дисциплинированной частью партии.
Во главе РНШ стоял «имперский крестьянский вождь» (Reichsbauernfuеhrer) Вальтер Дарре – этот пост совмещался с постом министра продовольствия и сельского хозяйства. За ним следовали 20 «земельных крестьянских вождей» (Landesbauernfuеhrer), 521 «окружной крестьянский вождь» (Kreisbauernfuеhrer), 50153 «местных крестьянских вождей» (Ortsbauernfuеhrer).
Самым примечательным феноменом нацистской аграрной политики был вышедший 15 мая 1933 года закон «о наследственных дворах» – РЭГ (REG – Reichserbhofgesetz). Законом крестьянские дворы были объявлены неотчуждаемой ни при каких условиях собственностью – их нельзя было отнять даже в оплату долгов. Это, бесспорно, было заветной мечтой не только немецких, но и всех крестьян во все времена.
РЭГ касался крестьянских владений с 7,5 до 125 га и отражал традиционное стремление к полному исключению крестьянских хозяйств из рыночного механизма. Наследственные дворы не подлежали разделу или дроблению в процессе наследования, а после смерти хозяина переходили лишь к одному наследнику по старшинству. Это должно было предотвратить распыление крестьянской собственности, желанием сохранить крестьянский двор как единицу эффективной хозяйственной системы.
Однако даже в этом законе, который, казалось, был воплощением исконной мечты крестьянства и способствовал развитию аграрного сектора, имелись свои негативные моменты. Из неочевидных они стали явными сразу после того, как закон стал применяться на практике. Еще в августе 1934 года статс-секретарь министерства экономики фон Pop в памятной записке на имя канцлера довольно резко высказался о РЭГ – он указывал на то, что законом «О наследственных дворах» будет создана неблагодарная и бесперспективная категория иждивенцев на шее государства; что большинство крестьян отвергает новый закон, противоречащий их правовому чувству и элементарной свободе; что закон выдуман «безответственными писаками», а не вырос из практических потребностей крестьян; что в случае неэффективности отдельных хозяйств закон сделает их обузой прежде всего для самих крестьян. Выводы из докладной записки эксперта полностью оправдались. Закон вызвал торможение модернизации сельскохозяйственного производства в Третьем рейхе, его стагнацию и потерю мобильности. Не мог он отменить ни экономические законы, ни социальные противоречия, а только заострил их. Так, закон определял наследование крестьянского хозяйства целиком старшим сыном по правилу майората, то есть младшие сыновья должны были либо служить, либо основывать свои собственные хозяйства. В результате число желающих поступать в сельскохозяйственные школы (техникумы) резко сократилось. Молодые люди говорили: если они не первенцы и не станут владельцами земли, то зачем учиться на крестьянина?
Вообще, нацистское руководство в своих программах не учло весьма существенную черту аграрной организации Германии: самой большой проблемой немецкого аграрного сектора всегда была нехватка рабочих рук. Еще до Первой мировой войны в Германии ежегодно насчитывалось около полумиллиона сезонных сельскохозяйственных рабочих, в Веймарской республике эта тенденция сохранилась. Первое время после 1933 года нацистам не была видна эта проблема, но как только безработица была преодолена (это удалось сделать довольно быстро), началась ожесточенная борьба за трудовые ресурсы. На VI съезде крестьян Вальтер Дарре заявил, что проблема дефицита рабочих рук на селе – это не столько экономическая, сколько расово-политическая проблема, но от таких заклинаний положение к лучшему, конечно же, не изменилось. Пришлось действовать мобилизационными методами. С февраля 1933 года для молодых людей в возрасте с 16 до 21 года сначала была введена добровольная единовременная шестимесячная повинность – так называемая «помощь селу» («Landhilfe»), а с апреля 1934 года она стала обязательной, хотя многие избегали этого «года в деревне» («Landjahr») – лазеек было предостаточно. Из- за нехватки рабочих рук уже с 1937 года на сельскохозяйственные работы стали привлекать армию, «штурмовиков», службу трудовой повинности. Недостаток мужчин на селе привел к тому, что значительная нагрузка ложилась на женские плечи, это было чревато снижением рождаемости и подрывом оснований теории «Почвы и Крови».
Миф почвы, конечно же, не оказал столь негативного влияния на историю Германии, как миф расы. Однако и он имел в своей основе ошибочные представления, а потому привел к неадекватной стратегии, которая создавала проблемы там, где их попросту никогда не было.
В перспективе перекос в пользу «патриархальной утопии», исключающей рынок в пользу государственного регулирования, должен был еще больше повлиять на внутреннюю политику и культуру нового государства. По большому счету, он уже начал влиять, поскольку миф почвы подкреплял собой миф «жизненного пространства».
Миф «жизненного пространства»
Рудольф Гесс, верный ученик и ассистент профессора Карла Хаусхофера, привнес в идеологию немецкого нацизма миф «жизненного пространства».
Основной же идеей Хаусхофера было то, что задачей политики является обеспечение необходимого количества земли для растущего населения, а упадок наций происходит от ущербности концепции жизненного пространства.
«Пространство не только является носителем силы, оно само и есть сила, – говорил Хаусхофер своим студентам, – я намерен преподавать политическую географию как оружие, которому суждено пробудить Германию с тем, чтобы она выполнила свое великое предназначение. Я перевоспитаю нацию, я заставлю ее осознать роль географии в истории, так что даже самый юный немец перестанет замыкаться в границах родной деревни и начнет мыслить в масштабах континента».
Гитлер усвоил псевдонаучную теорию Хаусхофера в полной мере: словосочетание «жизненное пространство» гораздо чаще встречается в более откровенной «Второй книге» («Zweites Buch») гитлеровской «Моей борьбы», чем в первой. В самых важных главах (II–VII) этот термин можно найти много раз, не считая его синонимов: «Grund und Boden», «Grundflache», «Bodenflache», «Boden», «Grund» и «Raum»
Теория Хаусхофера имела в Германии большой успех. К 1935 году его геополитику преподавали во всех школах Третьего рейха. Уже во времена диктатуры в одной из пропагандистских радиопередач Хаусхофер, оправдывая культ фюрера, заявил: «Каждый из нас в какой-то мере является актером на политической сцене мира. Даже находясь на самом скромном посту, ниспосланном нам богом, мы внесем свой вклад в формирование будущего нашего народа, если будем следовать за вождем. Не будьте ограниченными, мыслите в масштабах больших пространств и создайте вашу жизнь по образу нашего фюрера».
Разумеется, эта теория тоже имела источники, на которые опирались Хаусхофер и его последователи. И прежде всего – их следует искать в апокалиптических картинах будущего, которые рисовал умерший за полстолетия до появления Гитлера на свет английский ученый-экономист Томас Мальтус. Напомню, что этот экономист вошел в историю тем, что доказывал, будто бы население растет в геометрической прогрессии, а средства к обеспечению этого населения «прожиточным минимумом» – в арифметической. Следовательно, любой рост численности населения ведет к расширению бедности и страданий. Для того чтобы остановить катастрофический рост населения, который приведет Европу к краху, Мальтус предлагал создать институты планирования семьи, всерьез заняться повышением образования населения (поскольку образованный человек отдает себе отчет о тех трудностях, которые его ждут при бесконтрольном размножении), заставить государства поддерживать не высокую рождаемость, а, наоборот, ее сокращение и так далее.
Гитлер ничего не имел против грамотного планирования семьи, однако был категорически против ограничения рождаемости. Решение проблемы перенаселения он искал исключительно в захватнической войне.
Геополитическую направленность немцев периода Веймарской республики лучше всего описал в 1925 году один из идеологов «консервативной революции» Эрнст Юнгер: «Устремление в неведомые дали и в безграничное мы унаследовали от самой природы нашего национального германского духа, который поможет нам в будущем сформировать такой империализм, который – не как прежний жалкий кайзеровский империализм, концентрировавшийся на незначительных прерогативах наших пограничных провинций или на обладании какими-то южными островами, – будет претендовать на всё».
В представлениях Адольфа Гитлера история человечества была вечной борьбой за жизненное пространство. Будущее нации по этой причине должны были обеспечить не столько социально- экономические преобразования и новшества, сколько завоевание жизненного пространства. В этой извечной борьбе не принимали участие только евреи (опять миф расы!), не имевшие собственной территории. Гитлер считал, что именно по этой причине евреи препятствуют нормальному ходу истории, борясь за власть
