Глава восемнадцатая
— Убедился теперь?
Я перенес телефон на кухню, прикрыл дверь, поставил аппарат на кухонный стол и, разглядывая в окно двор, поинтересовался:
— Это твоих ребятишек я сейчас наблюдаю?
— Не знаю, кого ты имеешь в виду.
— Парочку топтунов, что таскаются за мной повсюду.
— Ну, милый мой, я в услугах следопытов не нуждаюсь. Ты у меня и так весь на ладони. Это, должно быть, поклонники. Я нынче личность популярная. Да и ты в свете моей славы — не обделен. Мной, а теперь и тобой многие интересуются. Они автографа у тебя еще не просили? — в голосе Герострата мне послышалась искренняя заинтересованность.
— Пока нет, — отвечал я сухо.
— Скоро попросят. Как здоровье нашего общего друга? — сменил тему Герострат. — Не откинулся пока, надеюсь? Сумел разъяснить тебе ситуацию?
— Сумел.
— Вот видишь, как все здорово получается. А ты играть не хотел. Кстати, ход все еще за тобой.
— Конь G1-F3, — сказал я быстро.
— Вполне, — Герострат на секунду задумался. — Пешка Е7-Е5. Да, кстати, пока ты размышляешь над следующим ходом, думаю, есть смысл оговорить организационные вопросы турнира. Через полчаса к тебе заглянет один мальчик. Курьер. Притаранит радиотелефончик. Предупреждаю, пытать мальчика не стоит: к Своре он отношения не имеет, меня никогда в глаза не видел. Так что у него тебе ничего выведать не удастся. Ячейка для радиотелефона оплачена. На полгода вперед. Пользуйся, помни мою доброту. Будем, так сказать, поддерживать постоянную связь, — Герострат хохотнул: чем-то его рассмешила собственная фраза. — Далее. Мой номер через телефон определить не пытайся: у меня на аппарате защита стоит новейшая — из последних достижений забугорных мастеров-умельцев. Только время зря потратишь.
Еще раз подчеркну: особые правила игры определяю я. Согласно ситуации. Сейчас она такова, что я готов объявить правило номер один: в нашей партии рокировка недопустима. Для особо непонятливых объясняю: под рокировкой я буду расценивать любую твою попытку связаться с Хватовым. Помнишь такого полковника? Его участие в партии, нам с тобой совсем не к чему. Всегда неприятно, если за спиной соперника прячется гроссмейстер, ковыряет в носу и подсказывает правильные ходы. Согласись, весь смысл, да и вкус игры при таком подходе утрачивается.
И далее. Чтобы ты не вздумал все-таки какую-нибудь глупость сообразить и нарушить устанавливаемые мною правила, я решил в качестве гарантии обзавестись заложником. Или заложницей, что предпочтительнее. В самом деле, чем я хуже голливудских злодеев?
Я понял. И мгновенно взмок. От макушки до пяток. Жара. Жара гор, которые стреляют.
— Ты не посмеешь, — прошептал я севшим голосом.
— Посмею-посмею, — засмеялся Герострат. — Уже посмел. Хочешь поговорить со своей королевой? Она здесь, со мной…
В трубке что-то щелкнуло, и я услышал голос Елены:
— Борис, это ты?.. Борис!..
— Лена… Леночка… я здесь…
— Достаточно, — прервал нас Герострат. — Так-то, мой мальчик…
Да как же… да что же?.. Сволочь! Погань! Как он посмел?! Лена, Леночка… как же теперь?!
Я схватился рукой за ножку стола, стиснул ее пальцами. Простоял так, тяжело дыша, в неудобной позе почти целую минуту.
— Да ладно, Боря, не расстраивайся, — Герострат откровенно веселился. — Ничего с ней не сделается. Покуда белая королева на доске, волоса с Елены твоей не упадет. Ну а потеряешь, так потеряешь: игра есть игра.
— Свинья…
— Сказано с чувством. Потому прощается. Кстати, я человек справедливый. Не Бармалей из сказки Корнея Иваныча. Если ты в свою очередь какую фигуру у меня съешь, пожалуйста — имай-лови любого из Своры и кончай его без жалости. При условии, если, конечно, сумеешь кого найти.
Подонок! О справедливости заговорил… Какая тут, к черту, справедливость… Но, Лена, Лена, малыш мой, как же?..
— Спасибо, — выдавил я. — Это весьма великодушно с твоей стороны.
Я сам не понимал, что такое произносят мои губы. Как затмение, как кошмар наяву. И только одна мысль, пульсируя: Лена, Леночка, как же так?..
— Молодец, — Герострат снова хохотнул. — Ценю культурных… Можешь пока отдохнуть, подумать над следующим ходом. Матушке своей передавай от меня привет, — он положил трубку.
Я сразу же надавил пальцами на рычаг и стал набирать номер. Все-таки до конца я Герострату не поверил. Все-таки я надеялся.
— Александра Васильевна? Здравствуйте. Это Борис. Лену можно к телефону?.. Уехала в командировку?.. Куда?.. В Одессу?.. На три дня?.. Не успела позвонить?.. Не застала?.. Спасибо… Нет-нет, ничего серьезного… Простыл где-то… Спасибо еще раз…
Это еще не все, это еще требует проверки!
Все-таки я надеялся.
В записной книжке отыскал номер рабочего телефона. На том конце сработал АОН, пошли длинные гудки.
Ну что же вы, спите там все, что ли?..
— Здравствуйте. Мне бы Елену Свиридову… Нет?.. А где она?.. Это ее знакомый. Орлов. Борис. Слышали, да? Очень приятно… Где она? В командировке? В Одессе?.. На три дня?.. А как-нибудь связаться с ней можно?.. Фирма «Магиксофт»?.. Погодите, я запишу, — куда же этот чертов карандаш запропастился?! Ага, вот он. — Я записываю, диктуйте… Понял… Понял… Спасибо большое…
Так, теперь Одесса, «город у моря». Врет Герострат, врет. В Одессе она, в командировке, НА-ТРИ- ДНЯ.
До фирмы «Магиксофт» я дозвонился с третьего раза. И по новой:
— Здравствуйте. Я вам из Петербурга звоню. Это ведь «Магиксофт»?.. Нет, я частное лицо… Мне бы справку навести… Мне сказали, к вам сегодня должна была прилететь в командировку… Да, Елена Свиридова… Прилетела уже?.. Когда именно?..
Вздох облегчения. Соврал Герострат, но как все-таки глупо, прямолинейно соврал. Не такой уж он умник, как можно подумать. Прокололся — на мелочи.
И тут я вспомнил голос: «Борис, это ты?.. Борис!..» А как же голос, как же голос? Голос можно подделать. Но не настолько же… Так соврал Герострат?
— А позвать ее к телефону можно?.. Что значит… Я ее знакомый, друг, да… Дайте мне тогда телефон… Но почему?.. Э-э, подождите, не кладите трубку!..
«Борис, это ты?.. Борис!..»
Жара. Жара гор, которые стреляют.
Трубка выскользнула из рук и повисла, раскачиваясь, на шнуре.
Герострат не соврал. Теперь сомнений быть не может. Елена у него. Скорее всего, он перехватил ее в аэропорту. Возможно, перед самым вылетом. А вместо нее послал кого-то другого, другую женщину. Поэтому она «не может подойти», поэтому «она занята». Сволочь-сволочь-сволочь! Но как ловко, как он меня ловко!..
Я сел за стол, яростно разодрал сигаретную пачку. Сигареты вывалились, раскатились по столешнице. Я подобрал и закурил одну, стряхивая пепел на пол.
Мысли лихорадочно метались.
Так-то, Игл. Вот тебе и «пустой треп». Вот тебе и «низкого полета шизик»…
Что теперь делать? К кому обратиться за помощью? К Хватову — нельзя. Да и где найдешь теперь этого Хватова? Обратиться к кому-нибудь из ребят, старых друзей по школе, по армии? Ввязывать кого-то
