ошибаешься.
— Она не ошибается, Дидж, — возразил Болан.
— Черт побери! Ты не имеешь никакого морального права…
Его слова оборвал негромкий сухой хлопок крошечного пистолетика Андреа. Ваза, стоявшая позади Болана, разлетелась вдребезги. Мак улыбнулся.
— Она держит нас на мушке, Фил.
— Я могу прикончить и вас тоже! — гневно крикнула девушка. — Не думайте, что я не умею пользоваться оружием.
— А я и не думаю, — по-прежнему улыбаясь, ответил Болан.
— Пойдем, папа.
— Андреа, этот тип издевается над тобой. Он успеет вышибить тебе оба глаза, прежде чем ты сообразишь, что к чему. Уходи отсюда!
— Я сказала…
— Уходи, Дидж, — отрезал Болан. — Я не стану стрелять в твою дочь.
— Конечно, ты можешь устроить все иначе. Ты даешь мне уйти, а сам спускаешь на меня свору своих псов, готовых всадить пулю в спину старику Диджу где-нибудь за углом. Я никуда не уйду. Наши дела мы уладим здесь.
— Прошу тебя, уходи, Дидж, — умоляюще попросил Мараско.
Андреа подняла пистолет на уровень плеча и прицелилась в Болана.
— Мы уходим вместе, сейчас же, в противном случае я стреляю.
Мак по-прежнему держал в руке револьвер. Он слегка отклонил ствол, направив его на Диджордже.
— Твой папа умрет вместе со мной, — просто пояснил он.
— Убирайся, Дидж! — настойчиво попросил Мараско.
— Я этого никогда не забуду, мистер Филипп Предатель. Никогда, — скрипнул зубами Диджордже.
— Уходи, — снова повторил Болан.
Диджордже вышел. Андреа попятилась за ним, все так же держа Болана на мушке. Когда за ней захлопнулась дверь, Мараско вздохнул:
— Вот и все.
— Контракт остается в силе, — философски заметил Болан.
Мараско неуверенно облизал губы.
— Послушай, Фрэнки, ведь Дидж не клоун какой-нибудь. Он дойдет до первой же группы своих людей и вернется с ними.
— Но я вовсе не собираюсь отпускать его, — ответил Болан.
Он подошел к застекленным дверям, ведущим в парк, и отодвинул задвижку.
— Мне не хотелось, чтобы девчонка оказалась замешанной в это дерьмо.
— Надеюсь, тут нет никакой ошибки, Фрэнки, — с беспокойством произнес Мараско. — Прикончить капо! Такое случается не каждый день. Может быть, лучше сначала навести справки? Для уверенности.
— Ты с ума сошел? И у кого ж ты собираешься наводить справки?
Болан распахнул створки двери и вышел в парк, Мараско последовал за ним.
— А кто открыл контракт, Фрэнки?
— Ты что, псих? Как по-твоему, кто может открыть контракт на капо? Может, ты хочешь спросить, не передумали ли они? А, Фил?
— Нет, нет! Только не я! — быстро ответил Мараско.
Болан трижды выстрелил в воздух. Несколько человек обернулись и побежали к нему.
— Что случилось? — крикнул один из них.
— Вы знаете Миролюбивого Бенни? — крикнул в ответ Болан.
— Да! Он дал сигнал?
— Можешь не сомневаться. Перекройте все входы и выходы, чтоб ни одна муха не пролетела!
— Ни одна, ясно! — человек развернулся и со всех ног помчался к воротам, сопровождаемый двумя своими приятелями. Четвертый остался на месте, недоуменно вытаращив глаза на Болана. Мак поднял револьвер и тут же пристрелил его.
— Эй! — крикнул Мараско. — Ты что, спятил?!
Болан резко обернулся к нему с искаженным яростью лицом.
— Здесь только два сорта людей: живые и те, кто умрет, а линия раздела — Миролюбивый Бенни.
— Этот прыщавый засранец? — изумленно воскликнул Мараско, не веря своим ушам.
— Да. Романтическое правосудие, не так ли?
— Болан отбросил, наконец, маску Ламбретта.
— В предстоящем хаосе смерти что может быть нормальнее Миролюбивого Бенни, отделяющего доброе семя от гнилого?
— А? Ты о чем? — Мараско уже ничего не понимал, его внутренний мир покачнулся, лишившись привычных ценностей и ориентиров. — Не понимаю… что… Боже мой! Ты — Болан! — совершенно потрясенный, покачиваясь, он пытался вытащить из кармана пистолет.
— Ты прав, — Болан пожал плечами и всадил ему пулю прямо в переносицу. Мараско упал на спину. Страх, тревога, предательство, каиновой печатью отметившее его лицо, отступили, уступая место вечному покою смерти. — Мне очень жаль, Фил, — надгробная речь Болана была предельно лаконичной, но искренней. Он перезарядил револьвер и отправился на поиск новых целей.
Но мир уже перевернулся вверх дном. Все стреляли друг в друга. Группа охранников, вооруженных «томпсонами», поливала свинцом всех, кто пытался приблизиться к воротам. На стоянке весело полыхали две машины, по всему парку валялись трупы. Болан решил больше не искать новых жертв, а сосредоточиться на судьбе Андреа. В парке он девушки не нашел, зато наткнулся на человека, ускользнувшего от него на утесах Бальбоа. Джулиан Диджордже походил на вспоротый мешок с песком — его внутренности вывалились из разорванного автоматной очередью живота и разлились по земле его бывшего королевства. Пули 45 калибра, выпущенные из «томпсона» его собственными головорезами, буквально выпотрошили его, но капо все еще был жив и пытался овладеть ситуацией: скрюченными пальцами с ухоженными, лакированными ногтями он сгребал свои кишки и втискивал их в свой разорванный живот. Болан подумал о Джиме Брантзене, о Чингизе и Долли Канн, маленькой приятной женщине, которую ему довелось видеть всего лишь раз, да и то мертвой. Перед внутренним взором Мака проплыло удивленное и искаженное болью лицо Тима Браддока, он вспомнил восковые лица своих родителей и младшей сестренки. Из небытия восстали тени друзей и соратников по «команде смерти»… Болан подумал о всех мафиози, нашедших смерть от его руки… Только теперь он увидел Джулиана Диджордже, корчащегося на земле своей вотчины, на земле, которой он никогда не стоил. Внезапно Болану пришла в голову неожиданная мысль: а есть ли вообще что-нибудь, стоящее той цены, которую требуется за это «что-то» отдать? Война, жестокость и смерть были его верными спутниками на протяжении уже многих лет, и Болану никак не удавалось найти в подобном положении вещей хоть какого-то намека на логику.
Джулиан Диджордже поднял на него мутные от боли глаза и голосом, которым не говорил много лет, попросил:
— Убей меня.
— Ни в коем случае, — пробормотал Болан.
Он отступил на шаг, повернулся и пошел прочь от умирающего. Пройдя лужайку парка, усеянную трупами, он через распахнутую стеклянную дверь вошел в кабинет покойного капо.
Там же, извиваясь в руках Миролюбивого Бенни, уже находилась и Андреа Д'Агоста. Слезы ручьями струились по ее щекам, и в своем крике она выплеснула всю ненависть к человеку — виновнику этих страшных событий.
Болан терпеливо слушал ее проклятия, пока она не выдохлась, затем повернулся к Бенни.
— Ты хорошо поработал. Теперь займись наведением порядка и устранением ущерба. Если вдруг появятся фараоны, в чем я сильно сомневаюсь, скажешь им, что на виллу напал Болан.
— Хорошо, Фрэнки.
