почти тут же выплюнул ее, даже не успев прикурить.
— Послушайте, Дидж, она взрослая женщина, очаровательная и, извините, совсем не похожая на Деву Марию. Мы познакомились с ней в баре моего отеля и стали друзьями. И я первый страшно удивился, когда узнал, что она ваша дочь. Ведь ее фамилия теперь Д'Агоста, а не Диджордже. Мы с ней знакомы всего три дня.
Плечи Диджордже слегка пообмякли, но лицо по-прежнему оставалось каменным.
— Что привело вас в Палм-Спрингс?
Вместо ответа Болан вытащил из кармана газетную вырезку и с брезгливой миной бросил ее на стол.
— Стоит ли задавать подобный вопрос?
Диджордже подошел к столу и взял вырезку.
Он развернул ее, взглянул на заголовок и, уронив бумажку на стол, расхохотался.
— Так я и предполагал!
Болан подобрал вырезку со статьей о подвигах Палача в Лос-Анджелесе и с его фотографией крупным планом.
— Говорят, что контракт все еще открыт, — пробормотал он, заботливо пряча газетную вырезку во внутренний карман пиджака.
— И вы захотели шутя заработать сто тысяч долларов? — захлебываясь от смеха, простонал капо, вытирая выступившие на глазах слезы.
— Я услышал, что в этих местах босс — вы, и подумал, что стоит рискнуть.
— А вы не подумали, что этот сукин, сын Болан может сейчас находиться, например, в Бразилии? Или что он мертв и похоронен полицией на муниципальном кладбище в Палм-Вилледж?
Болан-Ламбретта презрительно заворчал в ответ:
— Он здесь, в Палм-Спрингс!
Веселье разом слиняло с лица Диджордже.
— Откуда вы знаете?
— Мы с ним уже встречались.
Болан проворно расстегнул рубашку и, распахнув ее, показал длинный шрам по левому боку.
— Эту борозду пропахала пуля 45 калибра, — процедил он сквозь зубы. — Работа Палача…
— Не произносите это слово!
— Какое слово?
— Не называйте этого негодяя по кличке! Ну-ка, покажите вашу царапину.
— Значит, по-вашему, это царапина? — возмутился Ламбретта и еще выше задрал рубашку, демонстрируя зарубцевавшуюся рану.
Диджордже удивленно прищелкнул языком.
— Вам повезло, Фрэнки! Пару сантиметров правее и… — он с видом знатока осмотрел рану.
— Заживает хорошо. Сколько прошло времени? Около недели?
— Почти.
Ламбретта застегнул рубашку и заправил ее в брюки.
— Да, вам крупно повезло, — повторил Диджордже. — Вас бы следовало назвать Фрэнки Счастливчик. Мало кто может похвастать тем, что ему удалось потягаться с самим Боланом. Кстати, вы уверены, что это был он?
Напряженность, царившая до сих пор в атмосфере салона, постепенно рассеивалась, уступая место чувству законного уважения к человеку, рискнувшему лицом к лицу сойтись с Боланом. Лже-Ламбретта тут же почувствовал перемену.
— Он, а кто же еще! Мы столкнулись с ним нос к носу в Дезерт Джанкшн, во вторник вечером.
— Это меньше чем в километре отсюда, — начиная нервничать, уточнил Диджордже.
— Да. Я ехал сюда, чтобы ознакомиться с обстановкой. Он тоже, как я полагаю. Так мы и встретились.
— В перестрелке вы попали в него? — быстро спросил Диджордже.
