обязательно вот такой морж лежит, обложенный бабами… моржихами…
— Лежбище котиков, — сказала Вика.
— Кого? Котиков? Морж, ты котик?
— Коток, — поправил Сигизмунд.
— Это психотип такой, — заметила Виктория. — Вот если бы ты, Морж, по субботам посещал баню и пил бы там пиво, завернутый в простыню, а в воскресенье ездил бы на рыбалку в Пупышево и дрался бы там с кем-нибудь из местных…
— То тогда? — спросил Сигизмунд, когда Вика сделала паузу.
— Тогда ты относился бы к другому психотипу.
— И спал бы обложенный мужиками, — заржала Аська. — Катись ты в свой Рейкьявик, Виктория, с этими психотипами. Морж, телефон, вроде бы, звонит.
Звонила мать.
— Ну что, Гоша, как дела?
— Вроде, нормально, — осторожно ответил Сигизмунд. Он уже по голосу слышал, что мать звонит не просто так.
— Ты звонил по телефонам, что я давала?
— Да, там все нормально, — сказал Сигизмунд как можно более небрежно. — Как отец?
— Что нормально?
— Ну что ты, мать, пристала? Все в порядке.
— Что они сказали?
— Мать, это члены старого гаражного кооператива. Там половина уже померли.
Мать тяжко вздохнула в телефон и ни с того ни с сего поведала:
— Что-то мне дед сегодня твой снился… Нехорошо так снился… Неужели ему до сих пор покоя нет?
— Мать, сходи в костел, помолись.
— Ты уверен, что там все уладилось?
— Уверен.
— А Александр Данилович что говорит?
— Помер он. Давно уже помер. Я с другим дедком разговаривал.
— Ну ладно, — проговорила мать. — Я тебе, Гоша, только добра желаю.
— Знаю, — сказал Сигизмунд. — Выбрось это из головы. Там действительно все в порядке. Я на днях к вам заеду. Отцу привет.
Уф!
На кухне Аська с Викой продолжали муссировать старую тему. Аська радостно набросилась на Сигизмунда, когда он вернулся:
— Слушай, Морж, а ты нам будешь детей делать? Я хочу девочек, знаешь таких, с бантиками в льняных волосиках, чтобы у них такие ручки были… Я вот одну тусню знаю, там тоже такой мужик-котик, он всем детей наделал и тем повязал насмерть… Слушай, Морж, а ты у меня дома тараканов-то вывел, как обещал?
— Вывел.
— Ой, лапушка, ой, хороший… Хочешь, я тебе девочку рожу? С бантиками. Мы ее Эльвира назовем. Или Элеонора. Как тебе нравится?
— Давай тебе, Анастасия, ремонт сделаем?
— И Вика родит. Вика мальчика родит. Мы его Ратибором назовем или еще как-нибудь героически, Сергеем, например…
— Хальвданом, — сказал Сигизмунд.
— Он согласен! — завопила Аська. — Виктория! Он согласен! Значит, так, Виктория: два часа не пей не кури, чтобы потомство здоровое было. И вперед, с песнями! Наш парово-оз вперед лети-и!..
Сигизмунд допил чай, дожевал сыр, поцеловал Аську, поцеловал Вику и на том счел завтрак законченным.
— Гул? — переспросил Федор Никифорович. — И чувство беспричинного ужаса? Это один из феноменов Анахрона. Мы тоже сталкивались с этим явлением. В первый раз на полигоне поднялась паника… Однако затем мы поняли, что это не опасно. Проводили инструктаж рабочих, объясняли, что бояться не следует.
— И что, не боялись?
— Испытывали ужас… но не боялись. Понимали, что это естественно.
Они разговаривали у старика на кухне. Вокруг плавал густой табачный дым.
— Не боитесь так много курить, Федор Никифорович? — не выдержал Сигизмунд.
— А, мне все равно помирать скоро… Вчера ночью опять приступ был. У меня же, дорогой мой, два года назад имел место инфаркт. Еле выкарабкался. А вчера — точно так же, как тогда начиналось.
— Вчера?
Федор Никифорович покивал.
— Именно.
— А у вас нет подозрений, что это взаимосвязано? — спросил Сигизмунд.
— Что именно взаимосвязано, Стрыйковский? Подземный гул и мой сердечный приступ? Чушь и суеверия! Вы что, со своим холодильником тоже, извините, повязаны… э-э… мистическими узами?
— Так что это все-таки было? Инфразвук?
— Нет. Мы замеряли. Как и многое другое, что связано с Анахроном, это явление никем не изучено. Оно просто ЕСТЬ.
— Насколько я понял, Федор Никифорович, — медленно проговорил Сигизмунд, — мой дед и вы, вы все, его команда, создали некоего монстра, которого даже не потрудились как следует изучить. Вам известно, что если произвести такие-то манипуляции на входе, то на выходе, СКОРЕЕ ВСЕГО, вы получите такой-то результат. Но что именно происходит в «черном ящике»…
— А вас, Стрыйковский, не раздражает гравитация? — перебил Федор Никифорович. — Не раздражает, что, выронив бутерброд, вы не можете объяснить, почему он падает на пол, а не взмывает к потолку?
— Икрой вниз, — вставил Сигизмунд.
— Мы пользуемся многими явлениями, природа которых нами не до конца изучена. Ну и что? Мы не знаем, что такое гравитация. Мы на самом деле мало что знаем об электромагнетизме. Тем не менее мы летаем в космос и пользуемся электрокофемолками.
— Я ни за что не поверю, что никто не занимался теорией Анахрона. Теорией, а не голой практикой.
— Занимались, — согласился старик. — Как же мы, по-вашему, Анахрон-то построили? Но знания наши неполны.
— Неужели не существует никакой документации? — спросил Сигизмунд. — Может быть, последующие поколения могли бы заняться разработками…
— Последующие поколения, если им это понадобится, создадут новый Анахрон, — твердо ответил старик. — Поймите же, мы уничтожили ВСЮ ДОКУМЕНТАЦИЮ. Не осталось ни одной бумажки. Только устная инструкция о пользовании терминалом. Ее вы знаете. Анахрон-2, как и я, долго не протянет. Это очевидно. Так что «хозяйство» не будет для вас столь уж обременительно, Стрыйковский. Скорее всего, вам вообще не придется что-либо делать.
— Как же вы смогли… уничтожить все… Все, над чем работали всю жизнь? Столько времени, денег, человеческих жизней!
— Мы? — разъярился старик. — Мы уничтожили? Мы верили в наш проект! Мы осуществили его! И когда мы были уже на волосок к успеху, власть в стране сменилась. А новой власти мы были уже не нужны. Неужели вы думаете, что мы оставили бы этим невеждам хоть малейшую зацепку? Когда Никита пришел к власти, его цепные псы перешерстили все лаврушкино ведомство. А мы уже находились в это время, так сказать, в автономном плавании. Вот тогда-то все и было тотально уничтожено. Занимались этим Найденов
