Вообще-то вопрос о происхождении чжурчжэней, предков маньчжур, рассматривался автором в книге «Князья Рос».[119] Здесь хотелось бы повторить некоторые сведения. Дело в том, что этот исторический вопрос, как и многие другие, некоторым образом связан с политическими проблемами сегодняшнего дня. Не секрет, что территории сегодняшнего Приморского края и Приамурья были освоены в свое время «дикими» нюйчжэнями и «нюйчженями Восточного моря». Руины их города найдены археологами в районе г. Уссурийска, обнаружены также остатки поселений в районе с. Анучино, г. Дальнегорска и др. Соответственно в Китае, на основании сведений о расселении чжурчжэней, существует мнение, что территория того же Приморского края является исторической областью Маньчжурии и соответственно по праву принадлежит КНР. В ответ российские ученые[120] доказывают, что данные притязания являются необоснованными, поскольку государственная власть нюйчженей, дескать, никогда не распространялась на сегодняшние российские территории.
Между тем практически никто не упоминает о том, что принадлежность нюйчжи к монголоидной расе есть весьма и весьма дискуссионный вопрос, и далеко не все они участвовали в маньчжурском этногенезе, который в настоящее время закончился едва ли не полным окитаиванием маньчжуров. Так что претензии, предъявляемые китайской стороной, имеют в своей основе спекулятивные рассуждения, а не реальную подоплеку.
Нюйчжи, во всяком случае желтоголовые, по всем параметрам принадлежат к индоевропейской расе, и если они не родственники наших с вами, читатель, предков, то тогда весьма трудно сказать, чьи же они родственники вообще. Судите сами. О внешности нюйчжи мы уже знаем из сообщения Е Лун Ли. Важнейший этноопределяющий признак, погребальный обряд, также свидетельствует в пользу их арийских корней. Нюйчжи сжигали своих мертвых, о чем свидетельствуют показания «Цзинь ши» (История Дома Цзинь), в которой говорится о погребении последнего цзиньского императора Ай-цзуна:
«Император Ай-цзун, узнав о вступлении неприятеля, собрал все свои вещи и, обложив оные соломой, сказал своим приближенным, чтобы тело его, по смерти, сожгли вместе с сими вещами… Генералы и придворные чины, предав огню тело императора, все удалились. Один Цзян-шань остался при сгоревшем трупе и был задержан неприятелем. „Кто ты?“ — спросили его схватившие. „Я чиновник фын-юй, — ответил он, — мое имя Цзян-шань“. Неприятели продолжили: „Все твои товарищи разбежались. Почему же ты остался?“ Цзян-шань отвечал: „Здесь умер мой государь. Ожидаю, когда огонь погаснет и охладится пепел, чтобы собрать кости и предать земле“».[121]
Можно предположить тюркское происхождение нюй-чжи, однако утверждения о кремации у тюрков (прошу обратить внимание — тюрков, а не тюркоязычных) вызывают ряд возражений. Исконный тюркский способ захоронений — это ингумация с конем.
Академик В. Е. Ларичев сообщает: «В жертву им (знатным чжурчжэням. — К. П.) приносили любимых слуг и служанок, а также оседланных лошадей. И тех и других сжигали, а останки помещали в могилу. Кроме того, для покойника и его загробного путешествия чжурчжэни приносили в жертву свиней и собак, которых также сжигали. Кроме еды, в могилу помещали сосуды с питьем. Весь этот торжественный церемониал носил название „варить кашу для умершего“».[122] Здесь прошу читателя обратить внимание на то, что чжур-чжени приготовляли кутью или коливо для проводов покойного, что характерно и для славянских обычаев.
О погребальных обрядах чжурчжэней в XI в. также известно следующее: «Если человек умирает, [близкие] разрезают себе кожу на лбу, кровь и слезы [во время оплакивания] смешиваются. Называют это проводы слезами и кровью».[123] Резание рук и лиц являлось одной из составляющих славянского погребального обряда, и информацию об этом я уже приводил выше.
По сообщению Г. Г. Левкина,[124] «…в японских летописях есть сведения, что нюйчжэни в 1019 году на более чем 50 судах произвели нападение на корейское государство Коре (Гаоли), ограбили прибрежное население, завоевали остров Цусима, а затем напали на остров Ики. После этого вторглись в Японию, в провинцию Цикузен на острове Кюсю. Разграбили остров Нокозима, а затем местности Хаката и Фунакосицу, произвели набег на уезд Мацуура-гоори в провинции Хизэн, но там потерпели поражение. После этого нюйчжи ушли из Японии и совершили второе нападение на Коре (Гаоли)».
Данное сообщение, как справедливо отмечает автор статьи, показывает, что чжурчжэни являлись высококлассными кораблестроителями и мореходами. Это я прошу отметить особо, так как здесь сразу опровергаются какие-либо привязки чжурчжэней к кочевым народам.
История Дома Цзинь описана в исторической хронике «Цзинь ши», и она о происхождении чжурчжэней повествует следующее: «Династии Цзинь первоначальное имя нюйчжи. Предки нюйчжисцев произошли из поколения мохэ, которое прежде называлось уцзи. Владение уцзи в древности составляло страну Сушень (Племенной союз сушэнъ, известный по китайским источникам V–IV вв. до н. э., образовался на территории Северной Маньчжурии. — Прим. к тексту)».[125]
Так вот. Китайские летописи сообщают о поколении уцзи весьма интересные факты. Не буду приводить их все полностью, но кое-какие, думаю, следует предоставить читателю. Бэйши (гл. 94) сообщает:
«Уги (Уцзи. — К. П.). Владение Уги лежит от Гаогюйли на севере. Иначе называется Мохэ. Каждый город и селение имеют своего старшину, независимого от других. Там люди крепкого сложения, отважны и между восточными иноземцами считаются сильнейшими. Язык их совершенно отличен от других».[126]
Поэтому можно сделать вполне обоснованное предположение, что поколение уцзи являлось в здешних местах пришлым. Но если оно мигрировало в эту местность, то следует отметить, что путь его миграции шел по лесной зоне. Уцзи не были степными кочевниками, они жили оседло в полу землянках, выращивали пшеницу и занимались свиноводством, а в степях свиней никогда не разводили.
В 1124 году киданьская династия Ляо пала и политическую гегемонию на северо-востоке Китая приобрела нюй-чжэньская династия Цзинь, родоначальником которой стал князь Агуда, отличавшийся буйным и дерзким нравом, как о том пишет Е Лун Ли: «Следует сказать, что в последний год (1100 г.) правления, императора ко двору явился вождь нюй-чжэней Агуда в сопровождении Уши. Именитый ляоский сановник стал играть с ним в игру шуанпу. Сановник, неудачно бросивший кость, неверно передвинул лошадку. Крайне возмущенный, Агуда выхватил небольшой кинжал, висевший у пояса, чтобы заколоть сановника. Вмешался находившийся рядом Уши, который поспешно схватился за ножны. В результате Агуда сумел только ударить сановника в грудь рукояткой кинжала, и сановник остался жив».[127]
В 1101 г., после смерти нюйчжэньского вождя Янгэ Агуда становится на его место, а в 1114 г. он начинает активные боевые действия против Ляо, которые закончились поражением киданей. Причиной поражения Дома Ляо явилось разложение киданьского правящего класса, так во всяком случае представляет дело Е Лун Ли. Государство Цзинь просуществовало до 1234 года и потерпело поражение в борьбе с несколькими противниками, превосходящими нюйчжэньское государство по численности населения и величине ресурсов. Против Цзинь выступили в союзе с моголами (вернее фаньцами, так в китайском варианте «Цзинь ши») государства Си Ся и Южная Сун (собственно ханьское государство), кроме того, в тылу нюйчжэней то и дело происходили бунты и восстания, организованные очевидно покоренными киданями, которые после гибели Цзинь весьма активизировались и даже начали угрожать корейцам.
В период могольского владычества уцелевшие представители нюйчжэньской администрации перешли в большом количестве на службу новым гегемонам и заняли весьма ответственные посты при дворе могольских правителей. Так, уже при Чингисхане в его администрации находились перебежавшие к нему знатные цзиньцы. Около 1220–1221 гг. Чжао Хун, китайский посол-разведчик, писал: «Главный министр (Чингисхана. — К. П.) некий тай-ши То-хэ есть старший брат тай-фу Ту-хуа, по происхождению чжурчжэнь и чрезвычайно хитер. Оба брата перешли на сторону татарского владетеля и сделались полководцами и министрами. Второй за ним есть великий министр — татарин Цзу-лэ-то-хэ. Еще есть великий министр чжурчжэнь Ци-цзинь. Имен остальных не знаю. В общем все [они] — бежавшие чжурчжэньские чиновники. Как передавалось раньше, некие Бай Цзянь и Ли Цзао являлись министрами… Когда [ваш] посол приходил [к Мухали], то [эти] двое переводили его слова [на монгольский язык]. [Они] — бывшие правители у цзиньцев и чжурчжэни [по происхождению]».[128]
Высказываемое иногда в литературе (Л. Н. Гумилев) мнение о какой-то особой вражде между
