Приятно улыбаясь, человек представился:
— Я — Прескотт из отдела кадров. Чем могу быть вам полезен, инспектор?
Бейли холодно посмотрел на него, и его улыбка стала напряженной.
— Мне бы не хотелось волновать рабочих, — извиняющимся тоном произнес Прескотт, — они не очень-то жалуют полицию.
— Ничего не поделаешь, — остановил его Бейли. — Клусарр сейчас работает?
— Да, инспектор.
— В таком случае, дайте мне поводок. И если Клусарра не окажется на месте, нам придется разговаривать при других обстоятельствах.
Прескотту стало не до улыбок. Он пробормотал:
— Сию минуту, инспектор.
“Поводок” был настроен на вторую секцию отдела ЦГ. Бейли понятия не имел о значении этих слов, да его это и не интересовало. Он знал, что “поводок” приведет его туда, куда нужно. Этот оригинальный маленький аппарат легко помещается в ладони и обладает способностью быстро нагреваться или охлаждаться в зависимости от того, идете вы в правильном направлении или отклоняетесь от него. Чем ближе вы к цели, тем теплее становится “поводок”.
Для новичка “поводок” с его едва заметными колебаниями температуры почти бесполезен: горожане же все, за малым исключением, прекрасно справляются с ним. Испокон веков дети увлекаются игрой в прятки с игрушечными “поводками” в коридорах школьного горизонта. (“Поводок, поводок, приведи в уголок”. “Горячо, горячей. Поводок всех умней”.)
Издавна привыкший им пользоваться, Бейли без труда нашел правильный путь среди лабиринта каких-то громоздких сооружений. Когда через несколько минут он оказался в большой, ярко освещенной комнате, “поводок” нагрелся до предела.
— Фрэнсис Клусарр здесь? — спросил Бейли у ближайшего к нему рабочего.
Тот кивком головы показал ему на человека в другом конце комнаты, который встал со своего места и начал снимать с себя передник. Он был среднего роста, с молодым, хотя и в глубоких морщинах лицом и начинающими седеть волосами. У него были большие узловатые руки, которые он не торопясь вытирал селлетексовым полотенцем.
— Я Фрэнсис Клусарр, — сказал он.
Бейли бросил взгляд на Р.Дэниела. Робот кивнул.
— О’кей, — сказал Бейли. — Где мы сможем поговорить?
— Место-то найдется, — медленно ответил Клусарр, — да вот только смена у меня кончается. Может быть, завтра?
— От сегодня до завтра пройдет слишком много времени. Давайте-ка лучше сейчас, — возразил Бейли и протянул ему свое удостоверение.
Руки Клусарра не дрогнули, он продолжал методично вытирать палец за пальцем.
— Не знаю, как у вас в полиции, — холодно сказал он, — но здесь нам дают на еду три четверти часа, и ни минуты больше. С 17.00 до 17.45. Не хочешь, не ешь совсем.
— Не беспокойтесь, — настаивал Бейли. — Я попрошу, чтобы вам принесли сюда.
— Так, так, — невесело сказал Клусарр. — Прямо как аристократу или полицейскому чину. А что еще? Может, отдельную ванну примем?
— Отвечайте на вопросы, Клусарр, — сухо ответил Бейли, — а шуточки приберегите для своей подружки. Так куда мы пойдем?
— Если хотите, пошли в весовую. Вас это устраивает? Только мне не о чем с вами говорить.
Весовая представляла собой квадратную, снежно-белую комнату, с лучшей, чем в соседнем зале, вентиляцией. Вдоль стен под стеклянными колпаками стояли ряды тонких электронных весов с электронными манипуляторами. В колледже Бейли пользовался более простыми моделями. На одной из них, которую Бейли узнал, можно взвесить даже миллиард атомов.
— Мне кажется, здесь нам не помешают, — заметил Клусарр, когда очи вошли в комнату.
Бейли что-то буркнул в ответ и повернулся к Р.Дэниелу:
— Пожалуйста, пойдите и распорядитесь насчет обеда. И подождите снаружи, пока его- не принесут.
Когда Р.Дэниел вышел, он обратился к Клусарру:
— Вы химик по профессии?
— С вашего позволения, я зимолог.
— Разве это не одно и то же? Клусарр высокомерно взглянул на него.
— Химики только и возятся со своими вонючими реактивами, а от нас, зимологов, зависит жизнь нескольких миллиардов людей. Я — специалист по дрожжевым культурам.
— Ну ладно, ладно, — согласился Бейли.
Но Клусарра нельзя было остановить:
— Эта лаборатория обслуживает всю компанию “Нью-Йорк Йист”. Каждый час, каждый день мы, как проклятые, выращиваем для нее сотни дрожжевых штаммов. Мы исследуем и изменяем их питательные свойства. Мы следим за их ростом. Мы меняем их генетику, создаем новые штаммы, размножаем их, выделяем нужные нам свойства, а потом снова скрещиваем их.
Когда несколько лет назад в Нью-Йорке начала появляться масса клубники, это была не клубника, парень. То была особая сахаристая дрожжевая культура естественного клубничного цвета с ничтожной добавкой ароматических веществ. И мы создали ее здесь, в этой комнате.
Двадцать лет назад Saccharomyces olei Benedictae был всего лишь бесполезным штаммом с мерзким привкусом сала. Он до сих пор отдает салом, но содержание в нем жира увеличено с 15 до 87 процентов. Если сегодня вы пользовались экспрессом, то знайте, что вся его смазка — это S.О.Benedictae, штамм АГ-7. Создан здесь, в этой самой комнате… Так что я не химик, а зимолог.
Бейли невольно отступил перед бурным натиском собеседника.
— Где вы были вчера вечером между шестью и восемью? — резко спросил он.
Клусарр пожал плечами.
— Прогуливался. Я люблю погулять немного после обеда.
— Вы были в гостях пли ходили в субэтерикс?
— Нет. Просто гулял.
Бейли поджал губы. Посещение субэтерикса можно было бы проверить по отметке в абонементе Клусарра: встреча же с друзьями повлекла бы за собой очную ставку.
— Значит, вас никто не видел?
— Может быть, кто-нибудь и видел, не знаю. Во всяком случае, знакомые мне не попадались.
— А чем вы занимались накануне вечером?
— Тем же самым.
— Значит, вы не можете представить алиби?
— Соверши я преступление, инспектор, я бы позаботился о нем. Для чего мне алиби?
Бейли промолчал. Он заглянул в свою записную книжку.
— Вы уже однажды привлекались к суду. За подстрекательство к бунту.
— Ну и что? Меня толкнул какой-то робот, а я сделал ему подножку. Это, по-вашему, подстрекательство?
— Суд пришел именно к такому выводу. Вас признали виновным и оштрафовали.
— Ну и дело с концом. Или вы хотите оштрафовать меня снова?
— Два дня назад у обувного магазина в Бронксе чуть было не вспыхнул бунт. Вас там видели.
— Кто?
Бейли оставил этот вопрос без ответа.
— В то время у вас был перерыв на ужин. Вы ужинали позавчера вечером?
Клусарр замялся, затем покачал головой.
— Расстройство желудка. Бывает иногда из-за дрожжей. Даже если давно имеешь с ними дело.
— Вчера вечером начались беспорядки в Уильямсбурге, и вас там видели тоже.
— Кто?
