времени он был владельцем контрольного пакета акций предприятия, – сообщила я.
– Господин Колупанченко – известный меценат, благотворитель, человек, покровительствующий изящным искусствам во всем многообразии их проявлений! – дополнил данную характеристику пучеглазый морской телок.
– Верьте больше! – фыркнула я. – Благородный Руслан Петрович в смутные перестроечные времена подмял под себя современное перспективное предприятие, хапнул все, до чего дотянулся! Например, базу отдыха «Зефир», которую работники фабрики наивно продолжают считать своей профсоюзной здравницей. На самом деле «Зефир» принадлежит лично Руслану Петровичу. То есть принадлежал. Подозреваю, что не далее как сегодня этот аппетитный кусочек Черноморского побережья перешел в руки иностранного владельца.
– Кудрявого итальянца с лысиной? – заинтересовалась Ирка.
– Кудрявый с лысиной? – озадаченно повторил Моржик. – Так не бывает!
– В этом мире все бывает, – уверенно сказала я.
– Кроме мышингита! – опять встряла Ирка.
– Какого мышингита? – спросил Колян.
– Вы не могли бы немного помолчать? – рассердилась я. – Не даете рассказывать! Про мышингит позже, пока вернемся к Колупанченко. Я не спец по финансовым аферам, но секретные документы, с которыми мне нынче утром удалось ознакомиться, довольно внятно говорят о том, что Руслан Петрович непатриотично продал контрольный пакет акций Горюновской шоколадной фабрики иностранной компании. Это раз! Второе: под предлогом реализации перспективного инвестиционного проекта Колупанченко продал иноземцам и «Зефир».
– Почем? – спросила Ирка с таким интересом, словно и сама была не прочь прикупить пару километров пляжа.
– Ориентировочная стоимость проекта «КРК «Зефир» – два миллиона долларов США, – ответила я, быстро сверившись с бумагами. – А там кто его знает? Может, поторговались и на меньшей сумме сошлись.
– Это что у тебя за распечатки? – заинтересовался Лазарчук.
– Это хакерская добыча, – сказала я, протягивая ему пачку листов. – Троянский пони привез. Можешь взять себе, на тот случай, если хитроумный Колупанченко успеет уничтожить содержимое главбуховского компьютера до своего ареста.
– Ты хочешь, чтоб я и его арестовал? – Серега удивился, но бумаги взял. – Финансовые аферы не по моей части!
– Финансовые аферы – это пустяки, – отмахнулась я.
– Ничего себе пустяки – два миллиона долларов за «Зефир», и еще не известно, сколько за фабрику! – не согласилась со мной Ирка. – По нашим российским меркам, Руслан Петрович очень состоятельный человек!
– Беда в том, что он не собирался оставаться в России, – вздохнула я. – А чтобы с комфортом устроиться на Западе, берег каждую копеечку. Отсюда и все беды.
– Приз победителю конкурса от генерального спонсора Горюновской шоколадной фабрики – десять тысяч долларов! – словно дискутируя со мной, радостно возвестил ведущий.
– А как же ты говоришь, что Колупанченко каждую копеечку бережет? – спросила Ларочка.
– Бережет, бережет, не сомневайтесь! – кивнула я. – Знаете, кто ходит в фаворитах жюри этого конкурса?
– Бордов, Шкуринская и Кандалаки! – Колян припомнил слова старушки-профессорши. – А также певица Алина Песоцкая.
– В первую очередь – Алина Песоцкая! – уточнила я. – Уж не знаю, какая она певица, но это и не важно. Важно, что Алина Песоцкая – любовница Руслана Петровича Колупанченко.
– Ага! – веско обронила Ирка.
– Не удивлюсь, если весь этот конкурс был затеян исключительно ради Алины, – продолжила я. – Это она мечтает о Ла Скала, а победителю конкурса обещан годичный контракт с итальянским театром. Колупанченко собирался покинуть историческую родину и хотел, чтобы его возлюбленная тоже уехала за границу. Очень удобно!
– И экономно, – согласилась Ирка. – Не в нахлебницах числить любимую женщину, а пристроить ее на театральные харчи! Плюс на первое время десять тысяч призовых долларов подруге на жизнь подбросить!
– Ловишь суть! – похвалила я. – А теперь, когда мы прояснили предысторию, переходим собственно к рассказу.
– Итак, она звалась Татьяной! – опять подсказал Лазарчук.
– Итак, она отзывалась на Татьяну! – я внесла небольшую, но существенную поправку. – А звалась Лапанальдой Федоровной Шишкаревой и была известной артисткой, звездой российского балета.
– Кто? – не понял Лазарчук.
– Та бабуля, которая жила в твоей квартире, – ответила я.
– Которая жарила банановые блинчики? – вспомнил Колян.
– Которую с кладбища украли? – спросила Ларочка.
– Которую я на вокзале подобрала! – закончила я, покивав всем участникам блицопроса. – Никакая она не Ларина была, не Татьяна и не поклонница мифического дедушки Лазарчука. Я встретила ее на перроне в момент отправления поезда Москва – Адлер. Думаю, именно с него она и сошла.
– Почему сошла и куда ехала? – спросила Ларочка.
– Ехала, по всей видимости, сюда, в поселок Морской, в дом отдыха «Зефир», – ответила я. – Как раз в начале недели был заезд на базу организованных отдыхающих. Лапанальда Федоровна должна была стать одной из них, для нее даже место было забронировано с самого начала потока.
– Это я, я узнала, выспросила в администрации «Зефира»! – похвалилась Ирка.
– Молодец, – снова одобрила ее я. – Однако до поселка Морского Лапанальда Федоровна не доехала. Она собиралась сначала навестить сестру, живущую в станице Бураховской под Краснодаром, а уж потом катить к морю. Старушка могла себе позволить потерять день-другой, ей было важно поспеть в Морской до воскресенья, когда должен был начаться музыкальный конкурс. Шишкарева ведь была в составе его жюри.
– Я понял, бабуся не торопилась на курорт и поэтому сошла с поезда в Краснодаре, но почему она не помнила, кто она и откуда? – спросил Лазарчук.
– Потому что в поезде ее чем-то опоили, – ответила я и обернулась к Ирке: – Помнишь, Мишаня сказал, что Саша накапал старухе отравы? Я так понимаю, Саша ехал в одном вагоне с Шишкаревой. Не знаю, уже в поезде или еще в Москве этот самый Саша по поручению Колупанченко имел с Лапанальдой Федоровной серьезный разговор, именно как с членом жюри конкурса молодых исполнителей.
– Колупанченко задумал подкупить жюри, чтобы гарантировать победу своей протеже? – догадался Колян.
– Задумал и подкупил! Только два человека наотрез отказались покровительствовать Алине Песоцкой: Шишкарева и председатель жюри композитор Скоробогатиков.
– Вот почему его убили! – поняла Ирка.
– Семен Петрович был честнейший мужик, просто образец порядочности, – подтвердил Моржик, который единственный из нас был знаком со Скоробогатиковым лично. – Он всегда радел за честную спортивную борьбу, даже на соревнованиях по рыбной ловле! Его легче убить было, чем заставить изменить своим принципам.
– Убить его действительно труда не составило, – сказала я. – Здоровяк Мишаня походя столкнул старика под колеса железнодорожного состава. Между прочим, мне еще на кладбище кто-то сказал, что Семен Петрович как раз на отдых собирался! Я так понимаю, он пришел на вокзал, чтобы сесть на поезд и ехать в «Зефир». А на вокзале его ждал Мишаня.
– Значит, принципиального композитора колупанченковские прихвостни убили, а несговорчивую балерину только памяти лишили, так? – уточнил Лазарчук.
– Если бы они и Шишкареву убили, конкурс мог бы не состояться, – объяснила я. – Какой конкурс с
