палат вдоль всего коридора доносились полные ужаса крики больных. Неизвестно откуда взявшись, между Боланом и вторым мафиози в коридоре появилась медсестра. Громила воспользовался ею как живым щитом: он приподнялся и несколько раз быстро выстрелил. Женщина упала. Болан подумал, что ее сразила шальная пуля, но затем понял, что она просто потеряла сознание, потому что сразу же услышал, как пуля ударила в стену прямо у него над головой.
Мак Болан никогда не убивал и не обижал невинных людей, тем более полицейских. Более того, он даже не сопротивлялся, когда супруга Лео Таррина выстрелила в него из своего крошечного пистолетика. Это случилось в самом начале, когда он только-только объявил войну мафии.
Но что делать теперь? Неужели пришло то время, когда он просто вынужден причинить зло ни в чем неповинным людям, чтобы спастись самому?
Если бежать по той стороне коридора, где лежит солдат с простреленными внутренностями, — значит превратиться в идеальную мишень для другого стрелка. Коридор слишком узкий, чтобы можно было бежать зигзагом.
Болан опустошил всю обойму «беретты», снял с пояса гранату и, выдернув чеку, скрепя сердце пустил ее накатом в конец коридора. Бросив на пол пустую обойму, Мак вогнал в рукоять «беретты» новую и тут же передернул затвор. В этот момент он словно превратился в сгусток напряженных мышц. И лишь когда рванула осколочная граната, коридор потонул в облаке пыли от сбитой штукатурки, а в палатах завопили еще громче, Болан бросился в атаку.
Добравшись до конца коридора, он чуть не подскочил от радости: граната скатилась по ступенькам лестницы и взорвалась на площадке между четвертым и третьим этажами. Таким образом, никто из больных не пострадал. Погиб лишь мафиози, которому осколки иссекли всю спину.
Болан мчался вниз, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. Если он застигнет врасплох остальных, он спасен.
Третий этаж... Второй... Проблем нет, если не считать перепуганный персонал, тщетно цеплявшийся к нему с совершенно неуместными вопросами.
Ловко работая локтями, Болан проскочил через толпу ошарашенных врачей, одним махом перепрыгнул сразу пять ступенек и очутился на площадке между вторым и первым этажами... прямо перед двумя вооруженными типами. Мак колебался лишь одно мгновение. Заметив, что ни у одного из них нет значка полицейского, он всадил каждому по пуле в сердце, а затем еще по одной, на всякий случай.
Болан уложил уже шесть человек, но он хорошо помнил, что на улице его поджидают как минимум еще двое — водители и где-то в сторонке начальник этой шайки. У мафиози тактика проведения подобных операций всегда оставалась неизменной: шеф, как правило, располагался неподалеку и выжидал, пока мелкие сошки проделают основную работу. И лишь в крайних случаях начальник команды сбрасывал с себя маску флегматичного равнодушия. Все боссы пользуются услугами молодых честолюбивых волков, которые из кожи вон лезут, чтобы войти в семью мафиози. Время от времени их поджидает награда в виде свинцового дождя, который пролился на Тенуто, Шустера и им подобных...
Теперь Болан мог не бояться шума, поэтому на первом этаже он сменил «беретту» на огромный «отомаг». У самого выхода сонный дежурный попробовал было поднять свой револьвер на Болана. Тот прицельным выстрелом разнес вдребезги керамическую плитку в метре от ноги сторожа. Это решительно изменило линию его поведения: старик бросил оружие и лихо убежал на тонких подгибающихся ногах.
Болан всем телом бросился на входную дверь. Та не выдержала натиска и слетела с петель. Палач вырвался на свободу и растворился в ночной темноте.
Вот от теперь-то он мог положиться на свой инстинкт крупного хищника.
Он обратил внимание на два автомобиля. Они были поставлены весьма грамотно: водитель первого контролировал фасад больницы и торцевую сторону здания, а шофер второго мог следить за служебным входом и обратной стороной больницы. Машины стояли именно так, как предупреждал Таррин. Прижавшись плечом к кирпичной стене больницы, Болан замер на месте. Выстрелом из «отомага» он разнес голову первому водителю, едва лишь тот открыл дверцу, чтобы выйти из машины.
Болан бросился к автомобилю. Но в тот момент, когда он был уже на проезжей части улицы, прямо на него с пронзительным визгом покрышек на всей скорости устремился другой автомобиль. Опустившись на колено, Болан обеими руками поднял пистолет и трижды выстрелил в сетку радиатора. Мотор взорвался, машину занесло на тротуар, и она перевернулась.
Болан подбежал к первому автомобилю, стянул с окровавленного сиденья тело водителя, сел за руль и вихрем рванул с места.
Час спустя Болан уже был в Гринвич-Вилледже. Через служебный вход он зашел в один из здешних магазинчиков и взглядом подозвал к себе пожилую продавщицу. Немного погодя он покинул магазинчик, вырядившись в «модный», но не в его вкусе костюм. Он выбрал этот магазинчик потому, что в нем любили одеваться местные красавцы, а также потому, что здесь работала меланхоличная продавщица, которая даже глазом не моргнула, покосившись на его необычный наряд. Через двадцать минут Болан уже засыпал в снятой меблированной комнатке. Рано утром, когда только-только забрезжил рассвет, Болан был на улице. Он прошелся по магазинам и пополнил свой гардероб вещами, быть может, непритязательными, но зато в его вкусе. Болан позаботился обо всем, даже о носках и трусах: он запланировал длительное путешествие. Предстояло еще одно важное дело — сделать себе новый паспорт.
Глава 5
Пилот Чарльз Тиф чувствовал себя отвратительно. Еще десять минут назад он размышлял о выгодном чартерном рейсе в Кливленд или Чикаго, но там тоже шел дождь. Аэропорт Тетерборо в Нью- Джерси надежно укрыли густые темные тучи. Погода наводила тоску и уныние. Нечего было и думать о рейсе куда-нибудь в Майами или Финикс — все равно, что мечтать о путешествии на Луну или лелеять надежду на полет в Рим. Впрочем, полторы недели назад Тифу чертовски повезло: он слетал-таки в Рим.
Такие вот мрачные мысли угнетали Чарльза десять минут назад, когда, блуждая по коридорам авиакомпании, он встретил Аннабель и довольно прозрачно намекнул ей, что был бы не прочь укрыться с ней где-нибудь в самолете и скоротать время. Однако ненастье, кажется, сказалось и на настроении Аннабель, которая послала его ко всем чертям. Проститутка поганая. Зато сколько гонора и претензий!
Ирония судьбы! Ей стукнуло уже сорок, а ее иногда все еще брали бортпроводницей на чартерные рейсы. Самое странное, что никто никогда не смотрел ей в лицо — пышная грудь затмевала все остальное. Если не принимать в расчет случайные, эпизодические полеты, то трудно было сказать, чем, собственно, занималась эта женщина. То она что-то печатала на машинке, то отвечала на телефонные звонки, то носилась по этажам, разыскивая кого-нибудь из сотрудников.
Так вот, десять минут тому назад именно белые груди Аннабель, как монгольфьеры, гордо выпиравшие из декольте, стали предметом раздумий Чарльза Тифа. Разгулявшееся воображение пилота уже явственно рисовало те ласки, которые он обрушит на ее аппетитное вымя. Но, в общем-то, Тифа всегда интересовало совсем другое. Есть одно-единственное слово, которое полностью отражает сущность этого человека: жадность. За доллар он продан бы даже родную мать.
А теперь вот его немного пугал человек, который предложил значительно больше. Это был хромой здоровенный тип с холодным взглядом и огромной повязкой на щеке. Он захотел переговорить с Тифом с глазу на глаз и не нашел ничего лучшего, как вытащить пилота под проливной дождь. Накрахмаленная рубашка мгновенно превратилась в липкую тряпку, черно-золотистые капитанские погоны нелепо перекосились, а желтую эмблему с крыльями над карманчиком нужно было срочно чистить, поскольку она была медная, а не золотая.
Ситуация оказалась непростая: у верзилы имелась куча денег, но Тифу от него пока ничего не перепало. А оторвать взгляд от зелененьких купюр просто не было сил. Он уже понял, что речь пойдет о нелегальном полете, что, впрочем, никакого значения не имело. Лишь бы не было наркотиков. Вот что важно. Очень не хочется рисковать. На работе, в газетах, по телевидению только и разговоров, что про наркотики и проблемы, с ними связанные.
Любой идиот может отправить на тот свет собственную жену и через сутки оказаться на свободе. Но стоит только какому-нибудь студенту попасться с полкилограммом марихуаны, как его тут же упрячут за решетку. И очень надолго. Так что никаких наркотиков.
