Линц – это столица Верхней Австрии. Верхней, понимаешь?
– Ничего страшного, мы по этой дорожке проедем, сделаем небольшой крюк и вернемся на шоссе, – успокоил нас Маня, поговорив с другими автотуристами, расположившимися на ночлег на вершине холма.
Самостийный кемпинг на смотровой площадке с видом на долину живо напомнил стародавние времена, когда я еще была маленькой девочкой, а мой папа ездил не на «Форде», а на старом «жигуленке». Бывало, летом мы всем семейством отправлялись на пару дней отдохнуть «дикарями» на море. Вот так же ночевали в палатке и варили себе еду на костре…
– Вспоминай, вспоминай дальше! – одобрил меня внутренний голос. – Вот уже выясняется, что у тебя не один папа с «Фордом», а целое семейство имеется.
– Да и это небось тоже наши братья-славяне! – усмехнулась я, уловив незабываемый аромат гречневой каши с тушенкой.
Я высунулась в окошко, чтобы посмотреть на номера машины – не из России ли граждане путешественники? – но автомобиль был обращен к нам боком. Зато я увидела, что Муня в ходе беседы с потревоженными автотуристами размахивает какой-то книжечкой, а Маня грозит собеседникам пальцем. Смысла этой пантомимы я не поняла, но заинтересовалась, повнимательнее присмотрелась к возвращающимся товарищам и заметила, что на пути к «Фольксвагену» Маня с довольным видом сунул в карман бумажки, похожие на деньги. А Муня, едва усевшись за руль, потянулся, открыл бардачок и бросил туда какую-то блестящую штучку вроде брошки.
Я нормальная девушка, поэтому очень люблю разные украшения и всегда проявляю к ним самый живой интерес. Вот и на этот раз я не поленилась вытянуть шею и зыркнуть любопытным глазом на Мунину блестюльку. Видела я ее две-три секунды, не больше, потом крышка бардачка опустилась, но я успела узнать в Муниной «брошке»… полицейский значок! А еще под журналом, салфетками и какой-то тряпочкой лежал угловатый предмет, ребристая рукоятка которого выглядывала из кучи барахла всего на пару сантиметров, но моему опытному глазу этого оказалось достаточно. Я неоднократно видела такую штуку (где – сразу не вспомнила) и могла поклясться, что это – пистолет!
– Опля! – озадачился мой внутренний голос. – Это что же такое значит? Это значит, Муня – полицейский? Возможно, и Маня тоже.
Теперь мне стал вполне ясен смысл той сцены, которая разыгралась минуту назад на вершине холма. Маня и Муня, беззастенчиво пользуясь служебным положением, оштрафовали тех бедолаг за стоянку в неположенном месте, за разжигание костра или за что-то еще. Мало ли поводов можно найти при большом желании…
– Прям какие-то австрийские оборотни в погонах! – заволновался внутренний голос. – Слушай, может, они тебя не просто так подобрали, обогрели? Может, они тебя так незаметно арестовали? Знать бы, зачем эти копы тебе наврали, будто они бедные русские туристы? Что-то тут нечисто. Да уж не ловушка ли это? Ой, мама… Милая, похоже, ты снова во что-то вляпалась!
А я виновато подумала, что моя мудрая бабушка, похоже, не зря пугала меня рассказами про зарубежных маньяков, которые только и думают, как бы умыкнуть в сексуальное рабство одну-другую доверчивую простушку.
– Одна – это Моника, другая – ты сама! – запугивал внутренний голос, не обрадованный даже тем, что я вспомнила о существовании у меня мудрой бабушки. – Все, кончай спать, надо думать, как удрать от Мани с Муней. Может, они и не маньяки, но от полиции тебе тоже надо подальше держаться.
И я стала думать, благо, время у меня было. Небольшой крюк занял полтора часа. Когда мы снова выехали на трассу, уже стемнело, и рассудительный Маня предложил:
– Давайте заночуем в ближайшей деревне. Очень уж кушать хочется.
– И спать, – пугающе зевая, добавил Муня.
Попасть в аварию из-за невнимательности сонного водителя никому не хотелось, и за ночлег в деревне проголосовали единогласно. Якобы желая поработать штурманом, я попросила у Мани карту и постаралась хорошенько ее запомнить.
Спать в деревне я не собиралась. Пусть там Муня с Моней спят! А я тем временем от них сбегу, мне так гораздо спокойнее будет.
10. Алла
Парик никак не хотел держаться на голове, пока Зяма не зафиксировал его кусочками двустороннего скотча, густо прилепленными на лоб и виски. После этого постижёрное изделие перестало соскальзывать, перекашиваться и вообще как-то реагировать на легкие подергивания и гораздо более сильные рывки, так что впору было забеспокоиться, а смогу ли я потом, когда мне разрешат выйти из образа прелестной деревенской идиотки, избавиться от этой белесой пакли без помощи индейского ножа для скальпирования?
Капитан Кулебякин тем временем заинтересовался другим вопросом: какие еще интересные штучки, кроме двустороннего скотча, содержатся в ручной клади нашего друга?
– Карандаши, рулетка, нож для бумаги, сама бумага, картон и самоклейка, набор люминесцентных красок, пластилин – да мало ли что может понадобиться странствующему дизайнеру! – ответил Зяма, с нежностью погладив свою пухлую клетчатую торбу от Гуччи.
Денис неожиданно обрадовался пластилину. Он вытребовал у Зямы целых два бруска и с их помощью закрепил на передней панели свой карманный компьютер с функцией спутниковой навигации. После этого отпала раздражающая необходимость то и дело притормаживать, чтобы присмотреться к табличке с названием улицы, или спрашивать дорогу у прохожих, из которых каждый второй, как назло, оказывался гостем города. С подсказками из космоса мы добрались до той самой заправки на выезде из Вены всего за сорок минут, а перед этим плутали по чужому городу без малого полтора часа!
В начале восьмого капитан Кулебякин вошел в аптеку, где два с половиной часа назад его любимая девушка отоварилась на целых восемь евро. Подарив пухлой даме за прилавком улыбку паяца и взгляд заклинателя змей, капитан мастерски исполнил коронный номер милицейского цирка – фокус-покус под названием «Извлечение свидетельских показаний бесконтактным способом». Что именно он сказал аптекарше, мы с Зямой по причине незнания немецкого не поняли, но тактика оказалась результативной, Денис получил информацию и любезно поделился ею с нами:
– Их четверо, два парня и две девушки, едут на сером «Фольксвагене». Инка была здесь, купила две бутылочки минералки, две шоколадки и влажные салфетки.
– Вода и сладости – только для девочек, – догадался Зяма.
– А салфетки – чтобы руки были чистые. Они будут ужинать на ходу, в машине, – рассудила я.
– Это не ужин, это легкий перекусон, – возразил Денис. – Если бы они планировали ужинать в дороге, то взяли бы еды и для парней, и уж точно не шоколад, а что-нибудь посерьезнее. Кафетерий и продовольственный магазинчик через дорогу, но аптекарша уверяет, что компания из «Фольксвагена» туда не заходила. И что это значит?
– Либо у них полный багажник гамбургеров, либо они сделают привал попозже, – смекнул Зяма.
– А есть ли впереди подходящие заведения? – спросила я.
Мы вернулись в машину и переадресовали этот вопрос всевидящему спутнику. Он дал ответ в картинках: достаточно подробную карту трассы с указанием придорожных харчевен и мотелей. Их оказалось немного: одно кафе, до которого было километров двадцать, и трактир в деревушке чуть дальше.
– Я бы выбрала трактир, потому что там наверняка уютнее, чем в забегаловке на шоссе. Кроме того, в деревне есть шанс найти добрый ночлег, – сказала я.
– Женская логика! – фыркнул Кулебякин.
Я великодушно простила ему этот выпад. Видно было, что капитан тяжело переживает мысль о том, что его возлюбленная Кузнецова планирует добрый ночлег в уютном местечке с кем-то другим.
– Я согласен с Аллочкой, – поддержал меня Зяма. – Они остановятся либо в том трактире, либо уже где-то в Граце. Лично я бы выбрал деревню, потому что до Граца пилить еще час, а до Линца – все три. А
