– Да плевали они на следы. Они же хотели развязать ему язык, а потом кокнуть, и все дела.
– Следы на трупе – это уже улики, – заметил Хадуш.
Аудитория сосредоточенно мотала на ус. Лауна продолжала свой курс травматологии.
– Вывих плеча, гемартроз коленного сустава, перелом нескольких ребер…
М о. Ребра пересчитали? Так у него, значит, и дыхалка вся продырявлена?
Л а у н а. Легочной перфорации не наблюдается, он не харкает кровью. Но он ее отрыгивает. Должно быть, много наглотался.
М о. А! Это, наверное, когда они принялись за его зубы!
Л а у н а. Нагноения ран, изъязвления на лодыжках и запястьях…
С и м о н. Сколько времени прошло с тех пор, как он исчез из больницы?
Л а у н а. Где-то дней десять.
С и м о н
Х а д у ш. Еще одна улика. Так что у нас получается, в конечном счете?
Лауна без особого оптимизма покачала головой:
– Показатели удручающие: давление упало, моча – кошмар, остальные анализы – хуже некуда, температура держится…
– У него есть шансы выкарабкаться? Чей-то новый голос отрезал:
– Он не умрет.
Все замолчали. Тереза, несгибаемая, как приговор, двинулась вперед, расколов аудиторию надвое, одной силой взгляда отстранила Лауну, взяла руку несчастного, перевернула ее как лист и долго разглаживала ладонь, прежде чем погрузиться в свое немое чтение, по завершении коего она повторила:
– Он не умрет. Потом уточнила:
– Это не простой человек. И еще:
– Он далеко пойдет.
Ж е р е м и. Хватит тут умничать! Скажи лучше, кто это.
Т е р е з а. Линии судьбы – это не удостоверение личности.
Ж е р е м и. Тогда для чего вообще вся эта твоя фигня?
Т е р е з а. Чтобы сообщить вам, что он не умрет.
Ж е р е м и. Конечно, мы ведь будем его выхаживать!
Перепалку прерывает Клара, которая, незаметно проскользнув к постели больного, с ненавязчивостью фотографа и врожденной способностью видеть все насквозь, прильнув одним глазом к своему старенькому «Роллею», кладет большой палец на спуск, и – раз!
Вспышка!
– Nooooo! Manfred, I didn't kill you!
Неизвестно, подействовал ли так свет от фотовспышки, но раненый резко поднялся, сел на кровати и голосом довольно мощным для полумертвого выкрикнул эту фразу, на английском:
– Nooooo! Manfred, I didn't kill you!
Это вырвалось из такой глубины, отдавалось таким страданием, звучало так неистово, с такой пронизывающей болью, отражаясь в его широко распахнутых глазах, что внутри у меня все перевернулось.
– Что он говорит? – спросил Жереми.
– Обращается к какому-то Манфреду, – перевела Тереза. – Утверждает, что не убивал его.
– Ты смотри, – удивился Хадуш, – свой человек, оказывается…
В конечном счете, этот свой человек появился как раз вовремя. Пасхальный звон только что открыл весенние каникулы. А надо сказать, что если ни с Терезой, ни с Кларой в таких случаях никогда не было проблем – каждая спокойно занималась своим любимым делом, – то вот с Жереми совсем наоборот: нечего было и мечтать, что он с головой уйдет в авиамоделирование. Снарядить же его бойскаутом на недельку- другую куда-нибудь подальше значило разжигать пламя войны.
Нет, что ни говори, наш постоялец появился очень кстати. Его присутствие мобилизовало войска Хадуша, утешало Лауну, держало в узде Жереми, развлекало Терезу и, думаю, что не ошибусь, если скажу, что Клара научилась отменно готовить именно благодаря этому недолговременному пополнению нашей семьи. Когда он только появился у нас, у него был недостаток буквально во всем: в белках, углеводах, жирах, полном наборе витаминов и море воды для того, чтобы соединить это все в одно целое, его нужно было правильно кормить, по часам и четко отмеренными порциями. К тому же, не будем забывать, что ему еще и с солитером приходилось делиться. Таким образом, требовалось питание полноценное и обильное.
– А главное – вкусное, как умеют приготовить только французы! Он американец, мы не должны его разочаровать.
