распишитесь.
Я послушно пробежала глазами короткий текст, поставила внизу закорючку подписи и поднялась со стула, не забыв о том, что распрямлять колени полностью нельзя.
– Всего доброго, спасибо за помощь, – бледно улыбнулся следователь. – Лечите зуб мудрости.
Тут на его лицо набежала легкая тень, и я поспешила удалиться, потому что и сама уже сообразила: неувязочка вышла. У старушек вроде той, какой я прикинулась, зубы не режутся, а выпадают!
Глава 12
– Ну, прокололась малость, с кем не бывает! – выслушав рассказ о визите к следователю, успокоила меня Трошкина. – А насчет зубов ты не переживай, я читала, что в наше экологически нездоровое время даже у младенцев зубки режутся не по порядку и не вовремя, а уж зубы мудрости вообще могут появиться, когда угодно! Или никогда.
Мы устроились в моей комнате, дожидаясь возвращения Зямы и поедая домашний зефир папулиного изготовления. На вкус зефир был замечательный, на вид не очень. Папуля добавил в воздушную массу вареную сгущенку, и готовое кондитерское изделие имело большое сходство с сухой коровьей лепешкой, разве что размером поменьше. Чувствительная Трошкина лакомилась с закрытыми глазами. Одновременно она болтала:
– Ты молодец, очень удачно сходила к следователю. По-моему, ты от него узнало гораздо больше, чем он от тебя!
– То, что я узнала, меня не радует, – мрачно сообщила я. – Смотри, что получается: Полуянца-то действительно убили.
– Это факт, – кивнула Алка.
– Однако убили его не серебряным кинжалом с каменьями, а какой-то доской! – продолжила я с возмущением.
– Хотя серебряный кинжал в милицейских святцах все-таки упоминается! – напомнила Трошкина. – В одном контексте с молодой женщиной в черном пальто.
– И что это значит? – нахмурилась я.
– Это значит, что тебе срочно надо купить новое пальто! – постановила подружка.
– Ерунда!
– Не ерунда! Гляди, какая нынче зима суровая, без теплого пальто никак не обойтись! – возразила Алка.
– Ерунду ты говоришь, Трошкина! Пальто тут сбоку припека, нам о другом подумать надо. – Я целиком затолкала в рот последнюю зефирину и зажмурилась, пережевывая ее.
– Но ты о других никогда не думаешь! – упрекнула меня подружка, проводив сожалеющим взглядом последнюю вкусняшку. – Жадина-говядина!
– Это не я жадина, это Полуянц, – невозмутимо ответила я. – Мало ему было кинжала в груди, что ли? Понадобилось еще доской по голове получить! Трошкина, тебе не кажется, что это уже перебор? По всему получается, что одного человека убили дважды!
Трошкина вопросительно округлила глаза, но я не успела развить свою мысль, помешала мамуля. Она заглянула в комнату, приветливо кивнула Алке и сказала:
– Индюша, детка, подойди к телефону, Зяма звонит.
Я заторопилась в прихожую, а мамуля вошла в комнату, чтобы поболтать с Трошкиной.
– Дюха, что у тебя с мобильником? – сердито спросил Зяма.
– Ой, я другую «симку» поставила, извини, забыла тебя предупредить! – покаялась я.
– «Симку» она поставила! – пробурчал братец. – Тебе не «симку», тебе совсем другое надо ставить!
– Памятник? – с горделивой скромностью спросила я.
– Клизму! – выпалил он. – Знаешь, что было в той бутылке, которую вы распили на пару с Лапочкиным?
– Французское вино.
– И еще снотворное! Очень приличная порция! Из расчета на пару персон – отключка гарантирована!
– Вот же гад этот Лапочкин! – разозлилась я. – Нечего сказать, припас угощеньице для девушки, старый сластолюбец!
– Дюха, тебе точно промывание желудка надо сделать и мозгов заодно! – заявил Зяма. – Соображай! Если бы это сам Лапочкин решил тебя коварно нейтрализовать, он бы не стал пить вино со снотворным! Какая ему в том корысть?
– Теперь он может с чистой совестью хвастать, что разделил со мной ложе! – буркнула я. – Точно, разделил! Трошкина говорит, мы с ним дрыхли бок о бок, как котята в корзинке!
– Слепые котята! – съязвил братец. – Я думаю, это вас хитроумный похититель слона отключил. Ладно, обдумаем все позже, у меня еще дела. Привет семье!
Я положила трубку, вернулась в комнату, села на диван – и все это проделала на автопилоте, в черепашьем темпе. Моя заторможенность объяснялась тем, что все резервы мозга были задействованы при решении задачки, так что телом управлял исключительно мозжечок.
Трошкина что-то оживленно, с жестами и гримасами, рассказывала мамуле, но я ее не слышала и не видела. Незряче таращась на бледно-розовое пятно Алкиного лица, я думала о странном несоответствии, открывшемся мне в ходе разговора со следователем. Он сказал, что Полуянца убили, ударив его по голове доской, а про кинжал – ни гугу! А ведь я своими глазами видела, что голова покойника была цела, тогда как в груди его торчал кинжал! Причем это колюще-режущее орудие мне не привиделось, раз его достаточно подробное описание имеется в протоколе допроса гражданина Касаточкина Д.И., знать бы еще, кто это такой… Так что же, в самом деле, случилось с Полуянцем?
– У меня есть версия! – деликатно кашлянув, сказал мой внутренний голос. – Послушаешь?
– Валяй, – разрешила я.
– Два в одном! – победно выкрикнул внутренний.
– При чем тут шампунь с кондиционером?
– Шампунь с кондиционером тут действительно ни при чем, – согласился голос. – Два в одном – это я про убийство Полуянца говорю: по-моему, в этом деле один покойник и два убийцы! Оба хотели грохнуть Ашота Гамлетовича и случайно пришли по его душу в один день, с небольшим интервалом. Первый зарезал Полуянца кинжалом и ушел. Второй пришел и стукнул жертву доской по голове.
– Зачем он его стукнул доской, если Полуянц уже был убит?!
– Ну, не знаю, зачем он его стукнул. – Внутренний немного подумал: – Может, по инерции? Чтобы доска зазря не пропадала? Или от огорчения, что опоздал? Да мало ли может быть дурацких причин! Мы-то с тобой нормальные, нам чокнутого убийцу не понять!
– Ладно, вывернулся, – признала я. – Тогда скажи еще, какой доской он его ударил? Хоккейной клюшкой, что ли?
– Почему именно клюшкой?
– Потому что зарезанный насмерть Полуянц не стоял на ногах, а лежал на полу! В этой позиции раскроить ему голову доской было бы весьма затруднительно!
– Но клюшкой, ты сама говоришь, это вполне можно было сделать! Или вот еще бейсбольная бита вполне сгодилась бы, она, кстати, тоже деревянная, хотя и не совсем доска…
– Дюша!
– Кузнецова!
Мамуля и Алка настойчиво звали меня на два голоса и дергали за рукава в четыре руки.
– В чем дело? – с неудовольствием спросила я, отмахнувшись от Трошкиной, которая затеяла хлопать в ладоши у меня под ухом.
– Это мы у тебя хотели бы спросить! – ответила Алка. – Что с тобой происходит? Сидишь, как мертвая,
