— Так я и говорю: симпатичный. Чем он сейчас занимается?
— Евгений пишет книгу. Кстати, у тебя сохранилась «Кама-сутра»? Помнишь, фотографии в коробке?
— Что-о?!
— Не для ЭТОГО, не думай. Я спрашиваю: сохранилась или ты выбросил?
— Сохранилась, вроде…
— Ну, тебе она явно не нужна. Твоя лысая и без «Кама-сутры»…
— А тебе-то она зачем нужна?
— На пару месяцев дай.
— Приезжай, — сказал Сигизмунд, пожав плечами.
— Ты не думай только. Это Евгению, для работы.
Сигизмунд громогласно заржал. Наталья разозлилась.
— Для книги. Просто сейчас все очень дорого, если покупать. А денег НЕТ.
— Да ладно, ладно. Приезжай. Если хочешь, приезжай с Евгением. Дам я вам «Кама-сутру». Считай, свадебный подарок.
Наталья и впрямь приехала с Евгением. Дядя Женя оказался еще более нелеп, чем сохранилось в воспоминаниях Сигизмунда. Вошел, застрял на пороге, разинул рот, начал озираться, поворачиваясь всем грузным туловищем. Наталья впихнула его в квартиру.
Навстречу гостям выплыла Лантхильда. Толстая, как вертолет. Заважничала. Дабы дорогая супруга от спеси не лопнула, Сигизмунд спровадил ее в «светелку». Лантхильда степенно удалилась.
Наталья стояла прямая, как столб, с поджатыми губами.
— Может, все-таки поможешь пальто снять? — процедила она.
Кобель с любопытством обнюхивал ботинки дяди Жени. Дядя Женя стоял оцепенев — остерегался, видать, не хватил бы его кобель зубами.
— Он не кусается, — напомнил Сигизмунд, снимая с Натальи пальто.
Дядя Женя хохотнул. С опаской погладил пса.
Из «светелки» доносилось монотонное пение.
— Что, так и живешь с этой? — осведомилась Наталья неприязненно. — А лысая твоя где?
— Ее Анастасия зовут.
— Чаю дашь? МЫ замерзли.
Дядя Женя уже протоптанной дорожкой побрел в гостиную. Осмотрелся, забубнил что-то под нос — видать, вел нескончаемый диалог с самим собою. А затем узрел меч. Топоча, устремился к пианино. Бесцеремонно общупал ножны, попытался извлечь клинок. Клинок не выходил. Ножны были завязаны на ремешок. Этого дяди-женин мозг уже не вмещал, поэтому дядя Женя легко отказался от идеи обнажить меч. Повернулся к Сигизмунду сияющий. Заговорил взволнованно:
— Самое… ну, самое… это… и-и-и… значит, ну оружие — это самое у меня, значит, было тоже… я собираю.
Наталья нахмурилась.
— Что это у тебя там такое?
Сигизмунд подошел к пианино. Взял меч. Развязал ремешок, извлек из ножен.
— Ну вот, — сказал он, — полуавтомат. Поднимаешь руками, опускается сам…
— Купил? — агрессивно осведомилась Наталья.
— Да вроде того, — сдуру брякнул Сигизмунд.
Евгений потянулся к мечу трепещущими руками.
— Настоящий?
— Да.
— Двенадцатый век?
— Пятый.
Евгений осмотрел клинок из рук Сигизмунда — тот не на шутку опасался, что дядя Женя порежется — и засмеялся. Толстым пальцем погрозил, будто шалуну.
— Самое… Новодел, самое, видно… Я обучался, самое, металловедению, это… знаю… Да и в музее видел. Пятый век — они корявые, ржавые, закалка у них не та. У них закалка была примитивная, в землю закапывали да потом счищали, это самое, не настоящий закал. Вот у самураев — катаны… самое… настоящий закал.
Наталья каменно молчала. Сигизмунд без труда слышал ее безмолвный монолог. На Ярополка, значит, денег нет! А на всякую ерунду деньги, значит, есть! Какой-то бутафорский меч купил, да еще поддельный! Скоро по лесам начнет бегать с подростками, в хоббитов играть!
— Да нет, — сказал Сигизмунд со вздохом, — настоящий он. Пятый век. — И завел с вамбиных слов: — Представляешь, Наталья, думал я даже обоерукому бою научиться, инструктор мне хороший попался. Вот, меч… Представляешь, он говорит: поверье есть, будто иной раз в обличьи обоерукого воина божество скитается. Был у них в соседнем селе один такой, левой рукой бился не хуже, чем правой, а глаз у него всего один — другой враги выбили.
На Наталью это не произвело ни малейшего впечатления. Дядя Женя воспользовался тем, что Сигизмунд отвлекся, завладел мечом и попытался залихватски взмахнуть. Не совладал с «полуавтоматом» — выронил. Меч тяжело воткнулся в пол и с низким гулом, дрожа, затих. Расщепил паркетину.
— Что ты мне тут всякие глупости рассказываешь! — накинулась Наталья на Сигизмунда. — Убери эту железяку. Нам некогда. Давай сюда «Кама-сутру», и мы пойдем.
Сигизмунд все-таки заставил гостей выпить чаю. Ему страх любопытно было выяснить, что же за книгу ваяет дядя Женя и для чего ему «Кама-сутра» понадобилась. Наталья безучастно смотрела в окно. Дядя Женя возбужденно булькал:
— Оргазм, самое… Два часа должен быть! Нормальный оргазм, значит, два часа. У меня один раз… два с половиной было, самое, оргазм был. — И вдруг заревел, стуча кулаком себя по колену: — Ненавижу, эта извращенная цивилизация, извращенная, самое, пять минут — и все!
— Иногда и меньше бывает, — поделился опытом Сигизмунд. — А иногда не бывает и вовсе. И нестояк случается.
— У меня, самое, страх кастрации, самое, вы про это не говорите мне, — разволновался дядя Женя. — С детства, значит, вбитый страх. Потом только открыли, самое, вывели с глубинного уровня на сознательный. Я ведь по жизни десантник. Воин! Мне надо завоевывать! Горизонты! Высадиться и завоевать! Деньги, самое, власть, секс!.. На этом, самое, все стоит! На этом! На этом! — ярился безобидный, как головастик, дядя Женя и сильно бил себя по колену.
В дверь позвонили.
— Что сидишь? — холодно спросила Наталья. — Открой. К тебе же пришли.
Сигизмунд открыл. Влетела Аська, следом за нею — Вамба. Оба ржали.
Сигизмунд похолодел. Аська с ходу сунула ему в руки какой-то мягкий зеленый пакетик и затарахтела:
— Представляешь, Морж! Там на Невском какой-то хрен зеленый надули, воздушный, такую штуку рекламную! И две девки стояли как вареные, у них еще мешок был, они из этого мешка вот эти херовины всем раздавали! И мне дали! Ты гляди, гляди, чего тут написано!
Сигизмунд машинально глянул на пакетик. Это была рекламная пробная упаковка шампуня какой-то иностранной фирмы. Укрепляет волосы, питает от корней…
— Здесь, здесь гляди! — выплясывала вокруг Аська. — Ты здесь читай! Во — «шампунь с глюкасилом»! Слово-то какое! ГЛЮКАСИЛ! — Она повернулась к Вамбе. — Глюкалово! А? Помыл башку — и неделю глюки бродят!
— Иди в зад! — с готовностью отозвался Вамба. И заржал. Будто невесть какую удачную шутку отмочил.
Тут Аська наконец заметила Наталью и дружески поздоровалась.
— Приветик!
— Привеетикс, — поддержал и Вамба.
