– Позвольте! – вскричал Григорий Рыжиков. – Но ведь свидетели слышали доносящийся из коляски детский плач!
– Ну да, плач там был, а ребенка не было! – кивнула я. – Плакал говорящий мишка! Он очень удачно изображал ребенка – если бы кто-то всмотрелся сквозь темное стекло, то увидел бы довольно крупный смутный силуэт, а уж по плачу Мишу от Саши и родная мама не отличила бы!
Я перевела дыхание и спросила:
– В общем, теперь вы понимаете, почему Лена не могла открыто лететь в Австрию с Петей?
Ответом мне было дружное:
– Нет!
– Просто чудо, какая я умная! – удивилась я. – Ну неужели непонятно? Было заранее известно, что Лена Коврижкина вернется из турпоездки в четверг. А когда будет ближайший дождь, в точности никто не знал! Могло так случиться, что Лена уже вернулась бы, а дождя еще не было, и тогда Петя продолжал бы изображать Сашу в доме Рыжиковых, а соседи Коврижкиных начали бы интересоваться – а где же Петенька? Почему он не вернулся из Австрии с мамочкой? Получилась бы очень неприятная накладочка! А с бабушкой на даче Петя мог сидеть столько, сколько понадобится!
– Элементарно, Ватсон! – пробормотал себе под нос Зяма.
Я внимательно посмотрела на него, решила, что Ватсоном туповатый братец самокритично назвал себя, и уже спокойно добавила:
– В общем, покойный Солонцов украл от магазина коляску с игрушкой.
– Да, а как же приблудился к этой криминальной истории несчастный Солонцов? – спросила мамуля.
Очевидно, она чувствовала некую солидарность с Солонцовым, скончавшимся от отравления грибами. Как-никак, одними и теми же поганками травились!
– Я уверена, что Солонцова нанял Коврижкин, – сказала я. – Когда Дина, оставив у входа коляску, пошла в супермаркет, Валера был где-то поблизости.
– И Солонцов был где-то поблизости! – подхватила сообразительная Алка. – Например, ковырялся в мусорных баках супермаркета в поисках пустых бутылок и других условных ценностей. А коварный Коврижкин как раз высматривал на местности подходящую асоциальную личность! И когда Дина вошла в магазин, Валера подбил бродягу-выпивоху украсть коляску.
– Скорее было наоборот: сначала Коврижкин договорился с подходящим типом, а потом дал своей сообщнице Дине сигнал двигать в супермаркет, – возразила я. – Преступники действовали слаженно. Дина без очереди полезла к кассе, какая-то озлобленная тетка из тех, что только и ждут случая поорать, начала скандалить, и Солонцов под шумок угнал коляску от крыльца. Сел с ней в троллейбус, проехал одну остановку, в условленном месте у реки встретился с Коврижкиным, передал коляску ему и получил взамен обещанную бутылку, да еще с бонусом – с закуской. Валера презентовал ему баночку маринованных поганок.
– Вот гад! – не сдержался Зяма.
– Умный гад! – уточнила я. – Понимал, что алкоголик Солонцов не замедлит выпить и закусить, так что в руки милиции попадет уже в виде хладного трупа и не сможет дать показания.
– Дюша, милая, а зачем же этот гад Коврижкин хотел отравить поганками тебя? – подался вперед папуля.
– А затем, что я была ему ужасно подозрительна! – вынужденно призналась я. – Я видела в аэропорту Лену с Сашей, я искала полосатый костюм, приставала с расспросами к няне… Кстати, я думаю, именно няня оповестила Валеру о моем нездоровом интересе. Наверное, она позвонила ему сразу после нашего разговора. Я ведь по глупости назвала Дине свое имя и место работы, и Валера не замедлил наведаться в «МБС». А там стараниями шефа в красном углу целый иконостас моих фотографий со знаменитостями: я беру интервью у актрисы Мурченко, я беседую с кутюрье Мордашкиным… Бронич у нас дядька хороший, но тщеславный, растиражировал мои изображения со звездами и подробными подписями снабдил. Разумеется, Валера меня «срисовал» и, как только увидел в зале ожидания, сразу узнал.
– Откуда ты знаешь, что он приходил в «МБС»? – спросила дотошная Трошкина.
– Коллега по работе позвонила и между делом рассказала, что мною интересовался какой-то симпатичный молодой человек…
– Симпатичный? – нахмурился ревнивый Денис.
– Увы, должна признать, он действительно симпатичный! – я сокрушенно развела руками. – Будь он страшным, как Квазимодо, я бы не приняла его приглашение посидеть в кафе аэропорта!
– И была бы цела-здорова! – проворчал милый. – Эх, Инка! Видно, мама с папой тебя в детстве не учили: не разговаривай с незнакомцами, не ходи в кафе с чужими дядьками!
– Учили! – дружно вскричали папуля и мамуля.
– Только Индюха никогда никого не слушала! – добавил вредный Зяма.
– Попрошу меня не критиковать! – обиделась я. – Кто у нас гениальный сыщик современности? Кто распутал трудное дело о похищении ребенка?
– А вот я не поняла, Валера ядовитые поганки с собой носил, что ли? – уйдя от ответа на мои вопросы, спросила Трошкина. – И вообще, где он взял такую смертельно опасную гадость?
– Где взял, не вопрос, – отмахнулась я. – Вокруг Знаменки самые грибные места, а бабушка Коврижкина славится как большая мастерица по части солений и маринадов. Я полагаю, Людмила Сергеевна на даче не скучала, набрала в лесу отборных поганочек и закрутила для любимого зятя баночку. Валера, конечно, сам их есть не собирался, припас специально для Солонцова. Ну и мне немножко отсыпал, раз уж под рукой оказалась… А с собой эту природническую отраву Коврижкин таскал не все время, а только в четверг, когда собрался дождик и стало ясно, что операция вот-вот вступит в решающую фазу.
– А зачем же он в такой ответственный момент в аэропорт потащился? – спросил Зяма. – Что, Елена Прекрасная не обошлась бы без торжественной встречи?
– Я думаю, он не столько супругу свою встречал, сколько деньги! – усмехнулась я. – Ларин наверняка заплатил организаторам киднепинга немалые доллары! Многие тысячи, уж точно!
Присутствующие уважительно затихли.
– Ну что, это все? – Старший лейтенант Коврижкин шумно хлопнул себя ладонями по коленкам и встал с дивана. – Тогда всем спасибо, все свободны, а у меня еще дела, надо вот с гражданами Коврижкиными срочно познакомиться!
– Постойте! – Милена с трудом выкарабкалась из кресла. – Так мне вернут моего сына или нет?
– Как официальное лицо, я не могу вам ничего сказать, пока не получу фактическое подтверждение прозвучавшей версии, – напыщенно ответил старший лейтенант Коржиков.
Милена покачнулась и снова шлепнулась в кресло.
– А как неофициальное? – проявил настойчивость ее супруг.
– Хотите знать мое частное мнение? – Коржиков пятерней взъерошил волосы и стал похож на цесарку с хохолком. – Боюсь, добиться возвращения мальчика будет непросто. Этот ваш Ларин, судя по всему, далеко не дурак! Наверняка он уже позаботился выправить ребенку нужные документы, и неизвестно, удастся ли вообще доказать, что этот мальчик – Саша Рыжиков из России. А сам ребенок ничего не скажет, он, как я понимаю, и говорить-то еще толком не умеет!
– По-русски, считай, не умеет, а то немногое, что знал, забудет за пару месяцев, – подхватила я. – Зато очень быстро начнет лопотать по-английски!
– Вовремя Ларин выкрал сынишку, – резюмировал Зяма. – Успел, пока малец не вышел из нежного возраста «от горшка два вершка»!
– Надо было еще раньше, на стадии бессловесного общения! – не согласилась я. – Тогда у меня не было бы еще одного аргумента в пользу версии о подмене одного мальчика другим!
– Какого аргумента? – привычно заинтересовался Коржиков.
– Задним числом, вспоминая события вторника, я обратила внимание на то, что ребенок, улетавший в Вену, и малыш, кативший в коляске к дому Рыжиковых, по-разному выговаривали собственное имя – Саша. Один говорил «Саса», а другой – «Шаша»! Логично было предположить, что разные дефекты речи имеются у разных детей.
– Ты, Дюха, у нас детектив-дефектив! – засмеялся Зяма.
