Его напарник ничего не ответил — только окатил Болана подозрительным взглядом, когда проходил мимо. После чего оба, не оглядываясь, зашагали к своей машине. Болан дождался, чтобы они отъехали, затем вошел в дом и запер дверь на задвижку.
«Честняга» Эйб стоял посреди прихожей и судорожно сжимал в руке «браунинг», целясь Болану между глаз.
— Или стреляй, или убери, — холодно посоветовал Мак.
Сенатор чуть поколебался, медленно опустил оружие, повернулся и побрел в свое логово. Когда Болан зашел вслед за ним в кабинет, сенатор уже сидел за письменным столом, «браунинг» лежал под рукой, в глазах Эйба не читалось ровным счетом ничего.
— Печальная картина, — сочувственно заметил Болан. — Сенатор Соединенных Штатов, узник в собственном доме, вынужден встречать гостей с хлопушкой в руках.
— Я умею пользоваться этой игрушкой, — отрезал Вайсс. — И я спокойно мог бы наградить вас третьим глазом.
— Я наслышан о ваших охотничьих подвигах, — Болан мельком оглядел чучела зверей, развешанные по стенам. — И все же есть, кажется, некоторая разница между обычной охотой, и той, когда жертва может не только заметить вас, но и начнет вдруг отстреливаться...
— Я не застрелил вас, Болан, совсем не потому, что смелости не хватило. Что вам надо?
— Да все то же, — ответил Болан. — Чтобы вы вышли из игры.
— Вы до этого дня не доживете. Поберегите свое и мое время. Убирайтесь отсюда и не суйте нос в чужие дела.
Болан выразительно вздохнул, отошел к окну и повернулся спиной к человеку с «браунингом», сознавая, что являет собой прекрасную мишень, и почти надеясь, что Вайсс соблазнится предоставившейся возможностью. Но сенатор не реагировал. Болан вновь повернулся к столу и сказал:
— Боюсь, это и мои дела, сенатор. Мы можем избавить страну от лишних страданий. Исчезните. Сойдите с поезда... пока еще не поздно. Я только что говорил с Кауфманом. У меня такое впечатление...
— Кончайте болтать вздор! — огрызнулся сенатор. — Я знаю, как вы встречались с ним в пустыне. Мне плевать на устроенный вами фейерверк. Равно как и на ваше предательство.
— О, вы еще беретесь рассуждать о предательстве? — деланно удивился Болан. — Самый продажный сукин сын из всех, когда-либо заседавших в сенате Соединенных Штатов. Да вы, Вайсс, бедствие общенационального масштаба!
У Вайсса дернулся кончик гранитного подбородка, однако сенатор не клюнул на приманку. Вместо этого с гнусной ухмылкой он заявил:
— Этим утром вы называли меня марионеткой. Теперь я уже предатель. Убогая у вас фантазия, мистер Болан.
— Была бы нужда фантазировать! — небрежно парировал Болан. — Я знаю, кто вы такой, и вам это известно. Вопрос лишь в том, кем вы будете завтра и где.
— Несомненно, здесь же, за своим письменным столом, — откликнулся сенатор, одарив Мака лучезарной, прекрасно поставленной улыбкой.
— Ошибаетесь, — покачал головой Болан.
Вайсс только презрительно фыркнул.
— Вам уготована безымянная братская могила на Райском Ранчо, мистер Вайсс. Не лучшее местечко, а?
Похоже, эти слова все-таки достали сенатора. По крайней мере в его стальных глазах мелькнула на мгновение шальная искра...
— Чушь, — заявил сенатор.
— Для вашего соратника это единственный выход. Полагаю, именно сейчас он заканчивает последние приготовления. У вас это называется: обрубить связи и слинять. Надеюсь, мне не надо расшифровывать...
— Убирайтесь, Болан. Мое терпение лопнуло. — Рука сенатора зависла над «браунингом». — Ненавижу играть в кошки-мышки. С детства, когда еще возился в песочнице. Не принуждайте меня снова чувствовать себя ребенком.
— Вот видите, — почти ласково сказал Болан, — вы уже сами начинаете соображать. Да-да, вас закопают именно в песочек, Вайсс.
Он небрежно прошагал к двери, вновь являя собой великолепную мишень, по которой невозможно промахнуться. У выхода он резко обернулся:
— Привет от меня падшим ангелам. Не забудьте, что я первым вас предупредил. Так что держите «браунинг» наготове. Кстати, как вы думаете, почему ушли охранники?
Этот удар пришелся почти в цель. Вайсс вскочил и, набычившись, с ненавистью посмотрел на Мака.
— Вот досада, я забыл поинтересоваться, — с холодной издевкой произнес он. — И как же вы от них избавились?
— Я передал им сообщение, которое они совершенно правильно поняли.
— То есть?
— Они же знают, как все это делается в ваших кругах. В скором времени вас почтит своим визитом Сам. Лично. Он одарит вас поцелуем. Не знаю, как этот поцелуй у вас называется. Итальянцы называют его поцелуем смерти.
— Нелепо и смешно, — сказал сенатор, впрочем, не слишком убежденным тоном.
— Полностью с вами согласен, — коротко кивнул Болан. — На мой взгляд, это тоже нелепо и смешно. Но именно так у них делается. И это будет последняя ваша утеха на грешной земле. Только вдумайтесь! Ведь после поцелуя следует незамедлительная смерть.
И Болан решительно отворил дверь.
Вайсс негромко вскрикнул и бросился следом.
— Хорошо, допустим, вы правы, — поспешно заговорил он. — Предположим — просто так, для смеха. Но тогда скажите мне, откуда вам известно?
Болан пересек вестибюль и, распахнув парадную дверь, прислонился к косяку, чтобы бросить последний взгляд на сбитого с толку сенатора.
— Я уже говорил вам, что пришел сюда прямо с переговоров, — терпеливо произнес Мак. — Я все выложил ему. Бонелли хочет, чтобы у него был свой сенатор, он даже готов переступить через труп вашего общего дружка, лишь бы добыть себе такого сенатора. У Кауфмана есть немудреный выбор. Или он отдает вас Бонелли, или списывает со счетов. Кто будет драться за
Болан вышел наружу и закрыл за собой дверь. Но уже через секунду она распахнулась, и сенатор закричал с порога:
— Зачем вы мне все это говорили? Вы что — садист? Приходили посмеяться?
Болан обернулся, в руке его сверкнула «беретта». Лицо сенатора покрыла смертельная бледность, и его рука, сжимающая «браунинг», бессильно повисла.
Неотрывно глядя на Вайсса, Болан позволил себе на прощание маленькую речь.
— Отныне вы — мусор, списанный хлам. И я потратил полчаса своей жизни ради спасения этого хлама только потому, что многие люди в нашей стране не обладают нюхом на отбросы и, следовательно, будут оплакивать вашу безвременную кончину. Это все. Что вы сделаете с моей информацией, мне безразлично.
Губы сенатора какое-то время беззвучно шевелились, прежде чем он смог выдавить из себя связные слова.
— Болан, вы неправильно поняли. Я не марионетка. Я управляю всем этим. Поймите! Это все
— Можете и дальше управлять, до самых адских ворот, — процедил Болан.
— Не стреляйте! Я возвращаюсь в дом!
— Бога ради, — ответил Мак с ледяной вежливостью.
