объектами противника. Один, два, три, четыре… семнадцать объектов! С высоты они казались сбившимися в кучу, зоны действия радиолокационных станций накладывались друг на друга, что, по идее, снижало боеспособность, но старший лейтенант знал, что это обманчивое впечатление – просто принципы организации противовоздушной обороны на суше и на море довольно сильно разнятся.
Кто другой на месте Рашидова при виде такого количества целей мог растеряться и запаниковать, но только не Руслан. Быстро проанализировав воздушную обстановку, он по каналу шифрованной связи соединился с оператором боевого информационного поста:
– Сфера, как слышно меня, приём? На связи Сибиряк. Наблюдаю группу из семнадцати объектов. Удаление – триста семьдесят. Направление – двести. Семь объектов идентифицировал как военные корабли и один – как корабль снабжения. В воздухе находятся девять птичек: самолёт дальней локации, один «противолодочник», один вертолёт, четыре истребителя кружат над группой, и два идут к нам.
– Принято, Сибиряк. Мы уже видим их на дисплее.
После довольно продолжительной паузы в эфире появился Барнавели.
– Сибиряк, на связи Ас. Немедленно возвращайтесь на палубу. Как поняли меня, приём?
– Понял вас, Ас. Возвращаюсь на палубу.
Рашидов развернул истребитель и лёг на обратный курс. Лишних вопросов он задавать не привык.
По истечении десяти минут полёта в горизонте, «Су-33» Рашидова появился на траверзе «Варяга». Облетев крейсер, Руслан не обнаружил на полётной палубе ни одного истребителя. Поскольку воздух над «Варягом» был чист, выходило, что все машины были опущены вниз, на ангарную палубу. Предположение старшего лейтенанта оказалось верным.
Когда на БИП крейсера поступила информация о появлении американской группировки, вице-адмирал Долгопрудный созвал на капитанский мостик офицеров, возглавляющих подразделения «Варяга».
– Так-то вот, ребятушки, – сказал он, и владевшее им лихорадочное возбуждение заметили все присутствующие, – начинается самое интересное.
– Я предлагаю отогнать наглецов, – тут же выступил подполковник Барнавели. – Мы с Костей Громовым слетаем и…
– А вот этого не надо, – с ходу отверг Георгий Семёнович идею командира авиагруппы. – Незачем нам провоцировать конфликт раньше времени. А средств для того, чтобы отогнать пару истребителей, у нас и на корабле хватит. Какие ещё будут предложения?
– Запустить одну «триста тридцатую»,[98] – помедлив, сказал капитан первого ранга Мстислав Губанов, исполнявший обязанности командира боевого информационного поста и помощника по воспитательной работе. – И взорвать на подлёте. Полные штаны пилотам обеспечены.
– Какие вы все, ребятушки, воинственные, – огорчился Долгопрудный. – Они ведь нам не враги пока, а наоборот даже – геополитические союзники. Но лишнего им знать не следует. Поэтому я предлагаю всю авиацию с палубы убрать и начать радиоигру.
– Это как же? – немедленно воспротивился Барнавели. – Вот так взять и убрать?
– Взять и убрать, – подтвердил вице-адмирал. – Пусть помучаются, посчитают, сколько мы единиц авиации на себе нести можем.
Приказ командира «Варяга» был выполнен в точности, и Руслан Рашидов сел на совершенно пустую палубу. Буксировочная команда тут же отволокла его истребитель к самолётоподъёмнику, торопливо, под окрики офицера, сложила консоли крыльев, и «Су-33» опустился вниз, в чрево крейсера.
Ещё через три минуты американские самолёты, шедшие на высоте двух километров, появились в зоне прямой радиолокационной видимости.
– Всем постам, внимание! – разнёсся по крейсеру усиленный динамиками громкоговорителей голос Губанова.
Командир экипажа самолёта ДРЛО Е-2С «Хоукай», под прикрытием «томкэтов» барражирующего на высоте в двадцать пять тысяч футов от поверхности океана, внимательно следил за продвижением пары «жук-том» в направлении к русскому авианосцу. Радар APS-125 производства компании «Дженерал электрик», находящийся в дискообразном надфюзеляжном обтекателе, позволял «высвечивать» район радиусом от ста пятидесяти до четырёхсот морских миль, контролируя 250 воздушных объектов одновременно и выдавая целеуказание тридцати своим перехватчикам. Сейчас воздушная обстановка была намного «прозрачнее», но командир экипажа не расслаблялся.
На своём контрольном дисплее он видел, как корабли боевого охранения меняют своё местоположение относительно ядра группировки. Они выстраивались в классический ордер [99] противовоздушной обороны, а это наставляло ход мыслей на вполне определённый лад.
– Пустынник, здесь Ястреб-один, – обратился он к Санчесу по каналу спецсвязи.
– Слушаю, Ястреб-один, – откликнулся кэптен.
– Вы входите в зону радиолокационной видимости.
– О’кей, Ястреб-один! Спасибо за информацию.
– Парни, подбросьте им перчика в борщ! – со смехом посоветовал второй пилот «хоукая».
– Постараемся, Ястреб-один.
Когда до русского авианосца оставалось чуть больше восьмидесяти миль, станция предупреждения о радиолокационном облучении «Магнавокс AN/ALR-50» передала в бортовой компьютер «хорнета» информацию о мощном источнике радиолокационного излучения, появившемся прямо по курсу. 16-разрядный процессор обработал информацию и отправил её дальше – на многофункциональный индикатор и в систему звукового оповещения. Заслышав сигнал, Санчес внутренне напрягся. Когда-то на него подобные спецэффекты не производили заметного впечатления, но с тех пор много воды утекло, а главное – он слишком хорошо помнил, что такое ночь посреди иракской пустыни.
– База, здесь Пустынник, – вызвал кэптен боевой информационный центр группировки. – Мы вступили в радиолокационный контакт с противником.
– Принято, Пустынник. Продолжайте выполнение задания.
Стало уже совсем светло, видимость была отличная, и, чуть наклонив нос штурмовика, Санчес получил возможность полюбоваться на русский авианосец, кажущийся отсюда маленькой утлой лодочкой на фоне безбрежного океана.
– Пустынник, здесь База. Противник вызывает вас на частоте два-один-восемь-два. Побеседуйте с ним. Но, ради Бога, не выдавайте наших секретов!
«Веселятся, – подумал кэптен с каким-то тёмным ожесточением. – Сидят у себя там, под кондиционерами, кофе попивают – отчего же не веселиться?»
Разумом Майкл, конечно, понимал, что несправедлив: в БИЦе сейчас не до веселья, а что касается отдельных шуточек, то это – нормальная разрядка, попытка хоть немного ослабить прессинг огромной ответственности, возложенной на офицеров штаба в этой нетривиальной ситуации.
Помедлив, Санчес всё же протянул руку и настроил радиоприёмное устройство самолёта на частоту 2182 килогерца, используемую на флотах всех стран для передачи голосовых сообщений особой важности или информации, связанной с вопросами безопасности. Кроме того, согласно международным соглашениям, на этой волне каждые полчаса выделялось по три минуты под сигналы бедствия, однако Майклу ни разу не довелось услышать в эфире ни «мэйдэй», ни «дэлта эко», и он считал, что хоть в этом ему повезло.
Стоило Санчесу выйти на «особо важную» частоту, как он услышал хрипловатый мужской голос, говоривший по-английски с сильным акцентом:
– Истребитель, вас вызывает командный пункт связи авианесущего крейсера «Варяг». Сообщите вашу принадлежность, ваш номер и выполняемые задачи. Ответьте, истребитель.
– Слышу вас, «Варяг», – сказал Майкл, и ларингофоны, закреплённые у него на гортани, преобразовав слова в электрические импульсы, отослали их радиопереговорному устройству, которое в свою очередь передало ответ в эфир.
– Немедленно сообщите вашу принадлежность, ваш бортовой номер и выполняемые задачи.
Санчес переключился на канал специальной связи:
– База, здесь Пустынник. Они запрашивают принадлежность, бортовой номер и выполняемые задачи. Что мне нужно отвечать?
– Отвечайте правду, – разрешил контр-адмирал Эллисон.
– Слушаюсь, сэр, – Майкл вернулся на аварийную волну. – «Варяг», на связи с вами находится кэптен
