Короли побежденных

(Аттери действительно было «все известно». Сегодня утром он поймал ее на ступенях лестницы. «Мэй, скажи одно, ты понимаешь, что делаешь?» — «Понимаю, Аттери, понимаю. Все. Разговор окончен».)

Утром в двадцать пятый день месяца ясеня Гуннар сидел на корме лодки, увозившей его прочь из Аврувии. Его провожатый за всю дорогу не проронил ни слова, но Гуннар был, пожалуй, только рад этому. Было ветрено, и восходящее солнце поблескивало на серых спинах волн. Деревья на островах казались воинами в бронзовых и медных доспехах. Меж их стволов кружились в бесконечном танце листья.

У Гуннара стучало сердце и зубы. Спору нет, здесь было красиво, но он мечтал очутиться подальше от этой красоты среди родных бурых, бесцветных полей. Подальше от этих непонятных асенов, подальше от всевидящего ока Императора. Не создан он, Гуннар, для трона, так что ж поделаешь. Особенно для такого трона, как здешний. Два прежних короля не своей смертью умерли. Он вдогонку не торопится. Поначалу, конечно, придется прятаться у кого-нибудь из родни. Но нынешний Император вряд ли протянет долго. А наследнику дела не будет до принцев крови. Когда все затихнет, он вернется домой, со временем женится на какой-нибудь хорошей девушке. Матушка будет нянчить внуков. Нет, хоть эта королева и асенка, но поступила она достойно.

Они причалили к песчаной косе самого дальнего острова. Проводник соскочил на песок и знаком приказал Гуннару следовать за ним. До самого горизонта перед ними расстилалось серое щербатое море.

— А где же корабль? — спросил Гуннар.

Проводник что-то пробормотал неразборчиво, вглядываясь в кусты за спиной Гуннара. Принц хотел было сказать, что он не понимает по-асенски, но проводник вдруг пригнулся и бросился прочь, увязая в мокром песке. Гуннар резко обернулся. Из кустов выскочила дюжина человек со знаками асенской армии на одежде. Двое погнались следом за проводником, остальные навалились на Гуннара. Двоих он отшвырнул ударами кулака, еще от кого-то увернулся, пожертвовав плащом, нырнул под занесенную для удара руку, кинулся к деревьям. До рощи он добежал, но через двадцать шагов уткнулся в старую каменную стену. Остров оказался волчьей ямой.

Трое повисли у него на плечах, вывернули руки. Вскоре оглушенного и связанного беглеца укладывали на дно той самой лодки, которая должна была везти его навстречу свободе.

Глава 8

Дневник Теодора

Проклятье тардам. Проклятье в их кости, проклятье в их жилы, проклятье на их дома, проклятье на их посевы, проклятье на лона их жен. Только сегодня я понял, что здесь действительно идет война, и не против меня, а всех против всех. И если это так, я не хочу спастись. Наоборот, если посол еще чего-то от меня потребует, я просто заставлю его убить меня. Надеюсь, хоть это получится.

Сегодня днем я сидел у себя в комнате и развешивал порошки. Мои дорогие, славные порошки, избавляющие старушек от болей в костях, детей от синяков, отроков и отроковиц от прыщей. Мое верное бесстрашное воинство, которое единственное никогда не подведет. Эрвинд устроился на подоконнике и рассказывал о дырке в стене, которой они с послом по очереди пользуются.

— Это нехорошо, — сказал я. — Разве ты не понимаешь, что уподобляешься тардам?

— Это просто отвратительно, — согласился Эрвинд, — но соблазн слишком велик. Да я и сам на четверть тард, клянусь четырьмя моими дедушками!

И тут в коридоре снова загрохотали сапоги, потом раздался стук, будто что-то упало на пол, и истошный крик:

— Господин Арнулъф, я не виноват!

У Эрвинда от изумления взлетели брови.

— Клянусь всеми моими дедушками, это Гуннар, — пробормотал он и выскочил за дверь.

Я, конечно, следом.

По коридору и правда волокли тардского принца. Что осталось от его гордости? Увидев нас, он попытался еще раз выкрутиться из рук стражников и крикнул:

— Я не виноват!

Не знаю, на что он надеялся, но Эрвинд понял его по-своему и устремился к послу прежде, чем я успел схватить его за руку.

— Господин Арнулъф, нельзя ли узнать, что случилось?

Тот взглянул на Эрвинда, потом на меня. Лицо у него было словно морда голодного волка, но в глазах читалась твердая уверенность, что сейчас этот голод будет наконец утолен.

— Думаю, нам лучше поговорить без свидетелей, Ваше Высочество. Пойдемте ко мне.

Эрвинд пошел за ним. А я, я побежал в его комнату, вскочил на кровать и приник к той самой дырке. Думайте обо мне, что хотите.

Они говорили по-асенски, так что я ничего не понял, кроме одного — посол задумал что-то страшное.

Он говорил, а Эрвинд переспрашивал все быстрее, все отрывистее. И бледнел с каждым его словом. А посол казался спокойным, но я видел, как он крутит в руках перо и то и дело втыкает его в стол, а мне казалось — в руку Эрвинду. Тут я понял — он тоже чего-то боится. А потом он подал Эрвинду письмо.

Знаете, как это ни странно звучит, цереты тоже когда-то воевали, и не так уж плохо. Так что я знаю, что такое честный бой. Это когда у тебя за спиной друзья, и за спиной врага тоже. А здесь у посла не было меча, а у Эрвинда доспехов, но когда посол протянул ему письмо, я понял: он нашел-таки уязвимое место и сейчас его убивает.

И он убил его, Эрвинда, принца асенов, моего брата, убил на моих глазах, а потом, уже неживого, отпустил.

Эрвинд вышел из комнаты, стал спускаться по лестнице. Я кинулся, чтобы перехватить его, а он — он отстранил меня рукой, даже не прикоснувшись, как тот аристократ на балу.

Я хотел бежать следом за ним, но посол окликнул: «Теодор!» — и поманил меня пальцем. И я пошел к нему как привязанный, а он указал мне на мою комнату и улыбнулся. Господи, когда ты дашь мне силы не бояться его?! Когда я смогу, увидев такую улыбку, придушить его на месте?! Скольких людей я бы спас! Но я боюсь, боюсь и сижу у себя. И жду, когда вернется…

— Так что все-таки случилось с Его Высочеством? — спросил Эрвинд. — Похоже, на этот раз у него неприятности посерьезнее похмелья.

Говорил он посмеиваясь, но голос звенел — вот-вот сорвется. Посол пожал плечами:

— Этот дурачок пытался сбежать. Сговорился с каким-то пиратским капитаном, чтоб тот отвез его драгоценную персону назад, в Империю.

«Спокойней, — думал он, — спокойней, мальчик. Ты — моя стрела. Ты должен подождать, пока я тебя хорошенько нацелю».

— Сговорился с пиратами? Как ему удалось?

— Да уж подозреваю, что не сам. Кто-то ему помог. Только разве сейчас угадаешь!

«Ты сам мне глубоко симпатичен. Единственный, кто не подкладывал мне пакостей. И я не стал бы тебя трогать, честное слово. Но кто же знал, что королева так вскинется? Похоже, тот мальчишка-аристократ внял моим советам. Жениху ее точно конец, но она хочет, чтобы он утянул за собой и меня. Как же это господин Арнульф проворонил побег?! Нет, этого допустить нельзя.

Она сама себе подстроила ловушку, когда писала расписку. Нельзя торговать могилами асенских королей, даже если они находятся на твоей земле. Люди Лайи этого не поймут.

Король асенов — разменная монета, пока он жив. Но король мертвый, исполнивший свой долг, священен.

И богатый поклонник ей не поможет. Я знаю асенскую пословицу: “Аристократ всегда отрежет себе палец за день до того, как отморозит”. Теперь отрезанным пальцем станет королева».