Летчик представил всю ту массу «лишних» людей и содрогнулся. Размах мыслей у миллионера был воистину миллионерский.
– И что с ними станет?
– Сберегая жизненное пространство Земли, «мозги» вряд ли уничтожат «желудки». Я думаю, что гении ближайшего будущего придумают какой-нибудь гуманный выход… Например, мистер Годдарт построит побольше своих ракет и отправит всех этих непутевых обживать соседние планеты. Может быть, хоть там из них чего-нибудь и выйдет!
Великий летчик облегченно засмеялся. Все-таки это оказалось шуткой…
– Вы, однако, оказывается, весельчак, мистер Вандербильт!
– Это верно… Поездка доставила мне истинное удовольствие… А что, позвольте спросить, так веселит вас? Может быть, за ту неделю, что меня не было, вы установили еще один рекорд?
Линдберг, продолжая улыбаться, кивнул.
– И какой же?
Знаменитый летчик достал из кармана сложенную вдвое бумажку и тряхнул ей.
– Я установил… Точнее, прямо сейчас установлю рекорд по передаче хороших новостей
– Англичане! – ахнул миллионер, отставляя в сторону всю фантастику и забывая о ракетах.
– Нет, мсье. Французы!
Авиатор развернул бланк телеграммы.
– Петен на свой страх и риск дал санкцию на использование аппарата мсье Лауни…
Миллионер привстал.
– И? Говорите! Говорите быстрее!
– Могу только сказать, что они его использовали.
Он развел руки в стороны.
– К сожалению, фотографий нет. Французский аппарат слабее нашего и сам Арарат, скорее всего, уцелел, но они обрабатывали склоны не менее двух минут!
– Когда?
– Два дня назад.
От переполнивших его чувств миллионер подошел к кабинетному роялю и сыграл первые такты «Марсельезы».
– А не выпить ли нам по этому поводу, мсье Чарльз? По-моему, повод есть!
– С удовольствием, – засмеялся Линдберг. – Вы прямо расцвели!
– Шампанского! – крикнул миллионер, и его голос, улетевший анфиладой комнат, через мгновение вернулся камердинером и бутылкой «Вдовы Клико».
Когда благородная пена перестала стрелять пузырьками, миллионер поднял свой бокал и воодушевленно произнес:
– Я хочу выпить это вино не за французов. И даже не за вас, хотя вы, Чарльз, без сомнения, заслуживаете отдельного тоста. Но хочу поднять бокал за вашу новость. Как ничто другое, она говорит мне о том, что большевизм обречён!
С легким звоном его бокал коснулся бокала в руках знаменитого авиатора.
– Если б вы знали, Чарльз, какое радостное чувство вздымается в моей груди, глядя на это единство наций! Французы, американцы, англичане! Все встали плечом к плечу! Это поток! Это лавина, которая сметет большевизм на свалку истории!
– В таком случае нужно пить за вас, мистер Вандербильт, – в свою очередь, касаясь тонкого стекла, возразил Линдберг. – Это ваша заслуга. Вы первым увидели опасность и ударили в колокол… Точнее, как тот ангел из Библии. Вы первым вострубили. Если б не вы…
– Если б не мы, Чарльз, если б не мы…
Вандербильт стал серьезным.
– А что большевики?
– Молчат.
– А турки?
Задав вопрос, он тут же перебил сам себя.
– Впрочем, кого интересует их мнение…
Турецкая Республика. Гора Большой Арарат
Август 1929 года
– Смотрите, господа! Снимайте на ваши камеры и записывайте в блокноты, что видите! Аллах велик, и он не даст мне обмануть вас, а вам – ошибиться, приняв ложь за правду!
Юсуф-бей, личный представитель генерала Кемаля, горестно разводил руки, желая объять бедную турецкую землю и прижать её к сердцу.
На лице его было такое выражение, словно ему страшно хотелось начать причитать знаменитое восточное «вай-вай-вай», но он не решался ввиду почтенного общества, собравшегося у него за спиной. А там стояло действительно почтенное общество.
Турция не представляла особого интереса в глазах мирового сообщества, но все-таки оставлять такую страну без корреспондентов было никак нельзя, и самые крупные газеты держали там по одному-двум корреспондентам.
К этой минуте все они стояли рядом с ним и смотрели на горы, а Юсуф-бей обводил их рукой жестом обиженного, но все еще гостеприимного хозяина.
– Мы всегда считали наших западных друзей цивилизованными нациями, способными понять значимость символов в жизни народов и цивилизаций. Но мы ошиблись…
Да, я мусульманин, но я цивилизованный человек. Мне, как представителю иной, не европейской культуры, воспитывавшемуся на иных ценностях, никогда бы не пришло в голову разрушать Кёльнский собор, или базилику Святого Стефана, или Египетские пирамиды. Но тут… Это ведь варварство в чистом виде! Вы понимаете, что это не просто гора, не просто камень. Это – Арарат. Место, священное для трех религий! Именно там праотец Ной высадился на землю после потопа. Именно там голубь принес ему оливковую ветвь. Это то место, где Создатель заключил новый завет с человеком! Смотрите! Смотрите!
Он отступил, словно освобождал сцену главному герою.
Снег уже прикрыл грязь каменного крошева, но и того, что осталось, хватило бы, чтоб увидеть и оценить размер разрушений. Легендарная гора перестала быть частью природного хаоса. Беспорядочные разрезы и трещины делали её похожей на сахарную голову, неаккуратно обколотую ножом. В горе не осталось грозной красоты природы, а осталась грязь неубранной стройплощадки. Неуют и неудобство стояли над ней, словно запах.
– Почему вы считаете, что это сделали европейцы? – поморщился корреспондент «Таймс». – Это больше похоже на большевиков. Это у них нет ничего святого… Атеисты, отрицающие самую идею Бога, могли приложить руку к разрушению святыни.
– Большевики сами пострадали от этого оружия, – возразил турок. – Они строили нам железную дорогу и…
– Может быть, Создатель так покарал их? – предложил свою версию корреспондент «Оссерваторе Романо». – Господь не выдержал их разнузданного безбожия и…
Юсуф-бей не дал ему договорить.
– Вряд ли Аллах стал бы пользоваться для этого силами британской авиации.
Корреспонденты почуяли сенсацию, сгрудились вокруг турка.
– Что вы говорите, уважаемый Юсуф-бей?
– Только то, что вы слышите… У нас есть два британских летчика, принимавших участие в этом деле…
