Обычно вопросов не возникало. Умением наполнить «информашку» чётким и всеобъемлющим содержанием по затрагиваемому вопросу товарищ полковник не без основания гордился. Но сегодня вопросы были. Точнее — один вопрос, который товарищ полковник продумать не успел. А всё — Высокий Гена со своими межведомственными разборками — совершенно выбил из рабочего ритма!
— Идентификатор Фантомаса?
Вопрос задал лаконичный до сдержанности капитан Магидович. И как всегда попал в яблочко.
На секунду товарищ полковник даже растерялся. А в самом деле, если каждый из этих пятерых возьмет и заявят, что он-то как раз и есть Фантомас, каким образом отделить самозванцев?
— Идентификатор Фантомаса? — медленно, словно пробуя словосочетание на вкус, повторил за Магидовичем товарищ полковник.
Решение, впрочем, отыскалось быстро.
— Существует одна вещь, о которой может знать только Фантомас, сказал товарищ полковник. — Пароль доступа по приоритету Си в нашу ЛС от… — («Двенадцать ноль четыре двадцать пять», — подсказал шептун), двенадцатого апреля прошлого года.
— А если он его не помнит? — вскинулся горячий Никулин.
— Должен помнить, — уверенно отрезал товарищ полковник. — Он трое суток этот пароль решал. Такое серьезные программеры не забывают.
— Вы назовете пароль, товарищ полковник? — поинтересовался дотошный Магидович.
— А вот вам этот пароль знать совершенно необязательно, — сказал товарищ полковник твердо.
— Как же тогда?.. — вырвалось у капитана Скворешникова.
— Никак! Если кто-нибудь из наших подопечных проявит желание доказать, что именно он, а никто другой, является Фантомасом, пусть назовет пароль мне.
Капитаны переглянулись. Магидович скривил губы: мол, все эти ужимки нам известны и яйца выеденного не стоят. Нет, не быть ему майором.
— Ещё вопросы будут?
Вопросов больше не было.
— Тогда приступайте к работе, товарищи офицеры. Через сорок пять часов мы должны знать, кто из пятерых Фантомас. Желаю успеха.
Собственно, и сам товарищ полковник не знал, какой именно пароль использовался двенадцатого апреля 2025—го года. Точнее, не помнил. А шептун за долгой ненадобностью — подтёр. Однако приоритет товарища полковника, на четыре пункта более высокий, нежели у подчинённых ему капитанов, вполне позволял эту деталь прояснить, обратившись к архиву.
Но для начала товарищ полковник связался по общей линии со своей квартирой в Сокольниках. К визору[61] подошла внучка. Голос товарища полковника сразу помягчел; на губах появилась улыбка.
— Олечка! Здравствуй, Олечка.
Внучка была чем-то недовольна, и появление деда на экране визора никак в положительном смысле на её расположение духа не повлияло.
— Деда — бука! — игнорируя правила элементарной вежливости по отношению к старшим, заявила она.
Словарный запас Олечки пока ещё оставлял желать лучшего, однако на звонки отвечать она уже умела. «Считаю, молодость — не признак недееспособности», — невольно вспомнились товарищу полковнику слова капитана Никулина. Тоже ещё — юный гений!
В руках у внучки маленькой белокурой головкой вниз висела Маруся, говорящая кукла, сменившая на исходе века дурочку Барби. Кукла, если верить рекламе, помогала четырехлетним девочкам в непростом деле освоения родного языка и способствовала развитию у них, у четырёхлетних девочек, национального самосознания. С младых, что называется, ногтей.
На взгляд товарища полковника, эта самая кукла даже слишком много говорила, и всё какими-то воспитательно — идеологическими штампами в духе «кроха-сын к отцу пришёл». Вот и сейчас, пребывая в подвешенном, что называется, состоянии, кукла занудно поучала: «Олечка, ты поступаешь плохо. Олечка, поставь меня на ноги. Олечка, не груби взрослым. Олечка, что скажут твои папа и мама?»
— Деда — дурной! — на том же накале безапелляционности продолжала внучка. — Деда меня забыл.
— Ну с чего ты взяла, внученька? — попытался оправдаться товарищ полковник. — Я тебя не забываю. И очень тебя люблю.
— Деда меня не любит! — внучка сердито топнула ногой и швырнула причитающую куклу через комнату.
Кукла замолкла. От удивления, должно быть.
— Деда обещал сводить меня к зверюшкам, смотреть жирафу. Деда обманул!
На это товарищу полковнику крыть было нечем. Он действительно обещал и действительно не выполнил своего обещания. Всё как-то руки не доходили. Или ноги?
Положение спасла невестка.
— Олька, кто там? — услышал товарищ полковник её голос за кадром.
Экран немедленно разделился на две части: визор, уловив присутствие третьего и не имея особых указаний на сей счет, подключил невестку к диалогу.
— Здравствуй, Вероника.
— Здрасьте, Вадим Сергеич.
Одета невестка была в домашнее кимоно с ярко фосфоресцирующим драконом на груди, волосы распущены, на лице — усталость.
— Как там ваши дела? — поинтересовался товарищ полковник.
Олечка, явно, окончательно и бесповоротно разобидевшись на весь мир за то, что на неё перестали обращать внимание, притопнула и, надувшись, ушла в угол, где уселась на пол, подобрав под себя ноги. Визор сменил картинку, продолжая удерживать её в фокусе.
— Как обычно, Вадим Сергеич, — Вероника качнула головой; под глазами у нее залегли тени. — Как обычно.
Её муж, его сын, Сергей Вадимович, находился сейчас на маневрах своей шестой воздушно — десантной дивизии, проходивших в рамках общевойсковых учений: Федерация по стародавней привычке бряцала оружием. Невестка всегда очень болезненно переносила частые отлучки молодого офицера, из-за какого-то своего личного бзика полагая, что «все эти маневры» являются ширмой для военно — полевых романов с военно — полевыми красотками. Товарищ полковник давно оставил попытки переубедить её и только разводил руками, когда невестка начинала попрекать его за то, что когда-то он не убедил Сергея заняться каким — нибудь более мирным, «домашним», делом. А сам Сергей продолжал оставаться в счастливом неведении касательно происходящих у него за спиной дрязг: в его присутствии Вероника была тише воды — идеальная жена да и только.
— Ты не слишком занята сегодня? — вкрадчиво поинтересовался товарищ полковник.
— Нет. А что?
— А я вот, видишь ли, очень занят. Так что домой сегодня не выберусь. И завтра не выберусь.
— Опять какие-нибудь маневры?.. — Вероника даже не потрудилась припудрить свое безразличие к делам тестя.
— Можно сказать и так, — легко согласился товарищ полковник. — Я это к чему? Раз ты свободна, сводила бы Олечку в зоопарк…
— Со мной она не пойдет, — отчеканила невестка.
— Ты побеседуй с ней, убеди.
— Вадим Сергеич, я ещё раз повторяю, — говорит, как с дауном, — я могу сводить её в зоопарк, но она со мной не пойдет! А кончится всё это большим ревом.
— Но попробуй хотя бы. Она же твоя дочь.
— Да, она — моя дочь! — резко прибавила обороты Вероника. — Но разбаловали её вы, Вадим Сергеич! Вы с ней теперь и беседуйте! И пробуйте! И убеждайте!
