– Нет, для других целей, – интригующе ответила я – тоже после долгой паузы.
– Понимаю, – слегка покраснев, пробормотал Шульц.
– Что вы понимаете? – вспыхнула я. – Кабанчик нужен маленький. Вот такой примерно.
Я руками показала размеры желаемого кабанчика.
– Точно не для еды? – усомнился Борис Абрамович, смущенный явной незрелостью возжеланного мною свина.
– Я, во всяком случае, его жрать не стану! – рявкнула я сварливым Тяпиным голосом.
Тогда бессовестный Шульц прозрачно намекнул, что покупка кабана – дело не дешевое и, уяснив, что я всерьез настроена сделать такое необычное приобретение, пообещал что-нибудь придумать.
После завтрака Борис Абрамович сопроводил всех желающих в свой магазинчик. Далеко идти не пришлось, торговое заведение с незамысловатым названием «Все для отдыха» помещалось с торца все той же гостиницы «Либер Муттер».
Тесная лавочка, по самый потолок забитая разнообразными товарами, походила на покинутый приют контрабандистов. Зимой, в отсутствие толп курортников, жаждущих немедленно обрести «все для отдыха», магазинчик не работал. В помещении было холодно и ощутимо пахло мышами. Простаивающий кассовый аппарат покрылся толстым слоем пыли, но Шульц не стал его беспокоить. Он самолично встал за прилавок и отоварил покупателей за наличные. При этом Бориса Абрамовича нисколько не смутил тот факт, что японцы пожелали расплатиться валютой. Господин Шульц с легкостью, внушившей мне искреннее уважение, в уме пересчитал иены по курсу в рубли и произвел расчет. Впрочем, правильность его расчетов никто не проверял.
Что приобрели мои японцы, я не смотрела. Сама я купила комплект белья, джинсы, свитер и теплые ботинки «Мечта туриста». Все, включая ботинки, было весьма посредственного качества, но зато новое и чистое. В данный момент мне было достаточно и этого. Я вообще не эстет и всем другим видам одежды предпочитаю удобные джинсы и тугие хлопковые маечки, в идеале – на голое тело. Необходимость ходить на работу «в присутствие» в костюмчиках с блузочками тяготит меня так же сильно, как революционных пролетариев их вековые оковы.
Помимо тряпок для себя, я купила маленький утешительный приз для Чихары – надувное плавсредство в виде свиньи со специальными ручками на спине. Какое-нибудь простодушное дитя эта гладкая розовая Хавронья с умильной улыбкой, сморщенным пятаком и огромными бело-золотыми глазами, похожими на половинки вареного яйца, привела бы в полный восторг. Я надеялась, что обладание (в непротивоестественном смысле этого слова) надувным кабаном отчасти примирит моего японского приятеля с утратой настоящего хряка. Разумеется, объяснять свои резоны Шульцу я не стала, и Борис Абрамович воспринял мою просьбу сдуть и завернуть для меня водоплавающую свинью с некоторой опаской. Я обратила внимание, что он частично компенсировал свою моральную травму, округлив стоимость игрушки со ста семидесяти рублей до двухсот, но не стала скандалить по этому поводу. В конце концов, дорог не подарок, а внимание, хотя мы с господином Шульцем явно понимаем этот тезис по-разному.
Переодевшись в обновки в примерочной кабинке за ситцевой занавеской, я небрежно затолкала опостылевший офисный наряд в пакет, а коробку из-под ботинок, оберточную бумагу и кучку картонных ярлычков выбросила в мусорное ведро на крыльце магазина. Урна уже не была пустой: еще до меня в нее насыпали разного хлама отоварившиеся японцы. В кучке бесцветного мелкого мусора большим ярким пятном выделялся скомканный бумажный пакет с логотипом «Макдоналдс». Это напомнило мне о том, что в стоимость проживания нашего русско-японского коллектива в «Либер Муттер» включены только завтраки, а за обеды и ужины придется платить дополнительно. Уже зная своеобразное гостеприимство господина Шульца, я не сомневалась, что он не откажется накормить нас за отдельные деньги, однако деньги эти наверняка будут несоразмерно большими. Да и стряпня в шульцевской столовке сильно отличалась от тех вкусных и питательных блюд, которые готовит моя собственная либер муттер.
– Пожалуй, имеет смысл поискать другое заведение общепита, – дружно согласились со мной Тяпа и Нюня.
Передоверив Борису Абрамовичу сопроводить мое маленькое японское стадо в арендованный нами загон, я отправилась в поселок.
По дороге меня догнал Ларик. Увидев его помятую, небритую, но радостно улыбающуюся физиономию, я ощутила легкое чувство вины. Пробудить к завтраку Ларри я позабыла, ибо под воздействием страшных угроз и строгих наказов Семена Кочерыжкина прониклась ответственностью исключительно за благополучие японцев.
– Пустяки! – старый друг великодушно отмахнулся от моих извинений. – Перекушу в буфете на автостанции. Заодно посмотрю на родные европейские лица.
Я удивленно взглянула на него, и Ларик объяснил:
– Ты знаешь, я не расист, но созерцание вокруг одних лишь японских физиономий утомляет. Сидя с твоими японцами в одном помещении, я чувствую себя расписной матрешкой, которую по ошибке упаковали в коробку с пластмассовыми пупсами. На мой взгляд, они все абсолютно одинаковые!
– На мой тоже, – призналась я.
Надо сказать, японцы не просто походили один на другого лицами, они еще и одеты были в одном стиле. Все в черных брюках, стеганых куртках и вязаных шапочках. А с утра, поскольку день был солнечный, все до одного еще и очки темные напялили!
– О-о! – кукушечкой аукнула моя Тяпа. – Я вижу, у нас проблема! Танька, а сумеешь ли ты отличить от других японцев Чихару? Нет? А кому же тогда мы всучим утешительного надувного кабана?
– Не пугай ее, эта проблема легко решается! – защитила меня Нюнечка. – Надо просто собрать всех японцев вместе и позвать: «Чихара! Чихара!» Кто отзовется – тот и получит свинюшку.
– Прекрасно, – согласилась я, отогнав неприятную мысль о том, что проблема может возникнуть снова, если выяснится, что имя «Чихара» в Японии распространено так же широко, как у нас, например, Сергей.
Да черт с ними, если в нашей японской тусовке обнаружатся сразу несколько Чихар, я куплю по кабану для каждого! Потом заставлю Сэма Кочерыжкина компенсировать затраты на массовые закупки свиного поголовья из госбюджета.
А начальник словно почувствовал, что я о нем думаю, и сам позвонил мне.
– Как вы там? – поинтересовался он с трогательным беспокойством.
– Поспали, поели, – коротко отрапортовала я. – Сейчас японцы отдыхают, а я решаю вопрос с обедом.
– С ужином тоже решай, – посоветовал Сэм. – Я звонил дорожникам, они не гарантируют, что перевал откроется раньше вечера, а в потемках по обледенелой дороге лучше не ехать. Не будем рисковать. Вы нормально устроились? Сидите там до завтра, с утра будем решать, что делать дальше.
– Прощай, мечта о теплой ванне! – вздохнула я.
– Какая ванна, Иванова, ты в своем уме? – построжал Сэм. – Не отвлекайся на разную ерунду! У тебя ответственная дипломатическая миссия!
– Я включу ее отдельным пунктом в своей квартальный отчет! – съязвила я. – Так и запишу: «Миссия «Тридцать восемь самураев»!
– У тебя их гораздо меньше! – уличил меня Сэм. – Попрошу без приписок! Все, Иванова, пока, до связи!
– С тобой только свяжись, потом хлопот не оберешься, – неласково пробормотала я, предварительно нажав «отбой».
– Пам, пам, пам! – тревожно запищал мой мобильник.
– Разрядился телефончик? – сочувственно спросил Ларик. – У меня та же самая история. А ты небось тоже не носишь с собой зарядное устройство?
– Уходя вчера утром на работу в офис, я не планировала затяжной выезд на природу, – ворчливо напомнила я.
– Значит, будем без связи, – подытожил он.
Нисколько не огорченный этим обстоятельством, знатный экстремал пошел трапезничать в буфет автостанции. Я отказалась составить ему компанию и осталась стоять на крыльце вокзала, угрюмо рассматривая вывески палаток на противоположной стороне дороги.
