войны. Он имел низкий рейтинг на протяжении всего этапа становления и реконструкции. Но друг сказал мне, что профессор Нарамото начинал свою карьеру как личный протеже полковника Яамазаки в проекте подразделения № 639.
— Мне кажется, я говорил вам о том, что лучше остаться в стороне, — сказал Болан.
— Вы велели мне оставаться дома, — запротестовала она. — Но вы не запрещали мне пользоваться телефоном.
— Не высовываться — означает в том числе и это! — выкрикнул он из ванной. — Вам удалось увидеться с Полом Рионом?
— Да... Ах, я вспомнила — тут для вас пакет.
Болан услышал, что она пошла в кухню. Через пару минут дверь в ванную открылась и вошла Сэнди с бокалом шотландского виски.
— Я берегла это. Без пошлины. Шотландское виски является лучшей взяткой в Японии. — Она подала ему бокал и достала из-под мышки официально запечатанный пакет: — Вот. Это от Риона. Оставлю вас в покое, а пока попытаюсь сохранить на ваших брюках складку.
Глотнув виски, Болан разорвал объемистый пакет.
Рион вернул вырезку из газеты — она была прикреплена к длинному листу телетайпа, который послал Броньола. Человек в Вашингтоне уже подготовил ответы. Информация была сжатой. Болан пункт за пунктом прошелся по ней глазами.
Здание, крытое соломой, было однозначно идентифицировано как храм Шинто юго-западной части полуострова Умишо.
Два соединенных канатом валуна — копия широко известных «обрученных гор». Они находились на пляже под святыми сооружениями, в часе езды до местности, откуда происходил род Шиноды.
«Да, — подумал Болан, — и только четыре или пять миль от замка Шоки, замка „Красного солнца“». Если бы он мог добраться до него, то осмотрел бы достопримечательности.
Броньола также уведомлял, что достигнута ясность касательно дел Шиноды в бизнесе. Баланс, содержащийся в банке, плюс оплаченные вложения, позволяли думать, что он был человек довольно состоятельный. Благоразумно распределив свои деньги, мог купить и яхту, которую ему предлагал Карл Брандт.
Болан перешел к следующей странице. Так оно и есть — мужчина на фотографии был определен как ученый Акира Окава, коллега и соперник Шиноды в Калифорнии. Групповой портрет был сделан недавно, на симпозиуме ведущих биохимиков. Он состоялся в то время, когда Шинода находился там в отпуске.
Проведенный анализ — сообщал дальше Броньола, — предполагает, что голос, записанный во время телефонного разговора с Шинодой, возможно, — слово «возможно» подчеркнуто — принадлежит Окаве. Но этого образца записи недостаточно, чтобы идентифицировать точно. Там же был приложен отдельный лист с некоторыми подробностями биографии Акиры Окавы.
Он родился в 1944 году в лагере, где его родители вместе с другими американцами японского происхождения были интернированы на период войны. Его отец умер всего лишь за несколько недель до освобождения. Как и Шинода, Окава был блестящим студентом с самого начала учебы. Но, отказавшись от нескольких прибыльных государственных контрактов, Акира нашел себе место в частной индустрии.
К этому наброску прилагалась еще одна запись:
«Медведь говорит, что Окава был, вероятно, единственным ученым, который своими химическими познаниями мог помогать Шиноде в его разработках. Но их непримиримость по отношению друг к другу была такой острой, что возможность их совместной работы исключалась».
В последней строчке говорилось:
«Болан, я думаю, что пришло время поговорить с Окавой».
Болан сложил бумаги и засунул их обратно в конверт.
Сэнди постучалась и просунула голову в дверь:
— Ужин будет готов, как только вы освободитесь.
Она накрыла в большой комнате на низком столике для еды на скорую руку.
— Я еще позвонила своему другу, — призналась она, когда Болан, надев только что выглаженные брюки, сел напротив нее.
— Итак, что вы еще узнали?
— Что храм Восьми Колоколов знаменит не только своими колоколами.
— А какое это имеет отношение к делу?
— Весной 1942 года полковник Яамазаки уезжал из Маньчжурии. Его сын, Хидео, родился в январе сорок третьего. Ему так никогда и не довелось узнать своего отца. Хидео исполнилось лишь три с половиной года, когда полковник был расстрелян за преступления против человечеста.
«Задай Сэнди простой вопрос — и получишь урок истории», — подумал Болан.
— В 1964 году Хидео Яамазаки отрекся от мирских дел и ушел в созерцательную жизнь. Как раз тогда возникли волнения вокруг Олимпийских Игр. Он же предпочел монашеское уединение в храме Восьми Колоколов.
Болан все больше погружался в мысли, машинально подкладывая себе риса.
Сэнди продолжала:
— Храм долгое время держался на продажных аббатах, чьи духовные интересы поддерживали якудза.
— Особенно Кума.
— Вы опять правы. Мой друг Джимми, который рассказывал мне все это, долгое время занимался изучением искусств, и он заподозрил, что храм стал передаточным звеном, через которое проходили старинные религиозные свитки, редкие изобразительные материалы.
— Я думаю, пора нанести визит Хидео Яамазаки.
— Вы едете в храм?
— Нет, — Болан отрицательно покачал головой. — В замок Шоки. Яамазаки может уединиться от мира, но не думаю, что он живет в том храме.
Глава 16
Настал день, которого Сэнди ждала с нетерпением, — она везла Джона Феникса в Умиши.
— Наберите мне, пожалуйста, этот номер.
Болан подал ей клочок бумаги, который достал из своего водонепроницаемого бумажника.
Ранний утренний свет просочился в скудно меблированную комнату.
— Спроси Сетсуки Секи или просто Суки.
— А что, если я попаду прямо на нее?
— Дашь мне поговорить с нею.
Сэнди говорила что-то по-японски с оператором на коммутаторе, затем, через некоторое время, снова повторила кому-то свою просьбу. Болан видел, как она прервала связь, нажав пальцем на рычаг.
— Ну?
— Сейчас ее там нет. Она больна. Они предполагают, что ее не будет несколько дней.
Болан с сожалением покачал головой. Выпив чашку кофе, он предложил отправиться в дорогу, но тут зазвонил телефон. Сэнди взяла трубку. Перемежая японские и английские слова, она разговаривала с всевозрастающим возбуждением.
— Это был Джимми, — сказала она, закончив. — Есть такой человек по имени Манутсу, бывший борец, — он хочет поговорить со мной. Он знаком с Кумой с тех пор, когда тот еще выступал на ринге, и до сих пор между ними не было особой любви. Он сможет многое рассказать о Куме. Джимми еще раньше пытался с этим разобраться, но у него ничего не вышло. Что-то, должно быть, произошло, раз Манутсу неожиданно захотел поговорить.
Болан знал, что произошло, Гангстер мертв. Возможно, в газетах и не было объявлено об этом, но такие новости быстро становятся известны.
— Как ты думаешь связаться с ним?
— Он будет на арене сумо около полудня. Состязания кандидатов в мастера должны состояться там, и нам оставят два билета. Мы могли бы поехать в Умиши сразу же после этого.
Подумав немного, Болан кивнул. Он тоже хотел услышать, что этот бывший борец расскажет о
