интимных подробностей жизни Катерины Разотрипяты: этот самый «Бета-банк»! Там на каждого клиента сто процентов есть пухлое досье: всякие там анкеты, заявления, справки, кредитная история.
– Я поняла, – глубоко кивнула я, макнув подбородок в пену сливок. – Чтобы узнать, кто я и откуда, мне надо сходить в «Бета-банк». Только где его искать?
Я перевернула карточку, напрягла зрение и прочитала написанное мелкими-мелкими буковками: «Нашедшего эту карту просим вернуть ее в «Бета-банк». Россия, 107078, Москва, ул. Саши Зарубаевой, д. 55».
– У-у-у-у! – разочарованно протянул внутренний голос. – Россия! Далековато будет! Пешочком с узелком на палочке не дойдешь, пограничники остановят! Надо самолетом лететь, из Вены наверняка есть прямые рейсы.
– В аэропорту тоже пограничники, а у меня документов нет.
В булочной прибавилось народу, в помещении стало тесно, образовался устойчивый спрос на свободные посадочные места. Засиживаться дольше было неприлично, я с сожалением покинула уютное заведение, но на улице остановилась, чтобы покрепче запомнить его адрес – на случай, если до ужина не найду другую кормушку, где принимают не только наличные.
Через два дома от замечательной булочной обнаружился маленький отельчик. Сквозь стеклянную дверь я с улицы увидела стойку с буклетами. Наклейка на этой конструкции на трех языках, среди которых был и русский, сообщала, что данная печатная продукция распространяется бесплатно.
– Но это касается только постояльцев отеля, – предупредил внутренний голос.
– Что, мне трудно немного постоять? – высокомерно ответила я.
Я похлопала себя ладонями по щекам, чтобы естественным образом подрумянить и освежить помятую физиономию, поплевала на руку и пригладила мокрой пятерней волосы, чтобы придать лоск художественно небрежной прическе. Посмотрелась в пуговицу, решила, что такую красоту, как моя, испортить невозможно, и вошла в гостиницу.
Портье взглянул на меня вопросительно. Я как ни в чем не бывало поздоровалась с ним по-русски и без задержки прошествовала к лифту, направление к которому мне указала ковровая дорожка. Съездила в кабинке на третий этаж и обратно, проследовала по коврику в обратном направлении, опять же по-русски попрощалась с портье и при выходе из отеля с чистой совестью взяла со стойки бесплатный путеводитель по Вене.
Впереди по курсу показалась небольшая круглая площадь с фонтаном, на бортике которого там и сям восседали романтично настроенные граждане. Они кормили крошками голубей и фотографировались в окружении завтракающих пернатых. Я тоже присела на каменный парапет, развернула план-карту австрийской столицы, и просторный лист запарусил на весеннем ветерке.
– Странное ощущение, – задумчиво протянул внутренний голос под веселый бумажный шелест. – Дежавю… Вроде это уже было…
– Вспоминай, вспоминай, – ворчливо одобрила я и вперила ищущий взгляд в карту.
Что конкретно там искать, я не знала, но какое-нибудь название могло показаться мне знакомым и родным.
Не показалось.
– Ладно, давай думать, – со вздохом сказал внутренний голос. – Судя по всему, ты не местная.
– Судя по всему, я приехала из России, – согласилась я, вспомнив адрес на банковской карточке.
– Так, – внутренний сосредоточенно помолчал. – Я думаю, надо все-таки идти в российское посольство. Пусть у тебя нет документов, но ты хотя бы знаешь, как тебя зовут. Придешь и скажешь: так, мол, и так, я гражданка России Катерина Батьковна Разотрипята, испытала на себе тяжесть местной криминогенной обстановки, документы потеряла, деньги украли, голодаю и скитаюсь, помогите, Христа ради, чем можете!
– А чем они могут помочь?
– Могут связаться с Австрийским посольством в Москве, где тебе визу давали. Пусть те поищут у себя в базе Катю Разотрипяту – вас таких, с дивной травмопедической фамилией, наверняка в немецкоязычной Европе считаные единицы. А уж в анкете на получение шенгенской визы и адрес твой домашний записан будет, и ближайшая родня.
– Оптимистично излагаешь, но… – Я покачала головой. – Все так, но только если я прибыла прямиком из России. Однако виза-то шенгенская! То есть я могла приехать в Вену хоть из Германии, хоть из Швейцарии, хоть из Греции – да откуда угодно, и тогда не только Австрийское, а все посольства стран шенгенского договора запрашивать. Сомневаюсь я, что наш консул станет так стараться для какой-то Разотрипяты.
– Это что еще за самоуничижение такое? – упрекнул меня внутренний голос. – «Какая-то Разотрипята!» Может, ты вовсе не какая-то, может, ты известная личность – писательница, к примеру, или выпускница «Фабрики звезд»? А может, наследница или жена олигарха?
– Что-то не помню я такого олигарха – Разотрипята, – неуверенно заметила я.
– А ты вообще ничего не помнишь! – грубо отбрил внутренний.
– Нет, почему же…
Я прислушалась к своим ощущениям и решила, что про писательницу внутренний голос дело говорит, что-то такое ассоциировалось у меня с литературным творчеством.
– Так это же прекрасно! – обрадовался внутренний. – Даже если ты писательница начинающая, но перспективная или хотя бы в меру амбициозная, то должна была засветиться в литературных кругах!
– Где я, а где те литературные круги! – напомнила я.
И тут же подумала, что кругам свойственно расходиться. Положим, я молодая литераторша из России, но читатели у меня могут быть по всему миру. Если, конечно, я уже написала что-нибудь такое, достойное издания и прочтения. А если нет? Что, если я бесталанная графоманка?
– Тогда еще проще! – сообразил внутренний. – Графоманов издательства не печатают, так они в надежде на признание широких масс вывешивают свои опусы в Интернете. А в русский Интернет и из Австрии залезть можно, тут тебе пограничники не помеха.
– Гениально! – совершенно искренне сказала я и стала думать, где бы мне получить доступ в мировую Сеть.
План-карта Вены в этом мне помочь не могла. Не помогли и прохожие, к которым я приставала с вопросом на скверном английском: «Плиз, хелп ми. Вер из интернет-кафе?»
То ли я совсем плохо говорила, то ли люди, к которым я обращалась, знали английский и местную топографию еще хуже, чем я, но путь-дорогу к интернет-кафе мне пришлось искать самостоятельно, наугад.
В результате я нашла кое-что другое, но в своем роде тоже прекрасное: банкомат, оперирующий карточками VISA. То есть подобных полезных устройств в цивилизованной Вене было не меньше, чем туалетных кабинок (а я почему-то была твердо уверена, что уборных в этом городе предостаточно). Однако банкоматы в большинстве своем располагались в крупных универмагах, торговых центрах, общественных учреждениях и иных приличных местах, куда я в образе бездомной бродяжки зайти стеснялась. Видимо, именно для таких, как я, застенчивых люмпен-пролетариев, денежная контора с мозгодробительным названием вроде «Фолькстрахбахпифпаффайзенбанк» выставила свою самоуправляемую бронированную копилку на тротуар.
Ну почти на тротуар. Банкомат «Фольксбанка» стоял в подобии предбанника за раздвижными стеклянными дверьми. Операционный зал был дальше, в него вела распашная дверь с колокольчиком – тоже стеклянная. Слева от нее высилась многоэтажная полочка с газетами, а справа – банкомат.
Я остановилась и уставилась на него, как голодная мышь на кусок «Маасдама».
– Ты же не знаешь пин-кода карточки! – напомнил внутренний голос.
– А если знаю? – я продолжала гипнотизировать банкомат взглядом. – Должна знать, если это моя карточка!
– Может, и знаешь, но ведь не помнишь! – оценив мое настроение, внутренний голос заволновался.
– А если вспомню? – я сунула руку в карман.
– А если нет?!
