Катерина Максимовна убрала в сумку телефон, но выйти из-за пожарного щита, в густой тени которого уединилась для конфиденциального разговора, не успела. Сначала ей помешала нетрезвая парочка, которая по затейливой кривой влеклась по дорожке, оглашая окрестности звуками сочных, как лопающиеся от спелости абрикосы, поцелуев. Как раз напротив щита целующиеся остановились, чтобы тесно пообниматься друг с другом и с припутывающимися к ним ветвями орешника, и бабуля из вежливости отступила поглубже в тень, под елочку. По характерному запаху она поняла, что до нее тут уже кто-то побывал, причем с конкретной целью, но было поздно: туфли уже испачкались. Поэтому, выйдя из общественной хвойной уборной, Катерина Максимовна еще долго топталась на краю травяного газона, шаркая подошвами по жесткой, как щетка, выгоревшей траве. От этого занятия ее отвлекла одинокая летучая мышь, спикировавшая на белый отложной воротник бабулиного платья с неясной целью. Возможно, растревоженное чужими любовными играми животное тоже искало себе компанию, но Катерина Максимовна к мышам всех родов питала стойкую антипатию, в связи с чем общительный родич Бэтмена был безжалостно отброшен прочь. Сама бабуля побежала в противоположную сторону, заблудилась в орешнике и вернулась в свой коттедж гораздо позже, чем планировала.
Свет она не включила, чтобы не разбудить внучку, поэтому ее отсутствие заметила не сразу, а лишь когда окна снаружи осветили фары подъехавшего автомобиля и вслед за разноголосой мужской руганью послышались частые удары в дверь соседнего домика.
– Инка, Зяма, я знаю, что вы здесь! Открывайте! – потребовал сердитый голос внучкиного кавалера.
Одновременно со стороны окна, обращенного к забору, донеслись звуки какой-то подозрительной возни.
Катерина Максимовна поняла, что враги подступают со всех сторон. Попасть в окружение бравой бабуле не улыбалось, и она выбрала тактику мгновенно. Собственная сумка была при ней, а сумку внучки она стащила с прикроватной тумбочки, проследовав мимо нее в высокоскоростном полуприседе. Неприятель, занятый возней с дверью шестого коттеджа, щуплой фигуры, юркнувшей в кусты с крыльца домика номер пять, не заметил.
Едва воссоединившись, семейный квартет «Кузнецовы и К» распался, и каждая из его частей пошла своим путем, горько сокрушаясь о понесенной потере.
31
Забор из редких железных прутьев оказался преградой плевой, даже мы с Трошкиной не затруднились ее преодолеть. К реке спускаться не стали, хотя Зяма, вообразивший себя вождем племени, бубнил что-то о воде, которая скроет все следы. Случайно встреченное такси скрыло наши следы ничуть не хуже. За пятнадцать минут и сто рублей мы по пустой набережной проскочили на другой конец города и высадились из машины в непроглядной тени под Толстовским мостом. Устало присев на основание первой бетонной опоры, мы поиграли немного в гляделки, и Зяма заговорил первым.
– Милая, я же просил тебя обязательно отсечь «хвост»! – с укором сказал он Алке.
Я не сразу поняла, что смысл сказанного братцем не сводится к его недовольству анатомией подруги, которой не помешала бы пластическая операция в районе седалища. Я даже скривила шею, чтобы взглянуть на пятую точку Трошкиной.
– Да идите вы! – отодвинувшись, обиженно сказала Алка. – При чем тут я? Я свой «хвост», если он был, зарубила насмерть! Ты, Зяма, себя спроси: соблюдал ты светомаскировку и режим молчания?
Зяма, который ничего такого не соблюдал, виновато потупился, а у меня вдруг родилось страшное подозрение. Я обмозговала его на протяжении нескольких секунд и выдала компаньонам в виде категорического распоряжения:
– Немедленно отключите все мобильники! Никаких разговоров! Сдается мне, Кулебякин не зря десять минут трепался со мной по телефону! Наверное, задействовал спецтехнику, чтобы определить, где находится мобильный собеседника.
– Запеленговал тебя, как главаря террористов?! Ну, силен Денис! – восхитился Зяма. – Представляю, чего ему стоило это организовать!
Я братишкиного нездорового веселья не разделила. Чему тут радоваться? Да если у Кулебякина войдет в привычку проделывать трюк с пеленгом мобильного, моей жизни не позавидуют и бесправные узницы гаремов! Тогда легенды про посещение художественных выставок и прочих благородных собраний придется забыть и жить тихо, как Штирлиц под колпаком у Мюллера. Мне сделалось так грустно, что Трошкина, взглянув на мою печальную физиономию, оставила неприятную тему рубки хвостов и перешла к следующему вопросу:
– Что будем делать?
– Бабулю выручать, что же еще! – ни секунды не раздумывала я. – Сейчас ее, как пить дать, в милицию загребут. Будут пытать, как ее «симка» на месте преступления, в телефоне убитой Дашеньки, оказалась!
– А то и просто пытать! – округлив глаза, добавила жути Трошкина.
– Как ты думаешь, Дюха, ба нас не выдаст? – заволновался Зяма. – Ой, как плохо, что мы ее потеряли...
– Как предлагаешь спасать? – Трошкина отвернулась от неконструктивно мыслящего возлюбленного и обратила серьезное лицо ко мне.
– Устроим налет на милицию и выкрадем бабулю прямо из камеры! – предложил братец, которого никто не спрашивал.
– Получим к сроку за убийство, которого не совершали, еще лет пять за самодеятельное бандитское нападение, – предупредила я. – Нет, спасти нас всех может только поимка настоящего преступника.
– То есть, если я правильно понимаю, сейчас мы заканчиваем ваньку валять и начинаем думать о том, как искать настоящего преступника? – прищурилась Алка. – А где?
– Ну, ты спросила! – возмутился Зяма. – Знали бы мы, где, живо нашли бы!
– Я спрашиваю, где мы будем думать? – уточнила Трошкина.
И язвительно добавила:
– Думать – это вам не дешевым развратом заниматься, для плодотворных раздумий соответствующие условия нужны: тишина, покой, уют! Отсутствие всяких раздражителей! – И она покосилась на Зяму, показывая, кто тут есть главный раздражитель, он же дешевый развратник.
Братец понял сказанное по-своему и заверил ворчунью:
– Дорогой разврат нам тоже по карману, не сомневайся! Вот тут недалеко есть такое местечко, тебе понравится: тихо, спокойно, уютно, французская кровать, джакузи и бильярдный стол. Идем?
Мне сразу захотелось спросить, для чего любителям дорогого разврата бильярный стол, неужели они и его как-то используют в процессе интимно-коммуникативных актов? Но Трошкина задышала, как марафонец на финише, и уже подняла повыше коробку с несъеденной пиццей, явно собираясь неразумно обрушить наши запасы провианта на буйную Зямину голову, поэтому я задала более важный вопрос несексуального характера:
– А телефон там есть?
– И телефон, и даже компьютер с выходом в Интернет, – обрадовал меня братец.
И подмигнул, остолоп такой, Алке, всерьез рискуя нарваться на нахлобучку пиццей:
– Кое-кому бывает нужно сначала по порносайтам побродить, виртуальных игрищ насмотреться!
Я с усилием выдернула коробку из побелевших кулачков подружки.
– Отдай! – зашипела Алка. – Отдай, я ему сейчас покажу разврат всех категорий!
– Включая третью? – забеспокоился Зяма.
– Отставить драку! Сейчас не время для внутренних раздоров, мы должны сплотиться против внешних врагов! – строго сказала я Трошкиной и сняла крышку с помятой коробки. – Предлагаю подкрепиться – и в путь!
– По скользкой дорожке в бордель? – съехидничала Алка.
