На следующий день я взял десяток хороших парней и отправился с ними в дом в Эрлз-Корт поглядеть, не осталось ли там кого еще из шагинаи. Должны же еще где-то быть молодые мужчины племени. Простая логика, и ничего больше.
Но штукатурка на гниющих стенах была заклеена крадеными рок-плакатами, и во всем доме пахло опиумом, а не пряностями.
Крольчатник-лабиринт был забит австралийцами и новозеландцами. Сквоттеры, надо думать. Мы застали их в кухне за отсасыванием наркотического дыма из горлышка разбитой бутылки «лимонада Р. Уайта».
Мы обшарили дом с подвала до чердака в поисках хоть какого-нибудь следа женщин шагинаи, хотя бы чего-нибудь, что они оставили по себе, какой-нибудь зацепки, чего угодно, чем порадовать мистера Элиса.
Мы не нашли ничего, совершенно ничего.
Все, что я унес с собой из дома в Эрлз-Корт, — воспоминание о груди девчонки, обкурившейся до забвения, спящей голой в комнате наверху. И никаких штор на окнах.
Стоя в дверном проеме, я глядел на нее чуть дольше, чем следовало, и эта картинка отпечаталась у меня в мозгу: полная с черным соском грудь, тревожный овал в едко-желтом свете уличных фонарей.
Деннис Маккирнан
Тьма
Темно — всегда,
Свет только прячет Тьму.
Такси въехало в открытые чугунные ворота и покатило по подъездной дороге, обе стороны которой чернели в морозящем мраке плакучими ивами. Харлоу на заднем сиденье наклонился вперед, чтобы лучше видеть.
У-у-ух ты!
Лунные лучи косо падали на снег, там и сям высвечивали причудливо постриженные деревья и кусты, отражались от льда декоративного пруда, ложились на снег, укрывавший восьмиугольную крышу беседки над прудом. Впереди показался дом — старинный, белый, двухэтажный, изящных пропорций.
«По меньшей мере двадцать — двадцать пять комнат. Может быть, по одной на каждый год моей жизни!»
Когда такси остановилось перед крыльцом, Харлоу увидел, что в дверях, загораживая глаза от яркого света фар, стоит кто-то. В обтянутой перчаткой руке поблескивали ключи.
Харлоу вышел из машины.
— Мистер Максон?
Высокий седовласый мужчина шагнул вперед по единственной широкой ступеньке перед дверью, снял перчатку и протянул руку, показав в улыбке крупные зубы. Он сказал:
— Мистер Уинтон, я полагаю?
Они обменялись рукопожатием. Ладонь и пальцы Максона были очень холодными.
Таксист извлек из багажника дешевый чемодан и поставил на широкую ступеньку.
— С вас шестнадцать долларов.
— Припишите к моему счету, Родди, — сказал Максон.
Таксист приложил палец к козырьку фуражки и забрался в свою машину.
Когда такси отъехало, Максон побрякал ключами и негромко произнес:
— Так приступим, — и повернулся к двери.
Подхватив свой чемодан из искусственной кожи, Харлоу последовал за ним и переступил порог в тот момент, когда Максон щелкнул выключателем. Этот звук повторился всюду в доме, и свет залил вестибюль и комнаты за ним, как внизу, так и наверху.
— Ах ты… — Харлоу поставил чемодан, сощурился от слепящей яркости и посмотрел на нотариуса, чье лицо в этом сиянии выглядело бледным, землистым, почти как у трупа.
— Ваш двоюродный дед, Харлоу, был крайне своеобразным человеком, и вы — последний в его роду.
— Да, но такое освещение… Счет за электричество должен быть колоссальным.
— Он может себе это позволить… то есть, мог.
Максон закрыл дверь и снял пальто.
— Как сможете и вы, если захотите. Будь дом моим, я бы отказался от этой иллюминации и вернул бы дому его изящество и уютность, что вы также можете себе позволить. Собственно говоря, в пределах разумного вы вообще можете себе ни в чем не отказывать. Завещание вашего деда ограничивает вас лишь в одном: согласно его условиям, родственник, который ему наследует, должен жить тут или лишиться всего: капитала, дома, ну, словом, всего.
— Никаких возражений, — сказал Харлоу со смехом. — Но, Господи, неужели должны гореть все лампы? Нельзя ли погасить часть?
— Боюсь, что нет, — ответил Максон, покачав головой. — Они либо все горят, либо все гаснут.
Харлоу поднял бровь.
— И этот выключатель один на них всех?
— Нет, но каждый выключатель в доме зажигает или гасит их все. Насколько я понимаю, они все подсоединены к одному пульту, и лампочки загораются и гаснут одновременно. То же можно делать и с помощью дистанционного управления — то есть зажигать и гасить свет во всем доме разом.
— Пульт дистанционного управления, как у телевизора?
Максон кивнул.
— Дайте-ка мне вашу парку, и осмотрим дом.
Харлоу стянул куртку, отдал ее Максону, и нотариус открыл дверцу в озаренный светом стенной шкаф.
Глаза у Харлоу полезли на лоб.
— Как? И стенные шкафы тоже?
— Даже и они, — ответил Максон, вешая пальто и куртку. Он было протянул руку к чемодану, но Харлоу сказал:
— Нет-нет, разрешите я сам. — И поставил чемодан в шкаф. Максон улыбнулся энергичному молодому человеку.
— Ну-с, приступим к осмотру.
Все комнаты, все помещения в доме освещались панелями, вделанными в потолки и стены. Обставлены комнаты были очень скудно, а немногочисленные предметы меблировки были из литого стекла или прозрачной пластмассы, или сходных материалов. А там, где стояла обычная мебель, панели располагались так, чтобы свет падал и под нее. Панели сияли даже под огромной старомодной кроватью.
— Чудовищам тут негде притаиться, — заметил Харлоу. — даже чуланы от них гарантированы.
Когда они обошли комнаты первого этажа, Харлоу спросил:
— И во всем доме так?
Максон кивнул и повел его на кухню, где панели светили и внутри шкафчиков, хотя полки и дверцы были из прозрачного стекла, как и посуда на этих полках. Прозрачными были и разные кухонные принадлежности, хранившиеся в ящиках. Освещенных изнутри. Освещены снаружи и внутри были также плита, холодильник и прочее оборудование.
— Ого-го-го! — сказал Харлоу.
— Именно, — ответил Максон и открыл дверь в ярко освещенный гараж. Внутри помещался большой
