Самусь Юрий Пищенко Виталий
Полынный мед (главы из романа)
Книга первая
Петля невозможного
Вечером в дверь квартиры доцента Шамошвалова ломился пришелец. Черт его знает, что ему было нужно. Может, спутал типовую пятиэтажку с родным летающим блюдцем, а может, хотел в контакт с доцентом вступить. Сначала пришелец упрямо нажимал на черненькую кнопку звонка, а когда сообразил, что звонок Шамошвалов отключил, остервенел и принялся бухать в дверь голенастыми суставчатыми ногами. Наконец, Лешка Никулин из пятой квартиры не выдержал и вышел на площадку. Дебошир пытался что-то ему объяснить на непонятном квакающем языке, но Лешка вытолкал его за дверь и запустил следом принесенный пришельцем термос с керосином. На том контакт и прервался.
Может быть, поживи Лешка в Волопаевске немного подольше, он и не стал бы связываться с пришельцем. Вообще-то, он — Никулин, то есть — коренной был, волопаевский, но сразу после окончания школы уехал в Москву, поступил в университет, потом учился в аспирантуре и в родительский дом вернулся всего неделю назад. А за те годы, что Лешка в столице провел, родной город здорово изменился. И началось все именно с Цезаря Филипповича Шамошвалова.
Первый пришелец появился в Волопаевске года полтора назад. Его космолет вынырнул из подпространства прямо на личном садовом участке Шамошвалова как раз в то время, когда Цезарь Филиппович собирал рекордный урожай земляники. Поскольку галактический гость земляничных гряд не помял и экспериментальных посадок жимолости не повредил, Шамошвалов с удовольствием согласился дать пришельцу интервью, рассудив, что ученому (а Цезарь Филиппович, знакомясь с людьми скромно представлялся: 'Ученый') межпланетная известность не помешает.
Пришелец записал рассказ Шамошвалова о его героическом жизненном пути, борьбе во имя истинной науки с различными лженауками, потом пощелкал старомодным ФЭДом, почмокал над грядкой с цветущими огурцами и откланялся.
Через пару месяцев Цезарь Филиппович получил бандероль кристаллогазету. Даже умельцам из городского отделения милиции не сразу удалось расшифровать ее текст, когда же это было сделано, Шамошвалова ждал жестокий удар — оказалось, что пришелец поместил в газете наряду с записью рассказа Цезаря Филипповича запись его мыслей! Правда, именно та часть газеты дешифровке практически не поддалась, но поселилось с тех пор в душе доцента неуютное беспокойство.
Это-то злополучное интервью и послужило причиной катаклизма, центром которого стал Волопаевск. В город зачастили пришельцы. Суперсветовые гравилеты, ионолеты, нейтринные прямоточники день и ночь висели над городской площадью, примитивные фотонные ракеты начисто выжгли луг, издавна служивший волопаевцам пастбищем для крупного и мелкого рогатого скота. Все, пришельцы рвались познакомиться с Шамошваловым, но поскольку, наученный горьким опытом, Цезарь Филиппович вступать в контакт с кем бы то ни было категорически отказывался, внимание незваных гостей постепенно переключилось на его земляков.
А потом начались события вовсе уже смутные и страшные. Ближний к Волопаевску космос не выдержал потрясений — постоянное превышение нормы проколов пространства привело сначала к нарушению пространственно-временного равновесия, а потом и вовсе разрушило границу между миром реальным и иррациональным. И пошла вовсе уже чертовщина, посыпались на Волопаевск ведьмы, лешие, оборотни, привидения и прочая нечисть.
Разумные граждане, естественно, стали жаловаться в соответствующие инстанции. Чудеса чудесами, любознательность любознательностью, но мера-то во всем должна быть!
За что, например, Витьке Шубину пришельцев любить, если якорь летающего блюдца ему джинсы продрал? Зацепил за фирменный знак, по-современному выражаясь, за 'чекуху' и выдрал ее с корнем! Витька за этим блюдцем минут пятнадцать гнался, комьями грязи в него швырял, а что толку? Вчера еще все видели, что носит Витька настоящие 'Монтана', а сегодня?.. Поди докажи приятелям, что на тебе не болотнинский пошив! Настоящих знатоков, способных фактуру ткани и рисунок шва оценить, в наше время немного, для большинства 'фирма' с визитки начинается. А чекухи-то нет!
Или с теткой Дарьей случай. Вывесила она утром белье сушить. Выходит через полчаса, глядь: а в ее двор радуга концом воткнулась. Так не поверите — два пододеяльника окрасились в фиолетовый цвет! Тетка Дарья, естественно, в слезы. И правильно. Что же, ей теперь из этих пододеяльников платье а ля молодая Алла Пугачева шить? А кому понравится, если в его законной квартире самовольно поселится непрописанный домовой?!
В общем, серьезные граждане потребовали от городских властей безобразие прекратить. Власти, естественно, отреагировали. В Волопаевске создали филиал Академии наук, ученые понаехали, завезли оборудование и начали планомерно изучать сложившееся положение.
Пододеяльники у тетки Дарьи выкупила оптическая лаборатория, постепенно и других пострадавших успокоили. Витьке Шубину, правда, полторы тысячи, у родителей на 'Монтану' выклянченных, не вернули. Может быть, именно поэтому и зародились в его голове планы корыстные и жуткие…
Витька этот уже лет восемь студентом числился. В сентябре уезжал в Новосибирск, вроде бы на занятия, а в мае возвращался, как его мамаша говорила, на практику. 'Попрактикуется' лето в подъезде с гитарой и снова уезжает. Деньгами его родители снабжали, но финансовые возможности Шубиных-старших никак не поспевали за постоянно растущими потребностями их любимого чада.
Подаренная предками 'Ява' Витьку давно не устраивала, а с тех пор, как кладбищенский сторож обзавелся подержанным 'доджем', Шубин-младший на мотоцикл просто смотреть не мог. Но на стипендию, которую деканат не то из жалости, не то по ошибке изредка выплачивал Витьке, 'додж' не купишь, а родители субсидировать покупку машины отказывались. Работать Витька не умел, связываться с 'Уголовным кодексом' боялся. Оставалось одно — найти клад.
Витька помнил, что по данным, содержащимся в сказках, которые ему читали в детстве, всеми земными кладами заведуют черти. Сноска на сто тридцать второй странице школьного издания 'Фауста' И. В. Гете эту версию подтверждала. Недостатка же в чертях и прочей нечистой силе в Волопаевске с некоторых пор не было. Поскольку сами черти на Витьку никакого внимания не обращали, для воплощения в жизнь заветной мечты приходилось Шубину думать, как посланника ада изловить.
Один на такое дело идти он боялся и начал искать себе компаньона. Предложил было долю будущей добычи Лешке Никулину, с которым когда-то в школе учился, но то ли Никулин за годы пребывания в столице огрубел, то ли просто не вовремя к нему Шубин сунулся, только предложил Лешка бывшему однокласснику катиться от него подальше вместе с чертями и кладом.
Не удалось Витьке договориться и с ковбоем Биллом. Того забросило в Волопаевск в результате пространственно-временного сдвига. Естественно, волопаевцы сообщили об этом в американское посольство и попросили забрать их подданного обратно. Американцы направили в Волопаевск представителя, который, выясняя, не набрался ли Билл в Волопаевске коммунистической заразы, организовал между делом совместный кооператив по производству жевательной серы и регулярно выступал в спешно подготовленной молодежной редакцией местного телевидения программе, посвященной изучению тенденции проституции в Волопаевске в сравнении с заокеанским опытом.
Тем временем правые американские газеты писали о невыносимых страданиях, выпавших на долю несчастного ковбоя в 'красной Сибири', а сам Билл, ни слова не понимавший по-русски, жевал табак и пел бесконечные ковбойские песни.
Вот к нему-то и попытался подъехать Витька Шубин, знавший из фильмов, что все ковбои всегда готовы искать клады. Два дня Шубин с помощью разговорника втолковывал Биллу свою идею. Дело осложнялось тем, что разговорник был польско-английским, а польского языка Витька не знал. И когда дело было почти сделано, Витьке снова не повезло. Из какой-то складки времени в Волопаевск занесло живого бизона. Увидев родное существо, ковбой забыл и о Витьке, и о его предложении. С утра до вечера он гордо восседал на чалой кобылке, срочно доставленной из пригородного совхоза, а бизон, хотя никогда и не был домашним животным, смирно пасся рядом с ковбоем.
