– А я Лидия Петровна, – сообщила профессорша. – Вы тоже тут первый день?
– Только что приехали, – призналась я. – Еще ничего не видели, ничего не знаем. Что тут хорошего?
Лидия Петровна оказалась дамой разговорчивой. Она с удовольствием, практически без наводящих вопросов, рассказала нам массу интересного. Что на базе отдыха кондитерской фабрики отдыхают не только работники предприятия, но и все желающие. Причем заехать на отдых можно в любой день и на какой угодно срок, хотя условное разбиение на «потоки» все-таки существует. Так, основная масса гостящих в «Зефире» в настоящий момент наслаждается морским отдыхом с начала недели.
– А я попала сюда только сегодня, потому что не могла оставить в городе Алиночку, – сказала Лидия Петровна, деликатно откусывая мятный пряник. – Мы ведь с ней занимаемся дважды в день по два часа, и уменьшать интенсивность подготовки перед самым конкурсом было бы неразумно.
После чего, опять же без дополнительных просьб, милейшая профессорша рассказала, что Алиночка Песоцкая ее ученица, подающая надежды вокалистка, одна из фавориток конкурса, который официально открывается как раз сегодня. То есть в финале Алиночку, конечно, могут опередить Бордов, Шкуринская или Кандалаки, но Песоцкая наверняка будет в числе призеров.
«Знаем мы, какая она фаворитка и чья именно!» – подумала я, но вслух сказала совсем другое:
– Как интересно! А где же ваша Алиночка сейчас, почему она не обедает?
– Сейчас Алиночка отдыхает, а через час у нас с ней очередное занятие, – важно ответила Лидия Петровна.
– Напряженное расписание! – вставила я.
– Еще бы! – кивнула старуха. – На время подготовки к конкурсу Алиночка специально сняла квартиру в одном доме со мной, чтобы не терять время на переезды туда-сюда.
Я тоже кивнула: мне стало понятно, почему профессорша, ее старательная ученица и благородный меценат Колупанченко вышли поутру из одного подъезда. Значит, Лидия Петровна живет рядом с Алиночкой, а у той, судя по всему, ночевал шоколадный король.
– А какую награду получит победитель конкурса? – поинтересовался меркантильный Колян. – Я имею в виду, кроме глубокого морального удовлетворения?
– О! Главный приз – годичный контракт с итальянским театром! – профессорша восторженно закатила глаза, старомодно подрисованные «стрелками». – Алиночка просто мечтает о Ла Скала! Впрочем, к профессиональному признанию прилагается и материальная награда: генеральный спонсор выплатит победителю конкурса денежную премию в размере десяти тысяч долларов!
– Немалые деньги для молодого артиста! – заметила я.
– Торжественное открытие конкурса сегодня в восемнадцать часов, – сообщила профессорша. – Не пропустите, церемония должна быть зрелищной, и вообще этот конкурс молодых артистов оперы и балета является главным культурным событием летнего сезона.
– Мы обязательно придем на эту культурную церемонию! – пообещала я.
Колян, плотно набивший рот, кивнул и согласно замычал, а Мася ознаменовал обед праздничным салютом из перечницы, которую ему все-таки удалось раскрутить.
– А где перечница? – поозиравшись, недоуменно спросил Саша-Страшила.
– Там, – коротко кивнул Мишаня, не прекращая методично очищать свою тарелку.
– Я тебя не про бабку-музыкантшу спрашиваю, а про настоящую перечницу! Где она?
– Тоже там, – крупногабаритный Мишаня чуть посторонился и открыл товарищу вид на соседний столик.
Там, составляя компанию старушке-музыкантше, мирно трапезничало семейство: папа, мама и сынишка. Взрослые кушали и разговаривали, а ребенок строил пирамиды из перечниц и солонок, награбленных с окрестных столов.
– Извините, можно перечницу? – вежливо попросил Саша, протягивая руку.
– Масяня, отдай дяде перечницу, – велела сыну мамаша.
Голос ее показался Саше знакомым, он нахмурился, вгляделся, потом тихо ахнул и открыл рот, но поделиться своим открытием с Мишаней не успел. Молотый красный перец и мелкая соль из приборов, которые мальчик со странным именем Масяня тряс, как маракасы, попали Саше в дыхательные органы и вызвали затяжную серию мучительных чихов. Пока он кашлял и сморкался, семейка закончила трапезу и удалилась из столовой.
– Простуда, батенька? – ехидно поинтересовался Мишаня. – Или еще того хуже – настигла страшная болезнь мышингит?!
С утра пораньше он при каждом удобном случае насмехался над излишне мнительным и доверчивым товарищем.
– Не смейся! Она здесь! – промокнув слезящиеся глаза бумажной салфеткой, сказал Саша.
– Болезнь?
– Тетка из экологической полиции! Та самая, которая вчера стращала нас мышингитом!
– Где? – Мишаня быстро огляделся и зацепил взглядом дородную фигуру, величественно уплывающую прочь из столовой.
На ходу женщина надевала темные очки, которыми не пользовалась в помещении. Мишаня успел заметить позавчерашний синяк у нее на скуле, и тут его точно обухом по голове ударили!
– Санек, мы с тобой два идиота! – с чувством сказал он, пристукнув по столу кулаком и расплескав компот.
– Спорить не буду, – с достоинством ответил Саша. – Но все-таки поинтересуюсь, почему ты так думаешь?
– Ты эту кобылу в желтеньком сарафанчике видел? – спросил вместо ответа Мишаня. – В платочке на голове и с фингалом под глазом?
– Люмпеншами не интересуюсь!
– Зато они нами интересуются! – Мишаня резким щелчком отправил в полет вишенку, выпавшую из компота, и со скрежетом отодвинул стул. – Глаз бабе в сарафане я сам подсветил, на кладбище, когда мы старуху умыкнули. Вчера эта троянская кобылица вместе с подругой к Петру Иванычу в дом прорвалась. А сегодня обе уже тут! По-твоему, это случайные совпадения?
Саша ахнул и тоже встал из-за стола:
– Думаешь, они за нами следят? Думаешь, они из милиции?!
– Думать раньше надо было, еще вчера, когда они в дом ломились! – с досадой ответил Мишаня.
Он бросил на стол скомканную салфетку и широкими шагами пошел к выходу, лавируя между столиками. Поотставший Саша нагнал его уже во дворе. Мишаня прятался за кипарисом, следя за группой мирных граждан, по виду и поведению беззаботных отдыхающих.
– Что делать будем? – спросил Саша товарища, провожая взглядом веселую компанию из шести взрослых и одного ребенка, шумящего за троих.
– Посмотрим, – уклончиво ответил Мишаня.
– Шефу сообщим? – поежившись, предположил он.
– Ты что? – Мишаня постучал согнутым пальцем сначала по стволу кипариса, а потом по лбу напарника. – Спятил? Знаешь, что он нам на это скажет?
– Он опять скажет: «Сами напортачили, сами и разбирайтесь!» – вздохнул Саша.
– Значит, и будем разбираться сами, – постановил Мишаня, царапнув недобрым взглядом обнаженную спину пышнотелой бабы в открытом сарафане.
– Черт, спина зудит, спасу нет, комары тут, что ли? – досадливо сказала Ирка, на ходу забросив руку за спину и ожесточенно почесав себя между лопатками.
– Какие комары у моря? – не поверила я. – Тебе, наверное, просто спину солнцем обожгло?
– Покраснеет теперь, как помидор, а потом и кожа слезет! – закручинилась подруга. – Опять урон моей красоте! Как будто мало подбитого глаза!
– Кстати, а как ты объяснила эту свою травму Моржику? – поинтересовалась я.
Мы с Иркой неторопливо шествовали по длинной, многоступенчатой лестнице, ведущей к пляжу.
