Сначала она его не увидела. Она полезла в буфет и вынырнула со стопкой тарелок в руках. Повернулась и направилась к столу, который стоял на всех четырёх ногах посреди комнаты. И вдруг остановилась на полпути, как будто в каком-то сомнении. Потом обернулась – и маленькие глазки её расширились, нос сморщился, лоб пошёл складками, рот широко раскрылся: она увидела Пса. Грохот, с каким посыпались на пол тарелки… это было нечто! Пёс, никак такого не ожидавший, подскочил чуть не до потолка. Когда он плюхнулся обратно на диван, дама вскочила на стул.
– Крыса! – закричала она, – крыса! Леон, беги сюда, тут крыса! Скорей! Скоре-е-ей!
«Крыса? – удивился Пёс. – Ну-ка, где она, эта крыса?» И грозно ощетинился, потому что крыс-то уж он знал и нисколько не боялся. Если он сможет начать свою жизнь у хозяйки поимкой крысы, это совсем неплохо. Так что он постарался принять самый устрашающий вид. Губы его беззвучно вздёрнулись, обнажая клыки, тонкие, острые и блестящие, как иголки. Толстая блондинка перебралась со стула на стол.
– Леон, скорее, ну пожалуйста! Она огромная, огро-о-омная!
Леон весил не больше сорока кило, но в руках у него была швабра, а глаза метали молнии.
– Где она? Где? – закричал он, влетая в комнату.
– Вон, на диване, – отвечала блондинка, указывая дрожащим пальцем на Пса.
От первого удара он едва увернулся, увернулся и от второго, и от третьего, мечась по комнате, отскакивая вправо, влево, как учила Чёрная Морда, между тем как швабра разносила вдрызг горшок с цветами, крушила телефон, выбивала одним махом два стекла в окне… В конце концов Пёс счёл за лучшее убраться отсюда, отчаявшись убедить этих психов, что он не крыса. Он удалился через дверь, бегом, но не теряя достоинства, насколько это было возможно.
Ночь давно уже окутала город. Дома заглотали всех жителей. Спали машины, приткнувшись у тротуаров. Пёс брёл один-одинёшенек прямо по проезжей части. В жёлтом свете фонарей его тень была совсем чёрной. Пёс думал: «Знал бы, что так будет, остался бы у мясника». Люди и правда были непредсказуемы! С ними все всегда оказывалось не так, как ожидалось. Запахи тоже уснули. Они распростёрлись на земле и спали, как спят запахи, тихо шевелясь во сне.
Солёное дыхание близкого моря накрыло их все своим широким одеялом.
Пёс шёл, как во сне. Лапы его ступали беззвучно. «Ну что ж, – сказал он себе, – спать, так спать». Он выбрал клумбу поуютнее на площади Гарибальди, разгрёб носом герань, шесть раз прокрутился на месте и со вздохом свернулся в клубок. «Но прежде чем уснуть, надо принять решение». Ещё несколько секунд ушло на размышления. Над старым городом колокол прозвонил полночь. «Ладно, – решил Пёс, – завтра возвращаюсь к мяснику. Это, конечно, не хозяйка, но Чёрная Морда наверняка меня не осудила бы. А потом, кто знает, может, у него есть жена…»
Глава 8
Проснулся он вместе с солнцем. Кстати, эта привычка так и осталась у него на всю жизнь: вставать чуть свет, как он вставал к разгрузке, чтоб поймать первое, что пошлёт случай. Город тоже потихоньку просыпался. Он был и вправду красив со своими клумбами герани, апельсиновыми деревьями, охристыми домами и синим небом. Запахи уже начинали подыматься над землёй. Пёс принялся искать среди них запах мясника. На поиски ушло какое-то время, потому что, следуя за вчерашней тётенькой, он забрёл далеко от лавки. Первый запах он забраковал – в той лавке торговали кониной; второй, отдававший гормонами, тоже; после некоторого колебания отбросил третий, из мясной-колбасной, и, наконец, остановился на последнем, самом дальнем, самом неуловимом. Он узнал в нём, кроме здорового запаха свежего мяса с вольных пастбищ, запах самого мясника. Это был тончайший аромат лаванды, который Пёс уловил, как только тот прижал его к груди. Вы скажете – неубедительно, в Ницце от многих должно пахнуть лавандой. Правда. Но не от мясников. Он них скорее уж пахнет петрушкой. Нет, смесь крепкого запаха деревенской говядины с тонким ароматом лаванды – так не могло пахнуть ни от кого, кроме его мясника. Так что он без колебаний двинулся к цели, находя дорогу верхним чутьём, сосредоточенный, как всегда.
Он шёл против ветра, чтоб не потерять след, не обращая внимания на то, что происходило вокруг.
– Когда идёшь по следу, не позволяй себе отвлекаться, – нашёптывала Чёрная Морда откуда-то из глубины его памяти.
А кругом между тем было на что посмотреть. Консьержки подметали у подъездов, а мусоровозы заглатывали отбросы – вместо зада у них была челюсть. И какая челюсть! Она захватывала все подряд (мясо, тряпье, рваные ботинки, пластиковые бутылки… ) и схряпывала с устрашающим железным лязгом. Пока мусоровозы поглощали свой завтрак, другие грузовики со свистом скользили на круглых щётках, которые вращались с бешеной скоростью, обдавая все вокруг водяной пылью. Город совершал свой утренний туалет. Ведь это был город туристов. Город, обязанный «выглядеть», как говорил его мэр. И выглядеть безукоризненно. Прибранным, цветущим и начищенным до блеска с самого утра.
– Похоже, они тут объявили войну запахам! – ворчал Пёс, стараясь не упустить след.
Он внюхивался сосредоточенно, как никогда. Несомненно, именно поэтому он не слышал, как подъехал серый фургон. Надо сказать, фургон двигался совершенно бесшумно. Он уже некоторое время следовал за Псом с заглушённым мотором, скользя вдоль тротуара, безмолвный, как акула. И такой же опасный. Словом, Пёс его не слышал. Когда его накрыла сеть, оглядываться было уже поздно.
– Ещё один!
Пёс вцепился зубами в руку. Но рука была в толстой кожаной перчатке. Открылась стальная дверь. Пса швырнули в чёрную дыру. Дверь захлопнулась. Водитель снова завёл мотор.
Глава 9
– Тоже, значит, попался? – послышался чей-то голос в темноте. Псу пришлось хорошенько приглядеться, чтобы различить говорившего.
– А ты ведь молодой, – продолжал тот, – и, наверно, ловкий, ты-то мог бы удрать.
– Вот именно, – вступил другой голос, язвительный и гнусавый, – молодо-зелено, соображения никакого! Вот такое чмо прёт себе не глядя, пока не влипнет, не понявши даже, как.
– А ты-то что здесь делаешь, если ты такой умный? – устало спросил первый голос.
– Я – другое дело, – тявкнул второй, – меня сцапали спящим! И, чтоб ты знал, уж я-то тут не задержусь! При первом удобном случае – фьюить! – только меня и видели, вот посмотришь…
